Зал замер, с восторгом ловя каждый звук. Аметист плавными шагами двинулась вдоль сцены, поражая аудиторию изяществом и грацией. Звонкий, сильный голос молодой певицы проникал в самую душу каждого из присутствующих, а яркие огни рампы окружали сияющим ореолом чистую, словно неземную, красоту певицы.

Дэмиен почувствовал, что ему стало трудно дышать. Он смотрел на сцену — и не узнавал Аметист. Он даже не понимал, о чем она поет, — ему лишь хотелось любоваться ею, без конца наслаждаться ее голосом. Все эти годы где-то в потаенном уголке его души жила упрямая надежда на то, что из тщедушного колючего создания вырастет настоящая красавица, женщина, способная воплотить его сокровенные мечты, — в этом заключалась загадочная связь, возникшая между ними с самой первой встречи. Не зря же он постоянно возвращается мыслями к упрямой маленькой задире и тревожился о ее судьбе! Его Аметист, его ангел, спасение от душевной усталости и разочарования, от цепких, расчетливых рук и холодных объятий тех женщин, с которыми он имел дело до сих пор…

Вздрагивая от волнения, он ласкал взглядом легкую грациозную фигурку и повторял про себя: «Аметист… Моя Аметист… Ты принадлежишь мне, только мне, хотя до сих пор не понимаешь, что это твоя судьба! Но я помогу тебе все понять, милая! Я научу тебя! Ты одаришь меня своей чистотой, а я брошу к твоим ногам всю свою любовь…»

Неожиданно Аметист подошла к самому краю сцены и улыбнулась какому-то сопливому хлыщу в противоположной от Дэмиена ложе. Не спуская с него ласкового взгляда, она запела очередной куплет:

Черные очи и черные кудри, Ласковый взор и любезная речь… Любимый мой — всегда со мной! Никто мне не нужен — лишь ты, дорогой! Один на свете ты есть такой, И если я разлучусь с тобой, Померкнет свет у меня в очах, И солнце погаснет в небесах…

Ее голос звенел над притихшими слушателями, а дивные синие очи согревали своим сиянием темноволосого незнакомца, моментально ставшего объектом жгучей зависти мужской части публики. Один Дэмиен кипел от ярости и скрежетал зубами. «Черта с два! Она моя! Только моя!» Теперь он нисколько не сомневался: их жизни пересеклись по воле судьбы, и у него больше не было намерения тратить время даром, пытаясь спорить с самим Провидением. Он быстро положит конец ее увлечению этим смазливым юнцом и заставит полюбить себя. Ведь она непременно его полюбит… не может не полюбить…

Сгорая от нетерпения, Дэмиен мысленно приказал Аметист посмотреть на него, ответить на его взгляд, но девушка продолжала петь, как ни в чем не бывало и улыбаться… да только не ему. Капитан зажмурился и вцепился в барьер ложи, стараясь совладать с бушевавшим в его груди неистовым гневом.

В тот же миг зал вздрогнул от громкого треска: где-то под потолком не выдержала балка, несущая на себе театральные декорации, и на глазах у замерших от ужаса людей вся эта тяжесть обрушилась вниз, как раз на тот угол сцены, где стояла Аметист!

Дэмиен вскочил, затем медленно опустился на свое место: каким-то чудом балка не задела девушку, хотя пролетела в нескольких дюймах от ее лица!

Потрясенный до глубины души ее чудесным спасением, капитан не в силах был оставаться на месте. Выбраться из ложи и оказаться на сцене оказалось делом нескольких секунд. Вскоре он уже держал в объятиях дрожащую, но невредимую артистку, повторяя:

— Дорогая моя, слава Богу, ты цела!

Резко рванувшись, Аметист высвободилась из его рук, бледная от пережитого испуга и от гнева, и сердито воскликнула:

— Да как у вас язык повернулся благодарить Господа за мое спасение, когда вы сами же и подстроили это несчастье, приспешник дьявола! Думаете, я не чувствовала, как вы преследуете меня взглядом и приказываете оглянуться? А когда стало ясно, что я не поддамся вашему мерзкому колдовству, вы решили в отместку напакостить…

— О чем это ты? — Дэмиен был сбит с толку этой яростной вспышкой. — Боже милостивый, Аметист, неужели ты в самом деле поверишь в подобную чушь?

— Не прикасайтесь ко мне! — Взвизгнув, девушка проворно кинулась на грудь к тому самому типу, для которого только что пела со сцены.

Чувствуя, как в груди снова шевелится знакомая ярость, капитан упрямо качнул головой и в два шага оказался возле юной пары. Грубо схватив Аметист, он прижал ее к себе и грозно уставился на чернявого незнакомца.

