Не видел, как ты ушла. Отличный был вечер, Кэсси!

Спасибо, что поддержала меня. Увидимся завтра. У. х

Мое сердце дрогнуло при виде этого глупого маленького «х». Я чувствовала себя безмозглой школьницей, цепляющейся за каждый намек на то, что она нравится какому-то мальчику. Что я делаю здесь, в темноте, на чужом крыльце, посреди холодной ночи, продолжая цепляться за «х»? Конечно, тяжелые времена трудно переживать в одиночестве, но хуже всего, когда происходит что-то хорошее, а отпраздновать это не с кем. Как было бы здорово встретить Новый год с Уиллом, в нашем ресторане, после того как все уйдут, выпить немножко бренди, поцеловаться…

– Эй!

Я подпрыгнула от неожиданности. Это был Джесси, просторная пижамная куртка болталась вокруг его худощавого тела, он крепко обхватил себя руками.

– Прости, малышка. Заснул. Финн, должно быть, потом уже ко мне забрался. Я постоянно пытаюсь его от этого отучить.

– Все в порядке. Иди в дом, холодно. Такси сейчас вернется.

– Я отнесу Финна в его комнату, – прошептал Джесси, наклоняясь ко мне и обнимая. Носом он уткнулся в мои волосы.

Джесси содрогался всем телом, и я энергично растерла его руки.

– Он может снова проснуться, – сказала я. – А мне бы не хотелось познакомиться с ним вот таким образом. До сегодняшнего дня я даже его имени не знала. Финн. Очень мило. Мне нравится.

– Ты уверена, что не хочешь подождать внутри?

– Нет. Все в порядке.

– Я тебе позвоню на днях, – сказал Джесси, целуя меня в затылок и исчезая в доме.

Я невольно засмеялась.

Несколько минут спустя я прижалась лбом к холодному стеклу окна такси и приняла решение: я не стану строить свою жизнь в зависимости от мужчины, любого мужчины. Моя жизнь теперь будет посвящена ресторану «Кэсси», поскольку он не просто мое дело, это мое вложение, моя профессия, мое будущее, моя жизнь. И еще я дам согласие на то, о чем говорила Матильда, вне зависимости от того, чем именно это окажется. Я должна буду стать женщиной, занятой делом. И следовать буду только собственным страстям и желаниям. Не страстям и желаниям мужчин.

Дома я сняла маленькое красное платье и бросила его на спинку стула в кухне, слишком усталая, чтобы вешать в шкаф, и просто свалилась в постель. Вскоре ко мне присоединилась Дикси, которая не искала ни любви, ни привязанности, а просто хотела тепла, и в этом не было абсолютно ничего неправильного.

Глава седьмая

Соланж

Январь слился в одно большое пятно из-за работы и того, что мне пришлось отвозить Гаса и его друзей в школу. Торговое дело Джулиуса набирало обороты, и теперь уже надо было учитывать его расписание. А начало февраля означало приближение фестиваля Марди Гра, и бедняге Гасу не раз и не два пришлось сидеть за кофейным столиком в моем кабинете, раскрашивая картинки, убивая время после школы в ожидании, пока отец не заберет его. Мне приходилось помалкивать и не жаловаться, потому что в течение нескольких лет Джулиус добросовестно выполнял родительские обязанности, а я гонялась за острыми сюжетами или задерживалась на местах происшествий гораздо дольше, чем предполагалось.

– Почему папы так долго нет? Мне скучно, – заявил Гас, играя в какую-то игру в моем телефоне. Книжка с картинками для раскрашивания ему совсем надоела.

– Детка, мне очень жаль, что тебе скучно, – ответила я, поглядывая на него между полудюжиной ваз с цветами, стоявших на моем рабочем столе. – У тебя ужасно занятые родители, которые слишком много работают, стараются изо всех сил для пользы других.

Но на самом ли деле мы старались для чьей-то пользы? Отец Гаса лез из кожи вон, чтобы не прогореть в очередном рискованном предприятии, а его мать просто пыталась как-то изменить к лучшему свою сексуальную жизнь. Я ощутила, как по мне холодной волной прокатилось чувство вины.

Я посмотрела на наручные часы. Мы с Матильдой собирались кое-что отпраздновать. Мое расследование истории с цементом, которое я провела в прошлом году и в результате которого несколько политиков оказались в тюрьме, было номинировано этим утром на местную премию «Эмми». Или, скорее, меня номинировали, судя по цветам на моем столе.

