Элизабет осталась за столом, нервно перебирая край салфетки.

— Не думаю, что я приняла его сторону. Но всё остальное верно. Хотя... за последние годы мое отношение к нему изменилось. Уж ты-то наверняка об этом должен знать. После всех этих лет. Боже!

— Что ж, продолжай.

— Наверное, это началось из-за его отношения к Джеффри Чарльзу. Потом я вышла за тебя, и это ему явно не понравилось, и в своем высокомерии он ворвался в наш дом в то Рождество и угрожал нам из-за того, что его жена повздорила с твоим егерем. Это было просто невыносимо!

— Он не ворвался, — спокойно возразил Джордж, — а нашел другой вход, о чем мы не знали.

Элизабет пожала плечами.

— А какая разница?

— Не знаю.

— О чем ты?

С улицы послышался стук по галечной дорожке. Это был слепой, который палкой на ощупь прокладывал себе путь. Окно было приоткрыто совсем чуть-чуть, и Джордж закрыл его, чтобы избавиться от этого шума.

— Я иногда думаю, Элизабет... Иногда мне кажется...

— Что?

— Кое-что, что тебе может показаться неподобающей мыслью мужа о своей жене... — Он помедлил. — А именно, что твоя теперешняя неприязнь к Россу Полдарку не настолько искренна, как твоя прежняя к нему привязанность...

— Ты прав! — сразу ответила она. — Я нахожу такие мысли в высшей степени неподобающими! Ты обвиняешь меня в лицемерии или в чем похуже? — в ее голосе кипела злоба. Злость, вытесняющая страх.

С тех пор как они поженились, они часто не сходились во мнениях, но дело никогда не доходило до ссоры. Их отношения имели другую природу. Сейчас, находясь на грани, Джордж выжидал, стараясь избежать стычки, к которой он как следует не подготовился.

— Откуда мне знать? — сказал он. — Возможно, это даже не лицемерие. Может, это самообман.

— За эти два года я хоть раз, хоть раз, давала тебе повод подумать, что испытываю к Россу более теплые чувства, чем говорят о том мои слова? Назови хоть один раз!

— Нет. Не могу назвать ни одного. Я не об этом говорю. Послушай. Ты очень преданная женщина. Признай это. Ты всегда на стороне своих друзей. В те времена, когда ты была замужем за Фрэнсисом, ваша дружба с Россом Полдарком была незыблема. Когда я упоминал его имя, ты замирала. Но когда мы поженились, ты стала относиться к нему так же недружелюбно и неприветливо, как и я. В любом споре ты принимала мою сторону...

— Тебя это не устраивает?

— Конечно же, устраивает. Мне это нравилось. Мне доставляло удовольствие видеть, что ты изменила свое отношение. Но я не уверен, что так меняться — в твоем духе. Тебе скорее свойственно скрепя сердце поддержать меня и выступить против своего бывшего друга — потому что, как моя жена, ты считаешь это своим долгом. Но твои чувства не столь сильны, как могли бы быть. Поэтому иногда я подозреваю, что у тебя остались чувства к нему. Я говорю себе: «Возможно, это не так. Возможно, она обманывает меня, потому что ей кажется, что мне это нравится. Или, возможно, она обманывает себя, ошибаясь в своих собственных чувствах».

Наконец, она поднялась из-за стола и подошла к камину, который разожгли совсем недавно, и пламя еще только разгоралось.

— Ты сегодня видел Росса? — она заправила под гребень прядь волос — с тем же спокойствием, что и произнесла эти слова.

— Нет.

— Тогда интересно, почему именно сейчас ты выдвигаешь это обвинение?

— Мы говорили о непременном его присутствии на свадьбе Кэролайн. Этого недостаточно?

— Недостаточно для оправдания этих... нападок. Могу только предположить, что ты давно меня подозреваешь.

— Время от времени мне это приходило в голову. Не так часто. Но должен тебе сказать, сомнения возникали.

Последовало долгое молчание, в котором Элизабет не без усилий вновь обуздала свои переменчивые эмоции. Она научилась этому у Джорджа.

Она прошла через всю комнату и встала рядом с ним — этакой стройной девой.

