Все еще недоумевая по поводу столь странного поведения Тилли, Аметист осторожно передвигалась по спальне, стараясь не потревожить сон Мэриан. Девочка постоянно капризничала, и Аметист с досадой думала о том, что ребенок скорее всего просто откликается на ее собственное смятенное состояние. Накануне Дэмиен яснее ясного дал понять, что с ним лучше не спорить. Неужели это проклятие будет висеть над ней до конца жизни? Но ведь скоро они покинут Ямайку — и кого тогда выберет этот безжалостный человек, чтобы грозить ей? Неужели ему хватит совести напустить порчу на Тилли? Аметист передернуло от одной этой мысли. И она позволит Мэриан расти в одном с ним доме? Нужно во что бы то ни стало вырваться из-под его власти, пока не поздно! Но куда ей бежать? Уильям… Милый Уильям! Нет уж, она больше не допустит, чтобы этот юноша страдал из-за нее, иначе ее убьет чувство вины за погубленную жизнь!

В гостиной раздались чьи-то голоса, и Аметист нехотя двинулась к двери. Каково же было ее удивление, когда она увидела того, о ком только что думала. Молодой Шеридан о чем-то оживленно шептался с Тилли.

— Уильям, что ты здесь делаешь? Уходи немедленно! Дэмиен вернется с минуты на минуту, и тогда всем нам не поздоровится…

Однако Уильям и не думал спасаться бегством.

— Успокойся, дорогая, Дэмиен Стрейт ничего мне не сделает. Он вообще больше ничего никому не сделает — руки коротки!

— Что… что все это значит?

— А то, что капитан арестован — он сидит в кутузке со всей своей командой, и скоро их будут судить за контрабанду.

— За контрабанду? — Аметист недоверчиво вскинула на него глаза. — Но ведь «Салли» совершенно открыто стоит в порту, и до сих пор на Дэмиена не было ни одного доноса. Кто же тогда…

— Я, Аметист! Это я открыто назвал его контрабандистом и не побоюсь свидетельствовать против него в суде. Полагаю, мои показания надолго свяжут руки ему и его приспешникам, а значит, ты десять раз успеешь сбежать.

— Сбежать?

— Неужели ты думаешь, что я позволю снова обвести тебя вокруг пальца и запугать пустыми угрозами в мой адрес? И как ты можешь до сих пор верить в его дурацкий обеа — ты же сама даешь ему оружие против себя!

— Уильям, это не «дурацкий обеа». Я слишком хорошо знаю, на что он способен.

— Глупости.

— Но это правда!

— Милая, — молодой человек ласково взял в ладони ее лицо и посмотрел так решительно, что слова протеста замерли у нее на губах, — ради Бога, выслушай меня. Давай отложим пока этот спор. Тебе угодно верить в сверхъестественные способности капитана Стрейта — что ж, будь по-твоему, хотя ты просто идешь на поводу у собственных страхов. Но только пойми одну вещь: я пошел против Стрейта и сжег за собой все мосты. Он больше не сможет морочить тебе голову тем, что мое благополучие напрямую зависит от твоей покорности его воле. Я вызвал огонь на себя, и ему волей-неволей придется действовать открыто, чтобы спастись от тюрьмы. Но посмотри на меня: я жив, здоров, и со мной ничего не случилось. Разве это не доказывает, что никакого обеа нет и что все это — твои смешные страхи?

— Ах, Уильям! Я все равно не хочу, чтобы ты рисковал из-за меня.

— Но я уже рискнул — нравится тебе это или нет! Я люблю тебя, милая, и не успокоюсь, пока не освобожу тебя из-под его власти!

— Спасибо тебе, но… но все это напрасно — теперь уже я никогда не буду свободна…

— Не падай духом, дорогая. Я уже купил для вас с Тилли места на корабле «Уайтстоун» — он отплывает завтра утром и направляется в Филадельфию. Когда капитан Стрейт узнает о твоем бегстве, вы будете уже далеко в открытом море!

— И на что я буду жить в Филадельфии?

— Вот ваши билеты на корабль, — Уильям достал из кармана плотный пакет. — Здесь есть немного денег — этого хватит, пока я сумею послать тебе еще.

— Но я не могу находиться у тебя на содержании, Уильям!

— Выходит, находиться на содержании у Стрейта лучше? — с неожиданной резкостью спросил Уильям. — Или ты предпочитаешь, чтобы за твое «содержание» я стал требовать ту плату, которую требовал у тебя он?

Аметист, покраснев, отвела глаза. Уильяму тут же стало стыдно за эту вспышку ревности.

— Прости, я не хотел тебя обидеть, но как еще мне внушить тебе, что иного пути нет?