Тут наконец в мой кабинет вбежал Джулиус с букетом желтых роз.

– Привет! Извините, что опоздал. Услышал по радио о номинации. Продвигаешься вперед, Соланж! – сказал он, усмехаясь.

Когда я обняла его, он приподнял меня над полом с такой страстью, что в редакции новостей несколько голов повернулись в нашу сторону.

– Ну да, верно, спасибо, – ответила я, когда он снова опустил меня на пол, и поправила блузку, выбившуюся из пояса юбки.

– Ты ее полу-учишь, – пропел Гас.

– Почему ты в этом так уверен, малыш? – спросила я.

Джулиус принялся собирать куртку сына, его рюкзак и несколько игрушек, разбросанных по полу, а я забрала из рук мальчика свой телефон.

– Потому что ты – Грозная Соланж Фарадей! – заявил Гас.

Джулиус посмотрел на меня, вскинув брови.

– А, ну да, понимаю, – сказала я, не зная, комплимент ли это в устах Гаса.

Да, если я решала что-то заполучить, то добивалась этого любой ценой; и я учила сына, что только так можно добиться успеха. А может, быть грозной не так уж и правильно?

– Ладно, пошли, парень, – сказал Джулиус, не желая ни секунды дольше задерживаться на теме служебных амбиций. – Увидимся через несколько дней, Соланж. И постарайся сегодня вечером отдохнуть и как следует повеселиться. Расслабься и празднуй!

– Так и сделаю, спасибо, – ответила я, целуя на прощание Гаса.

Мне хотелось добавить: «Я не только работой занимаюсь, Джулиус, но и развлекаюсь иногда. И на самом деле после праздничного ужина, который, нужно признать, все-таки связан с работой, меня ждут забавы. И ты себе даже представить не можешь какие».

Однако номинация моего расследования заставила меня жаждать новых меток на моем журналистском поясе, и я надеялась, что Матильда поможет мне их получить.

* * *

К этому времени у нас был постоянный столик в баре «У Трейси», неподалеку от окна раздачи, перед кухней. Матильда уже ждала меня, и тоже с цветами – с огромными пионами, моими любимыми, – и с двумя бокалами шампанского. Точно так же, как я наслаждалась сексуальными фантазиями и ожидала новых, я радовалась и появлению новой подруги. До того как я попала в общество С.Е.К.Р.Е.Т., я и не осознавала, насколько нуждалась в этом. А поскольку Матильда была умна, дерзка и откровенна, ее общество было мне особенно приятно. Она имела много общего с Маршей Ланг, только ничуть не беспокоилась о том, чтобы держаться на вершине и при этом хорошо выглядеть в чужих глазах.

– Поздравляю, дорогая! – воскликнула Матильда, касаясь своим бокалом моего. – Но в этом великом городе найдутся для тебя и другие грандиозные истории.

Другие грандиозные истории. Да! Я именно этого и хочу.

– Раз уж мы заговорили о таких историях, знаешь ли ты, о чем я мечтаю, у кого хотела бы взять интервью?

– У Мишель Обамы?

– Нет, я говорю о местных.

– И кто же это?

– Пьер Кастиль, миллиардер из Байю. Тебе не кажется, он бы многих заинтересовал?

– Полагаю, он очень занятой человек.

Лицу Матильды позавидовал бы любой игрок в покер. С того самого момента, когда на моих глазах пьяного Пьера Кастиля выставляли с благотворительного вечера в обществе С.Е.К.Р.Е.Т., я была уверена, что между ним и обществом существует некая связь. Но Матильда ни слова не говорила на эту тему. Видя, что окольный путь к цели не приводит, я положила вилку и нож и легонько хлопнула ладонями по столу. После более чем двадцати лет занятия журналистикой я знала, что бывают моменты, когда следует выложить все карты.

– Матильда, я знаю, что ты знакома с Пьером Кастилем. Я знаю, что ты как-то с ним связана. Более того, я думаю, ты знаешь, как до него добраться.

Матильда ответила мне безмятежным взглядом.

– А что тебя так заинтересовало в мистере Кастиле?

