– Мне пока нечего рассказать вам, – проговорила я под звуки виол и тамбуринов. – Я говорила с графом Роутсом и хитростью заставила его дать мне осмотреть его кинжал, но он не сообщил мне ничего, что могло бы нам помочь.

Ничего, кроме того, что Александр послал письма также графу Хантли и предводителю французских гугенотов адмиралу де Колиньи. Ничего, кроме подозрения, что ты, Никола де Клерак, являешься агентом Гизов.

Шажок. Шажок. Два шага.

– Понятно, – сказал он. – Стало быть, сам Роутс не убийца.

Его теплые пальцы крепко держали мою ладонь. Остальные танцоры, и впереди нас и сзади, не обращали на нас ни малейшего внимания.

– Он мог нанять убийцу, – сказала я, – или послать одного из своих вассалов. Это мог быть, например, Рэннок Хэмилтон, который явно готов совершить любое злодеяние.

– У простого наемного убийцы не могло быть кинжала, украшенного драгоценными камнями.

Это было верно, и я ничего не сказала.

Секунду помолчав, он спросил:

– А мастер Уэдерел к вам больше не заходил? Или месье Лорентен?

– Нет.

– Вы подозреваете сэра Джона Гордона – вы, точно гусыня, выгибали шею, чтобы посмотреть на рукоять его кинжала.

Шажок. Шажок. Два шага.

– Я подозреваю всех, – сказала я. – Даже вас.

Он долго молчал. Интересно, о чем он сейчас думает? Танцуя, мы добрались до конца галереи, перестроились и повернули обратно.

– Я был там, – проговорил он наконец, – потому что до меня дошли слухи, что серебряный ларец Марии де Гиз находится у некоего Александра Гордона и что он предлагает его на продажу, и мне захотелось увидеть этого безрассудного глупца собственными глазами. Когда во второй половине дня вы вышли из Холируда, я потерял вас из вида в толпе, поэтому я отправился к дому Хантли и стал ждать снаружи. Я был почти уверен, что вы туда, в конце концов, придете, и я не ошибся.

– А вы были в числе потенциальных покупателей?

– Не был. Мне просто было любопытно, только и всего.

Танец между тем подошел к концу, и в последней его фигуре, после того как музыка замолкала, кавалер должен был отвесить даме низкий поклон, а она – ответить ему столь же низким реверансом. Я попыталась сделать реверанс, но была так взволнована, что потеряла равновесие. Никола де Клерак не дал мне упасть и одновременно поклонился мне так низко, словно я была сама королева. По счастью, королева была слишком занята тем, что старалась очаровать сэра Джона Гордона и ничего не заметила.

Ладонь в ладонь, паслен сладко-горький и анемон.

Но ведь цветы иногда ошибались – или же я порой неверно истолковывала смысл того, что они хотели мне сказать. Возможно, я неправильно поняла их и сейчас.

– Есть еще кое-что, – сказал Никола де Клерак. – Это вас…

– Сьёр Нико! – Это был голос королевы. Сэр Джон и месье де Шастеляр следовали за нею по пятам, точно утята за уткой, но она смотрела только на Никола де Клерака. – Я желаю, чтобы вы были моим партнером в следующем танце. Это опять будет гальярда, и я хочу, чтобы вы исполнили со мною la volte[54].

Все дамы ахнули в притворном удивлении и негодовании. La volte считалась непристойной фигурой, так как при ее исполнении кавалер держал даму слишком близко, поднимал ее и даже на мгновение касался бедром ее бедер. Правда, праздновали свадьбу, и скоро начнется церемония укладывания новобрачных в постель – быть может, именно поэтому королеве пришла мысль включить в танец la volte.

– Я с удовольствием исполню ваше желание, мадам, – сказал Никола де Клерак. Что бы он ни намеревался сообщить мне, этому придется подождать. – Мистрис Ринетт, вы, разумеется, позволите мне…

– Разумеется.

Они отошли и вместе с остальными выстроились для танца. Я отступила в тень, отбрасываемую стеной, и медленно пробралась к западному концу галереи, откуда я могла незаметно выйти за дверь и возвратиться в мои собственные покои, где сейчас спит моя ненаглядная Майри, теплая и нежная, пахнущая молоком и мылом. Когда молодых будут укладывать в постель, королева обо мне и не вспомнит, не понадоблюсь я ей, и когда она сама решит отойти ко сну. И Никола де Клерак не станет больше приглашать меня на танец после того, как королева так мило попросила его станцевать с нею la volte.

Наконец я добралась до двери. Снова заиграла музыка. Никто меня не заметил.