— Ты ревнуешь меня без причин, дорогой. Не только к Россу, но и ко всем мужчинам. Знаешь, когда мы приходим на прием, то стоит мне едва улыбнуться мужчине в возрасте чуть меньше семидесяти, как у меня уже ощущение, что ты готов его зарезать! — Она положила ладонь ему на руку, ибо Джордж готов был заговорить. — Что касается Росса — ты подумал, что я уклоняюсь от разговора, но, как видишь, нет... Что касается Росса, он мне искренне безразличен. Как мне тебя убедить? Взгляни на меня. Могу только сказать, что когда-то у меня были к нему чувства, а сейчас этих чувств нет. Я не люблю его. Мне всё равно, увижу я его снова или нет. Он мне даже вряд ли симпатичен. Теперь он кажется мне этаким хвастуном и задирой; мужчиной среднего возраста, пытающимся усвоить манеры юнца, человеком, у которого были когда-то мантия и меч и который не понимает, что они давно вышли из моды.

Будь у неё больше времени для выбора слов, она и тогда не нашла бы более подходящих, чтобы переубедить мужа. Утверждения о ненависти или презрении вообще не возымели бы эффекта. Но эти несколько хладнокровных, всеразрушающих сентенций, которые обратили в слова многое из того, что мнил он сам, — пусть и в выражениях, на которые у него самого не хватило бы проницательности, — они принесли его душе очищающее успокоение.

Джордж покраснел, что было для него симптомом редким, и произнёс:

— Возможно, я ревную без причин. Не знаю, не знаю. Но ты-то должна знать почему.

Она улыбнулась.

— Ты не должен ревновать. Тебе и ревновать-то не к кому. Уверяю тебя.

— Ты меня уверяешь.

На лице Джорджа вновь промелькнуло сомнение, омрачив его и сделав неприятным. Потом он пожал плечами и улыбнулся.

— Ну что ж...

— Уверяю тебя, — повторила она.


Глава вторая


Доктор Дуайт Энис и мисс Кэролайн Пенвенен поженились в церкви святой Марии в Труро на День всех святых, который в 1795 году выпал на субботу. Киллуоррен, дом Кэролайн, относился к совместному приходу Сола и Грамблера, но церковь Сола не подошла по размерам, а Труро находился ближе всего для большинства гостей. Ноябрь с его проливными дождями не располагал к длительным путешествиям.

Тем не менее, свадьба вышла шикарная. Дуайт с самого начала возражал, но Кэролайн не приняла во внимание его протесты, а он был слишком слаб, чтобы настаивать. Энис еще не полностью оправился после длительного заключения. У него бывали длительные периоды апатии и вялости, он не мог избавиться от мучительного кашля, а по ночам задыхался и считал, что нужно отложить свадьбу до весны, но Кэролайн сказала:

— Дорогой, я уже слишком долго была старой девой. Кроме того, подумай о моей репутации. Уже вся округа всполошилась из-за того, что мы без присмотра живем под одной крышей, пока ты выздоравливаешь. Бабули настаивают, чтобы ты поторопился и сделал из меня порядочную женщину.

Так они договорились о дате свадьбы, а затем и о том, какой она будет.

— Стыдиться меня нехорошо, — сказала Кэролайн. — Конечно, неловко, что у меня так много денег, но ты давно уже об этом знал, а шикарная свадьба — лишь одно из последствий.

Как и предсказывала Элизабет, на свадьбу стеклась большая часть графства, точнее, та часть, которая находилась в пределах досягаемости. За ночным проливным дождем последовало ясное утро. Лужи на улицах сверкали точно глаза, в которых отражалось небо. На Кэролайн было белое атласное платье с нижней юбкой и отделкой из роскошной золотистой вуали, в волосах сверкала диадема из мелкого жемчуга. Посажённым отцом был ее дядя из Оксфордшира. После венчания в торжественном зале на Хай-Кросс состоялся прием.

Джордж наконец поддался на уговоры Элизабет пойти с ней и мгновенно высмотрел своего заклятого врага, стоящего вместе с женой рядом с женихом и невестой. В нынешнем состоянии духа Джорджу было практически невыносимо находиться вблизи этих людей, но никто кроме Элизабет не заметил его сомнений, когда они проходили мимо.

Росс Веннор Полдарк, обладатель ста акров почти бесплодной земли на северном побережье, единственный владелец небольшой, но очень прибыльной оловянной шахты, бывший военный и заядлый нонконформист, был в черном бархатном сюртуке, укороченном спереди так, что под ним виднелся серый замшевый жилет и облегающие серые нанковые панталоны. Жилет и панталоны были новые, а сюртук подарил ему отец на двадцать первый день рождения, и Росс отказался покупать новый, хотя сейчас вполне мог себе это позволить. Возможно, за этим отказом скрывалась его едва уловимая гордость — гордость от того, что за последние четырнадцать лет он ни потолстел, ни похудел. Конечно, покрой давно вышел из моды, но заметившие это, по мнению Росса, не заслуживали того, чтобы обращать на них внимание.