— Да, наверное, ты прав, — прошептала Аметист, поднимая на юношу заплаканные глаза. — Как я смогу тебя отблагодарить?

Он заколебался.

— Ты можешь отблагодарить меня, если скажешь правду. Я хочу услышать это, прежде чем отпущу тебя на другой край света. Ты… ты никогда не любила меня, дорогая? — Он не спускал с нее умоляющего взгляда и повторял: — Пожалуйста, скажи, я должен знать!

— Нет, Уильям, я не любила тебя той любовью, которую ты заслуживаешь, — прошептала Аметист. — Ты мне очень дорог. Когда я вижу тебя, у меня становится легко на душе, и ты навсегда останешься в моем сердце, но не на том месте, которое хотелось бы занять тебе.

На лице юноши было написано такое отчаяние, что Аметист, не выдержав, обняла его за шею и воскликнула:

— Уильям, Уильям, простишь ли ты меня за это горе и боль? Поверь, меньше всего я хотела сделать тебе больно, ведь я действительно тебя люблю!

Он тоже крепко обнял ее, а потом решительно разжал руки и сделал шаг к двери.

— Я все понимаю, дорогая. Да, да, наконец-то я все понял! Я слишком сильно тебя любил, и это заслонило от меня многие вещи. Мы с первого дня потянулись друг к другу, но моя привязанность переросла в любовь, тогда как твоя осталась простой дружбой.

— Ох, Уильям… — Аметист с глухим рыданием уткнулась в его плечо.

— Не плачь, милая, ничего страшного не случилось. — Глаза Уильяма при этих словах подозрительно заблестели. — Ты оказала мне великую честь, сказав правду. Я горд и счастлив тем, что помог тебе разбить цепи, сковавшие тебя с капитаном Стрейтом. А теперь слушай внимательно: я должен сообщить тебе очень важную вещь.

Аметист молча кивнула.

— Сегодня же упакуй все свои вещи, чтобы не задерживаться здесь утром. Не сомневаюсь, что ваше плавание пройдет удачно. Когда вы сойдете с корабля, навести поверенного моего отца, Вилбура Хелмсвуда, и передай ему письмо от меня — он поможет вам на первых порах.

Аметист кинулась к нему на грудь, такая растерянная, такая беспомощная, что Уильям почувствовал: еще немного, и все его благие намерения пойдут прахом — он рухнет перед ней на колени и не уедет отсюда до тех пор, пока она не согласится вернуться с ним на плантацию. Ему пришлось напомнить себе о том, что Аметист не любит его — а значит, никогда не сможет, быть счастливой, даже если уступит его мольбам из чувства благодарности.

— Тебе все понятно? Ты согласна с моим планом?

Аметист кивнула:

— Да, Уильям, согласна и очень тебе благодарна, но… тебе правда ничего не грозит? Ты больше не позволишь Дэ-миену причинить тебе вред?

— Нет, милая, не позволю, — твердо ответил юноша. — А теперь пора собираться — завтра ровно в шесть я заеду за тобой на фургоне и доставлю на корабль.

— Спасибо тебе, — прошептала Аметист. Что еще она могла сказать?

Улыбнувшись на прощание, Уильям повернулся к двери и вышел.

Аметист долго смотрела ему вслед. Наконец она глубоко вздохнула и обратилась к Тилли:

— Ну что ты стоишь как истукан? Этак мы и до утра не управимся!

Сборы заняли весь остаток дня, и в течение всего этого времени Аметист ловила себя на том, что постоянно косится на дверь: не вернулся ли Дэмиен? Эта мысль не давала ей покоя даже ночью; несмотря на усталость, она то и дело просыпалась и растерянно смотрела на пустое место рядом с собой — ей не хватало близости его большого, сильного тела, его уверенных объятий и ласк…

Благодаря Уильяму у нее появилось несколько дней, чтобы скрыться от Дэмиена и первой добраться до Филадельфии. При его изворотливости капитан Стрейт наверняка сумеет снять все обвинения и скоро выйдет из тюрьмы, но время будет упущено — она успеет встретиться с мистером Хелмсвудом и заметет все следы. Вот она, долгожданная свобода! Наконец-то…

Вымученно улыбаясь дрожащими губами, Уильям без остановки махал изящной женщине на палубе «Уайтстоуна», покидавшего гавань с попутным ветром. Он стоял на причале до тех пор, пока корабль не превратился в маленькую точку, слившуюся с горизонтом, мысленно обращаясь к облику навсегда утраченной любви:

— Прощай, милая… Я люблю тебя, моя дорогая! Я буду любить тебя до самой смерти…

Дэмиен метался по сырой вонючей камере, словно дикий зверь, угодивший в клетку, иногда останавливаясь лишь для того, чтобы с яростным ругательством прихлопнуть особо назойливого москита или раздавить скорпиона, отважившегося выползти из щели в полу. Судя по тому, как менялось освещение в тусклом оконце, он уже третьи сутки парился в этому аду, доставляя несравненную радость бесчисленным полчищам вшей, блох и прочей голодной нечисти, с которыми был вынужден делить эту берлогу. Мало того что в тюрьму угодил он сам — англичане схватили и весь его экипаж. Судя по тому, как нагло обращались с капитаном его тюремщики, простым матросам пришлось в эти дни совсем несладко. Изнемогая от бессильной ярости, Дэмиен в тысячный раз подумал о свадьбе, назначенной на этот день. Знает ли Аметист о том, что случилось? Вспоминает ли о нем? И что она сделает, если…

Его мысли прервал пронзительный скрип ржавого железа. В массивной двери отворилась небольшая «кормушка», однако вместо обычной брани капитан услышал знакомый голос, говоривший правильно и связно:

— Я заглянул сюда проведать вас, Стрейт, и убедиться, что вы всем довольны.

Дэмиен в два прыжка оказался у двери и впился взглядом в суровое лицо Уильяма Шеридана.

— Мне пришлось ждать целых три дня, чтобы увидеть наконец того, кто на меня донес! — яростно прошипел он. — И как я сразу не догадался, что это ты!

— Верно, вы могли бы понять это с самого начала — я единственный человек в этом городе, не поддавшийся на ваши сказки про обеа и не убоявшийся мести ужасного черного колдуна. Видите ли, Стрейт, даже если я и пострадаю, мне терять нечего — станет Аметист вашей женой или нет, вы в любом случае напустите на меня порчу, не так ли? — Лицо Уильяма внезапно исказила яростная гримаса, и он громко воскликнул, не скрывая больше своей ненависти: — С чего ты взял, будто я снова позволю тебе использовать меня в твоих интересах? Кажется, сегодня должна была состояться твоя свадьба, Стрейт? Ну, так вот, ты можешь не хлопотать понапрасну — я повидался с преподобным Сидли и предупредил его, что церемонии не будет, иначе бедному святому отцу пришлось бы обивать порог пустого дома и гадать, куда же делись жених и невеста!

— Пустого дома? — глухо переспросил Дэмиен. Его огромные руки сжались в кулаки. — Где Аметист? Что ты с ней сделал?

— Аметист жива и здорова, за нее можешь не волноваться. Ей наконец-то удалось вырваться из твоих когтей раз и навсегда, и в данный момент она уже на полпути к Америке. Прежде чем тебя отсюда выпустят, Аметист успеет найти такое укрытие, где тебе в жизни ее не отыскать!

— Я не верю тебе, Шеридан! — сдавленно прохрипел капитан. — Ты ни за что от нее не откажешься. Наверняка ты прячешь ее где-то на плантации!

— Напрасно ты, Стрейт, судишь других людей по себе. Аметист не захотела выйти за меня — в противном случае мы давно бы уже поженились. В отличие от тебя я не стал прибегать ни к силе, ни к шантажу, чтобы добиться своего, — я слишком люблю эту женщину и не пожертвую ее счастьем в угоду собственным прихотям. Хотя что с тобой об этом толковать? Ты все равно ничего не поймешь. Она давно покинула Кингстон, и добраться до нее тебе уже не удастся — руки коротки. Когда твое дело будут рассматривать в суде, я лично явлюсь в город, чтобы свидетельствовать против тебя…

— Свидетельствовать против меня? — взревел Дэмиен. — Да что ты знаешь обо мне, мальчишка? Что это за дешевый спектакль?

— Возможно, так оно и есть, — Шеридан пожал плечами, — но пока в этом убедятся власти, ты окончательно проиграешь.

Улыбка на лице его соперника становилась все шире, и у Дэмиена все застыло внутри.

— А что же Аметист? Неужели она одобрила твой план?

— Аметист? — Уильям заколебался. Дэмиен уже не пытался скрыть охватившее его отчаяние, и все же юноша решил нанести последний'удар. — Аметист плакала от счастья, Стрейт, когда взошла на корабль. Она наконец-то обрела свободу.

Дэмиен зажмурился, не в силах преодолеть приступ черной тоски, охватившей его. Он не сомневался, что Шеридан сказал чистую правду и Аметист ему уже не вернуть…

— Итак, Стрейт, счастливо оставаться! — Беспечный голос соперника вырвал Дэмиена из мрачного оцепенения. — Мне здесь делать больше нечего. Ты теперь точно знаешь, что потерял ее. — Словно стремясь построить непреодолимую стену, Уильям звонко повторил, отчеканивая каждое слово: — Ты потерял Аметист, Стрейт, потерял навсегда!

Глава 10