Подобрав юбки, я бросилась бежать по лабиринту коридоров. Их темнота и холод были мне приятны после ярких огней и жары в галерее, после наполняющих ее запахов пота, духов и похоти. Узкие окна отбрасывали на каменный пол удлиненные пятна бледного лунного света. На полпути к моим покоям я наткнулась на какого-то пьяного, разлегшегося прямо поперек коридора. Я споткнулась и, едва не упав, схватилась за стену; на ней, над лежащим на полу мужчиной, было мокрое, липкое пятно.

Я посмотрела на свою руку – она была вымазана чем-то темным и блестящим. В тусклом серебряном свете луны она показалась мне черной, но я узнала запах – запах соли и ржавчины, который мне вовек не забыть.

Кровь.

Я упала на колени и ощупала лицо лежащего мужчины. Низкий лоб и зачесанные назад напомаженные волосы. И полное отсутствие шеи…

Я с криком отшатнулась. Хотя у мастера Ричарда Уэдерела практически не было шеи, у него на горле, под подбородком, зияла глубокая рана, от уха до уха.

Разумеется, в Холируд был тотчас призван английский агент Томас Рэндольф, и, следуя его указаниям, стражники королевы унесли тело мастера Ричарда. Слуги смыли пятна крови с пола и стены коридора. Мне принесли тазик с водой, чтобы я могла помыть руки. Участников свадебного пира предупредили, чтобы они проследовали по другому коридору, когда поведут новоиспеченного графа Мара и его молодую жену в опочивальню, отведенную для их первой брачной ночи. До моих ушей доносились далекие звуки музыки и смеха, словно где-то вдали веселилась процессия эльфов, направляющихся в свои чертоги под зеленым холмом.

Мастер Томас задал мне пару поверхностных вопросов – он явно не подозревал, что у меня могут быть какие-либо ценные сведения. Они у меня, разумеется, были, но мне хватило ума скрыть их, чтобы не впутываться в эту историю. Я уже видела подобную рану, глубокую, от уха до уха. На горле Александра.

Неужели это тот же самый убийца? Если да, то почему?

И кто будет следующей жертвой?

Один из стражников отвел меня в мои покои. К этому времени руки мои тряслись. Дженет, тетя Мар и Майри спокойно спали, и мне не хотелось их будить. Стало быть, мне не удастся запереть дверь. Я сидела на одном из стоящих в спальне стульев лицом к двери, глядя в темноту.

Ожидала ли я раздавшегося вскоре тихого царапания в дверь? Не знаю.

Никола де Клерак вошел в комнату и бесшумно затворил за собою дверь.

– Ринетт, – произнес он.

Он поднял меня со стула и обнял. Я не противилась – по правде сказать, я прижалась лицом к его плечу, чтобы заглушить рыдания, и всхлипнула один раз, другой, третий. Я была так потрясена и испугана, и отчего-то – я не могла понять, отчего – от его присутствия мне снова стало покойно, и я почувствовала себя в безопасности. Я вдыхала ароматы померанца и мирриса – и знала, что до конца жизни эти запахи будут навевать мне мысли о нем.

Но тут я опомнилась и высвободилась из его объятий. Он тотчас отступил назад. Мы посмотрели друг на друга. Не знаю, кто из нас был больше удивлен.

– Вы не ранены? – спросил он.

– Нет, не ранена. Только потрясена и огорчена смертью мастера Уэдерела.

– Расскажите мне.

Я снова опустилась на свой стул, а он сел на корточки рядом, но так, чтобы не касаться меня. В комнате было слишком темно, чтобы я могла разглядеть выражение его лица.

– Я мало что могу рассказать. Я шла – а вернее бежала. Мне не хотелось участвовать в церемонии укладывания новобрачных в постель. Я хотела поскорее оказаться здесь, с Майри. На бегу я споткнулась о него – он лежал в коридоре. Думаю, он стоял, когда… когда ему перерезали… когда на него напал убийца. Там на стене была кровь.

– Вы полагаете, убийца был тот же самый?

– Рана была точно такой же.

Он слегка откинулся назад.

– Это самый короткий путь, который ведет из галереи к вашим покоям, – сказал он. – Самый очевидный путь. Думаю, убийца предположил, что вы здесь непременно пройдете, и оставил в коридоре тело мастера Уэдерела, чтобы вы на него наткнулись.

– Но откуда он знал, что я присутствую на свадьбе? – Мне становилось все труднее шептать, когда хотелось кричать.

– Он знал, потому что тоже был там.