– Я же тебе говорила. Он местная шишка, он могучий игрок в городе, где живет множество людей, не имеющих никакой власти. И он недоступен. Ни одной медиакомпании не удалось получить у него интервью, так что это было бы отличным перышком на моей шляпе. И мне бы хотелось задать ему несколько вопросов о его планах в отношении некоторых земель, которыми он владеет, и о том, какую пользу могло бы принести его состояние…

Матильда глубоко вздохнула:

– Он был нашим рекрутом, Соланж. В С.Е.К.Р.Е.Т. Уверена, ты уже это заподозрила.

Я действительно это подозревала и все равно с трудом скрыла изумление.

– Вот как? И что случилось?

– Если не вдаваться в подробности, он позволил себе некие выходки и поставил нашу организацию в весьма сложное положение – и в смысле экономическом, и в смысле нашей анонимности. В прошлом году он повел себя как настоящий мошенник, обманул одну нашу кандидатку, и это было почти преступно. Да, мы имели связи с мистером Кастилем. И нам не удалось разорвать эти связи без потерь. С ним всегда так. И я предполагаю, что даже Грозная Соланж Фарадей оказалась задета.

Во второй раз за этот день близкие мне люди называли меня так. Но сейчас я точно знала, что это не комплимент. Теперь это было предостережение, но я решила не обращать на него внимания.

– Я не совсем уверена, что поняла тебя. Если у общества финансовые проблемы, почему вы отказались в прошлом году от пятнадцати миллионов долларов?

– Потому что это были деньги Пьера, – ответила Матильда и принялась объяснять, как именно обманным путем Пьер приобрел живописное полотно, которое должно было поддерживать деятельность С.Е.К.Р.Е.Т. в течение нескольких ближайших лет. – Если бы мы взяли эти деньги, он бы официально стал нашим благотворителем. Ведь именно этого он и добивался – чтобы мы оказались полностью в его власти. Но мы не могли такого допустить.

Да, история оказалась потрясающей, с запутанной интригой, сексом и грязными миллионами долларов.

– Ну, должна предупредить, что я все же постараюсь взять у него интервью, – сказала я. – Но не стану затрагивать темы, которые могут его… разъярить.

Если был какой-нибудь способ выставить на публику Пьера Кастиля, не задевая при этом никого из общества С.Е.К.Р.Е.Т., в особенности меня саму, я желала найти этот способ.

– Стараться и добиться не одно и то же, – ответила Матильда. – Он из тех людей, которые не любят солнечного света. – Матильда допила шампанское и резко встряхнула головой, словно желая избавиться от тяжелых воспоминаний. Официальная часть вечера была закончена. – Мы уделили этому человеку куда больше внимания, чем он того заслуживает. Потому что ты, моя дорогая, имеешь повод для праздника. И в конце концов, этот вечер может оказаться всего лишь началом, – сказала она, подзывая официанта, чтобы тот подал счет.

Ну конечно! На время я забыла о другой цели нашей встречи – о том, что отсюда должна была начаться фантазия Шага четвертого.

– Готова?

Я оглянулась на переполненный спортивный бар:

– Как никогда!

Матильда порылась в своей сумочке и достала ключи от машины. Я посмотрела на логотип на брелоке и расхохоталась:

– Ты что, шутишь? «Роллс-ройс»?

Матильда вложила ключи в мою ладонь:

– «Роллс-ройс фантом». Машина твоя на двадцать четыре часа. В навигатор уже заложена программа. Так что просто нажми кнопку «Вперед» в главном меню, и он повезет тебя сам.

– Но это уж слишком, такая машина! Такая машина!

– Это просто машина. Мы не страдаем скупостью. Просто тебе… понадобится пространство.

Отлично.

– И чего именно я ожидаю? Или ищу?

Матильда оглянулась по сторонам и наклонилась поближе ко мне.

– Узнаешь, – прошептала она.

Я поблагодарила ее, попрощалась и, крутя колечко с ключами на указательном пальце, направилась к выходу.

«Роллс» был нахально припаркован прямо перед баром на Магазин-стрит. Несколько курильщиков, сплошь мужчины, услышали, как машина откликнулась, когда я нажала на кнопку на брелоке. Протяжный низкий свист сопровождал меня, когда я обходила машину и садилась на водительское место, причем сделала это как раз вовремя, чтобы не попасть под дождь. Я так и не поняла, относился ли свист к машине или ко мне, но это не имело никакого значения.