Тем не менее он настоял на том, чтобы сшить своей жене Демельзе новое платье, хотя сама она считала это излишним. Демельзе Полдарк исполнилось двадцать пять — она никогда не обладала умопомрачительной красотой, но ее глаза, улыбка, походка и духовное богатство всегда притягивали мужское внимание, как магнит — железные опилки. Роды еще не отразились на ее фигуре, и она смогла надеть платье с узкой талией из зеленого дамаста с серебряной вышивкой. Оно стоило больше, чем она могла себе представить, и эти мысли не давали ей покоя. В нем она выглядела такой же стройной, как Элизабет, хотя и не столь невинной. Но этого качества у нее не было никогда в жизни.

Две соседки и родственницы по браку поклонились друг другу, но не заговорили. После чего Уорлегганы подошли к невесте и жениху, чтобы пожать им руки и пожелать счастья, которому так завидовал Джордж. Энис всегда был протеже и марионеткой Росса Полдарка. Он отказался от покровительства Уорлегганов и ясно дал понять, кому предан, несмотря на то, что бедствовал и влачил жалкое существование, работая хирургом на шахте. В тот день Джордж отметил, каким больным до сих пор выглядит Дуайт. Он стоял рядом со своей высокой (на дюйм выше него), сияющей, рыжеволосой женой, излучающей молодость и необыкновенное счастье. Но сам был худым, изможденным, с сединой на висках, и, по всей видимости, под одеждой у него скрывались одни кожа да кости.

Они двинулись дальше и немного поговорили с преподобным Осборном и миссис Уитворт. Оззи как всегда был одет по последнему писку моды, его же жена, с которой он обвенчался в июле, носила новый наряд табачно-коричневого цвета, который совершенно был ей не к лицу: и без того смуглая кожа выглядела еще темнее. Она почти всё время смотрела в пол и не разговаривала, но когда к ней обращались, поднимала взгляд, улыбалась и вежливо отвечала. По выражению ее лица никто бы и не догадался, какие муки и отвращение сжигают ее сердце, никто бы не увидел той тошноты, которую она испытывала, когда зародыш Оззи толкался у нее в утробе.

Вскоре Джордж оставил их и увлек Элизабет к беседующим в уголке сэру Фрэнсису и леди Бассет. И они продолжили мило болтать о свадебном приеме. Двести человек, сливки общества центральной части графства Корнуолл: сквайры, торговцы, банкиры, военные, охотники на лис, носители титулов и землевладельцы, нетитулованные и богатые — ловцы и добыча. Во всей этой кутерьме Демельза потеряла Росса и, увидев мистера и миссис Ральф-Аллен Дэниэлл, подошла к ним пообщаться. Они поздоровались с ней, как с давним другом. Учитывая, что они видели ее всего раз, это доставило ей удовольствие, и ей стало еще приятнее, когда она вспомнила, что именно тогда мистер Дэниэлл предложил Россу должность судьи, а тот отказался. Рядом с ними стоял крепкий, неброско одетый и неразговорчивый мужчина лет сорока. Мистер Дэниэлл сказал:

— Милорд, позвольте представить вам миссис Демельзу Полдарк, жену капитана Росса Полдарка. Виконт Фалмут.

Они поклонились друг другу.

— Ваш муж постоянно мелькает в новостях, мэм, — сказал лорд Фалмут. — У меня не было возможности поздравить его лично с тем подвигом, что он совершил.

— Я только надеюсь, сэр, — ответила Демельза, — что все эти поздравления не вскружат ему голову, и он не бросится совершать очередной подвиг.

Фалмут улыбнулся — очень сдержанно, будто опасаясь, что растратит понапрасну свою драгоценную жизненную энергию.

— Не встречал жен, настолько заинтересованных в том, чтобы удержать мужа дома. Но возможно, он нам еще понадобится. И другие, подобные ему.

— В этом случае, — ответила Демельза, — полагаю, мы все пригодимся.

Они посмотрели друг на друга в упор.

— Вы обязательно должны как-нибудь нанести нам визит, — сказал лорд Фалмут и удалился.

Полдарки остались ночевать у банкира Харриса Паско, и за поздним ужином в его доме на Пайдер-стрит Демельза сказала:

— Я не уверена, что не навредила тебе сегодня в разговоре с лордом Фалмутом, Росс.