— Я тебя не знаю и знать не желаю, но хочу, чтобы ты раз и навсегда усвоил одну вещь: тебе нечего делать возле нее. Эта женщина принадлежит мне, понимаешь, сопляк? Лучше тебе смириться с этим и выкинуть ее из головы — иначе, клянусь Богом, я удавлю тебя голыми руками!

Ошеломленный столь диким натиском, юноша не сразу нашелся, что ответить; однако мало-помалу на смену изумлению пришел гнев.

— Ты что, совсем рехнулся? — возмутился молодой креол. — Кто дал тебе право так со мной разговаривать? Откуда ты вообще взялся…

— Я — капитан Дэмиен Стрейт! — последовал грубый ответ. — И я первый предъявил на нее свои права. Аметист принадлежит мне. Она была моей еще тогда, когда ребенком приехала на Ямайку, и принадлежит мне сейчас как женщина!

Не веря своим ушам, юноша в замешательстве оглянулся.

— Нет, Уильям, нет! Не верь ему, он все врет! Мы никогда не договаривались ни о чем подобном. Да он просто сумасшедший! — Аметист не спускала с Шеридана умоляющих глаз. — Пожалуйста, поверь мне!

— Уильям… Уильям Шеридан, плантаторский сынок… Так вот в чем дело! — Дэмиен усмехнулся. — Ну что ж, малыш, предупреждаю тебя в последний раз: что бы ты ни замышлял по поводу Аметист — этому пришел конец!

Молодой человек с завидным самообладанием пропустил мимо ушей эту грозную тираду и, обернувшись к Аметист, как будто капитана Стрейта не существовало вовсе, поднял руку, чтобы погладить возлюбленную по щеке; но тут капитан рывком развернул его к себе и обрушил на него удар пудового кулака. Юноша без чувств грянулся об пол.

— Уильям!

Попытка Аметист кинуться к нему на помощь была остановлена таким же грубым способом: Дэмиен схватил ее в охапку и рявкнул:

— Не смей! Я его предупредил…

— Да какое вы имеете право! — прошипела Аметист.

— Вот такое! — Не в силах больше терпеть и не обращая внимания на попытки сопротивления, он прижал девушку к себе и впился в ее губы жадным поцелуем. Казалось, прошла целая вечность, пока он наконец отодвинулся и тихо произнес: — Ты моя, только моя, Аметист Грир! Ты будешь принадлежать мне до тех пор, пока я сам не захочу с тобой расстаться!

В этот миг на лице Аметист нельзя было прочесть ни согласия, ни протеста — только одну бесконечную боль и тревогу за Уильяма, который еще лежал без сознания.

Проследив за ее взглядом, Дэмиен шепнул:

— Для него же будет лучше, если ты просто повернешься и уйдешь — в противном случае ты только навлечешь на него новые неприятности.

Девушка посмотрела на капитана с таким первобытным ужасом, что ему вдруг стало неловко.

— Пойдем отсюда! — Капитан обвел взглядом валявшиеся повсюду обломки декораций и добавил: — На сегодня представление окончено. Ты едва держишься на ногах, и я провожу тебя домой.

Ни красота звездной тропической ночи, ни пьянящие ароматы цветов и трав не трогали молчаливую пару в открытой коляске, катившейся по тихим темным улицам. Аметист рассеянно смотрела вдаль, не обращая внимания на тревогу своего спутника. А вот Дэмиену было не по себе. Он понимал, что так и не справился с ситуацией — маленькая паршивка злилась на него… злилась еще сильнее, чем прежде. Пожалуй, он вел себя в театре не лучшим образом, но девчонка чуть не погибла, да вдобавок этот сопляк стал путаться под ногами… Такое кого хочешь выведет из себя! Дэмиену ужасно хотелось обнять Аметист и постараться утешить, но он отлично понимал, что это будет не самым мудрым шагом в его жизни. Для начала следовало хотя бы добиться ее внимания, иначе все попытки сблизиться разобьются о ледяную стену презрительного молчания.

— Аметист, милая, — начал капитан осипшим от волнения голосом, — я понимаю, что напугал тебя сегодня вечером. Наверное, ты не ожидала…

— Еще как ожидала! — Девушка холодно взглянула на него. — И все же я не предполагала, что вам хватит совести разлучить меня с человеком, которого я люблю!

— Ты не можешь любить этого надутого сопляка! — взорвался Дэмиен. Вся его выдержка и смирение исчезли без следа под напором жгучей ревности.

— Как вы можете это знать? — Стараясь отодвинуться от него как можно дальше, Аметист едва не вывалилась из коляски. — Или вы такой же мастер по части чтения мыслей, как и по наведению порчи?