Я с трудом сглотнула и несколько раз глубоко вдохнула и выдохнула, прежде чем заговорить снова.

– Если он был там, значит, он имеет какое-то касательство к королевскому двору.

– На свадебный пир явилось множество народу, так что он мог просто пройти незамеченным. Однако он достаточно хорошо знаком с Холирудом, чтобы точно знать, по какому коридору вы пойдете, и он носит отделанный драгоценными камнями кинжал. Да, я тоже полагаю, что он имеет касательство ко двору, во всяком случае, к его периферии.

– Нико, – проговорила я. – Зачем? Зачем он убил бедного мастера Уэдерела и оставил его тело лежать там, где его должна была найти я?

Я услышала, как в соседней комнате кто-то зашевелился. Майри захныкала.

– Вряд ли он полагал, что убийство Уэдерела положит конец усилиям англичан заполучить ларец – Рэндольф сможет быстро найти Уэдерелу замену или же вступит в переговоры сам. Я думаю, что это убийство должно было послужить предостережением вам, Ринетт. Так он дает понять, что не желает, чтобы вы говорили о ларце с кем-либо еще.

– Благословенный святой Ниниан! Но Нико, ведь все только и делают, что говорят со мною о ларце. Не может же он убить их всех.

– Будем надеяться, что нет. – Он повернул голову, прислушиваясь к доносящемуся из соседней комнаты голосу тетушки Мар, старающейся успокоить Майри. – Я не могу долго оставаться здесь, Ринетт. Умоляю вас – будьте крайне осторожны – здесь затевается с десяток заговоров, и они все нацелены на вас. И еще – я как раз собирался сказать вам об этом, когда меня позвала королева: я должен ненадолго уехать во Францию. Не знаю, сколько времени я там пробуду. Но обещаю вам, что непременно вернусь.

– Вы уезжаете во Францию? – переспросила я. – Но зачем?

Я заметила, что один уголок его губ опустился. На его лице мелькнуло странное выражение – наполовину печальное, наполовину насмешливое.

– Семейные обстоятельства, – сказал он. – Я бы попросил вас ни во что больше не влезать, а просто поберечься, но думаю, это вас не остановит.

– Верно, – подтвердила я. – Не остановит.

Глава пятнадцатая

Нелегко заниматься поисками убийцы, если ты фрейлина королевы.

Каждая моя минута была расписана. Королева Мария всячески умасливала королеву английскую Елизавету, осыпая ее письмами и подарками в надежде, что та признает ее наследницей английского престола – впрочем, в глазах католиков она уже и так являлась законной королевой Англии. Мария Стюарт послала Елизавете Тюдор кольцо с бриллиантом в форме сердца, стихи и свой искусно написанный портрет, а еще она сказала нам, что, будь королева Англии мужчиной, она бы немедля вышла за него замуж. Говоря это, она смеялась до упаду. Одновременно она вела тайные переговоры с королем Испании о браке с его несчастным, безумным сыном и заявляла, что ей, по ее мнению, предназначено судьбой стать королевой Испании и, наконец, вырвать Англию из лап протестантки Елизаветы Тюдор при помощи испанского военного флота.

Мы даже запланировали на лето встречу с королевой Англии, которая должна была состояться в Йорке, и по этому случаю нам всем выдали новые платья: мне досталось платье из синей тафты, отделанное серебряным шитьем и мелкими кристаллами горного хрусталя, а также новая бархатная тесьма, чтобы закрыть следы починки на моем зеленом платье. Кто знает, как бы изменились наши судьбы, если бы эта историческая встреча состоялась? Но ей не суждено было осуществиться.

В марте герцог де Гиз, любимый дядя королевы, напал на прихожан гугенотской церкви в городе Васси, что близ Жуанвиля – или, наоборот, стал объектом нападения с их стороны. Об этом ходило столько разноречивых слухов, что правду так никто и не узнал – однако это происшествие сыграло роль искры, поджегшей сухой трут. Во Франции разразилась открытая война между католиками и гугенотами, и королева Англии решила, что ей лучше остаться в Лондоне, чтобы посмотреть, что она может выгадать от этого противостояния. Наша королева, заливаясь слезами, слегла в постель, и двор, только что пребывавший в приятном ожидании, погрузился в черную меланхолию. Я гадала, где в объятой войною Франции находится сейчас Никола де Клерак, и не ввергли ли его в опасность его таинственные семейные обстоятельства.

Я больше не натыкалась ни на какие трупы. На балах я танцевала с придворными и составила список тех из них, кто не носил кинжалов, украшенных гранеными рубинами.