— Ну полно, полно! Я всегда считал тебя слишком рассудительной девушкой, чтобы ты могла поверить в эту чушь. Если я и обладаю над тобою какой-то властью, то она меньше всего может считаться магической…

— Вы абсолютно не властны надо мною, капитан Стрейт!

— Вот как? И ты искренне в это веришь? — Одним движением он привлек Аметист к себе и заглушил поцелуем возмущенный возглас, готовый сорваться с ее надменно кривившихся губ. Дэмиен всего лишь хотел преподать наглядный урок своей строптивой спутнице, но сам не заметил, как увлекся. Поцелуй длился и длился без конца, пока девушка не затихла в его объятиях, а ее горячие губы не стали мягкими и послушными. Она не пыталась сопротивляться даже тогда, когда капитан стал покрывать частыми страстными поцелуями ее лицо и шею, а потом снова приник к губам.

Задыхаясь от восторга, Дэмиен отодвинулся и увидел, с каким изумлением и страхом смотрит на него Аметист.

— Так ты по-прежнему считаешь, что я не властен над тобой? — Почувствовав, как девушка встрепенулась в его объятиях, он с уверенностью продолжил: — Ты сама ответила на мой вопрос, милая, хотя и без слов! — Тут капитан закрепил свой успех новыми ласками, чутко внимая каждому ее движению, каждому вздоху и различая в них несомненные признаки пробуждавшейся страсти. — Вот откуда я знаю, что ты не можешь любить того мальчишку из театра!

Последние слова мигом развеяли блаженное забытье. Встрепенувшись, Аметист гневно выкрикнула:

— Это всего лишь обман, виной которому моя минутная слабость, капитан Стрейт!

— Меня зовут Дэмиен, и я хочу, чтобы ты звала меня по имени… — прошептал он, легонько целуя ее в висок.

Но Аметист не собиралась сдаваться:

— Наверное, у меня было что-то вроде истерики после сегодняшних неприятностей. В таком состоянии человек не всегда отвечает за свои поступки…

— Ладно, называй это как угодно, дорогая, — согласился Дэмиен, — но ты испытывала те же чувства, что и я! Пусть это будет истерика — все равно мы оба понимаем главное…

— Я лично ничего такого не понимаю и не собираюсь понимать!

Аметист с содроганием обнаружила, что экипаж давно стоит напротив ее дома. Как долго длится этот ужасный спектакль? Сколько любопытных глаз успело налюбоваться на их объятия и поцелуи? Девушка перевела дух и решительно произнесла:

— Я слишком устала и сейчас же иду домой!

— Ну почему ты с таким упрямством отрицаешь очевидное?

— Пожалуйста, капитан, — взмолилась Аметист; в глазах у нее стояли слезы, — позвольте мне уйти!

Дэмиен слишком хорошо понимал ситуацию. Судя по всему, девушка и правда была на грани истерики. Он неохотно разжал объятия, однако стоило ей ринуться прочь, как сильная рука удержала ее за локоть.

— Тебе не следует бежать от меня как от чумы, дорогая. Я сам доведу тебя до дверей, если ты действительно этого хочешь!

— Да… да… — пролепетала бедняжка, старательно избегая его настойчивого взгляда, — я очень хочу скорее попасть домой!

— Я хочу домой, Дэмиен! — подсказал он, заставляя ее приподнять лицо. — Ну же, Аметист, не стесняйся, обратись ко мне по имени! Это всего лишь слово, и произнести его вовсе не сложно, не так ли?

— Хорошо… Дэмиен…

Он замер, желая сполна насладиться этой минутой. Наконец он с тяжелым вздохом поднялся и подал руку своей спутнице. Несколько коротких шагов — и они поднялись на крыльцо ее дома. Девушка застыла перед дверью, обмирая от страха, не в силах отвести взгляд от его удивительных светлых глаз.

Наконец Дэмиен дрогнувшим голосом произнес:

— Доброй ночи, милая. Ступай домой и спи спокойно. Завтра нам предстоит многое обсудить.

— Доброй ночи, — неуверенно сорвалось с ее губ.

— Доброй ночи, Дэмиен.

— Доброй ночи… — она замялась, нерешительно глянула на него, но все же добавила: — Дэмиен…

Не в силах долее терпеть эту пытку, Аметист метнулась в дом, все еще содрогаясь от странных, незнакомых ощущений, которые разбудили в ней его объятия и поцелуи. Как объяснить эту предательскую слабость, ломавшую ее волю к сопротивлению всякий раз, стоило только ему к ней прикоснуться? Хуже того, теперь ей достаточно вспомнить, как пахнет его кожа и как он с придыханием шепчет: «Аметист, милая…» — чгщбы затосковать как последняя дура! Что за блажь на нее нашла? Она отлично знает, какой это коварный, двуличный тип, так почему забывает обо всем, оказавшись в его объятиях?