Чтобы скрыть свою реакцию, я криво улыбнулась и как можно более ровным голосом сказала:

– Рубашка отлично сшита.

– Спасибо, – ответил Уилл, разглаживая ее. – И стоит немало. Кстати, Делл, тот суп из морепродуктов на диво хорош. Его сегодня заказывали наперебой.

– Спасибо, спасибо! – ответила Делл, оглядываясь через плечо.

Уилл направился к задней двери, даже не попрощавшись, и у меня упало сердце. Похоже, у него было свидание. Я не стала спрашивать. Я не желала знать. Но я знала. Он отправился на свидание. Или уже стал любовником. От него просто исходило обещание секса.

Но мне-то какое дело? Никакого. В конце концов, в тот самый момент мой собственный любовник вез меня туда, где люди собирались ради разработки сексуальных фантазий и делали это с такой тщательностью, что им позавидовали бы сами олимпийские боги. Джесси повернул с Сент-Чарльз-авеню на Третью улицу, вместо того чтобы проехать, как обычно, по Магазин-стрит, а я и не заметила этого, пока не увидела трамваи, со звоном катившие среди высокой травы бульвара. У меня была открытка с изображением старого трамвая, она висела на холодильнике. Я купила ее в тот день, когда мы со Скоттом переехали сюда, то есть уже почти десять лет назад. Неужели я и вправду так долго живу в Новом Орлеане? Я думала, собственное дело поможет мне почувствовать себя более укоренившейся здесь, но все равно случались моменты, когда мне казалось, что я лишь туристка в этом городе.

Наконец мы подъехали к Особняку.

– Желаю повеселиться в твоем секс-клубе, – сказал Джесси, притягивая меня к себе, чтобы поцеловать. – Я тебе позже позвоню.

– Ладно.

Чувство тоски не оставляло меня до входа в Особняк. Как я изменилась с тех пор, когда впервые вошла в его ворота! Тогда я была напуганной, застенчивой, совершенно неуверенной в себе. Но почему я чувствовала себя брошенной? Не только потому, что в моей жизни не было мужчины. Причины крылись гораздо глубже. Я как будто отделилась от самой себя, я словно ехала по другим рельсам, в стороне от всего мира. И сегодня моя жизнь не всегда была легкой или счастливой, но она была полной, у меня была цель.

Я открыла широкую дверь как раз в тот момент, когда Анджела вышла из дамской туалетной комнаты в фойе, одетая совсем просто, в джинсы, футболку и туфли на плоской подошве.

– Привет, Кэсси! – воскликнула она и расцеловала меня в обе щеки. Я иногда забывала, насколько она высокая, пока не оказывалась рядом с ней. – Все собираюсь заглянуть в твой ресторан. Как там дела?

– Неплохо. У нас всю весну полно народа. Мне уже хочется устроить патио.

– Мне кажется, их слишком уж переоценивают, эти патио. Ты же знаешь, как жарко у нас летом. Все желают кондиционер.

– Пожалуй, ты права. Но мы еще подумываем о том, чтобы расширить зону возле бара и, может быть, организовать живую музыку. Так что…

– Да, понятно. А я, кстати, знаю отличного аккомпаниатора, который играет на такой, знаешь, маленькой клавиатуре, и ему много места не понадобится.

Я обрадовалась. Мы с Уиллом хотели бы включить Анджелу в список тех, кто будет выступать у нас. Но я не была уверена, что она снизойдет до такой маленькой аудитории.

– У вас с Джесси все хорошо? – спросила Анджела.

Всем было известно, что мы как бы состоим в неких отношениях, не имея при этом никаких отношений. И все-таки я не знала, что ответить.

– С Джесси все в порядке. Он очень мил.

– Ну, я так и слышала, – кивнула Анджела, направляясь впереди меня к двустворчатой двери столовой.

Ох!

Я наблюдала за тем, как Анджела обходит длинный дубовый стол, приветствуя Бернис, Мишель и Бренду. Матильда тоже стояла у стола, она о чем-то говорила с Кит, и обе они при этом отщипывали кусочки от того, что стояло на столе, а там были спринг-роллы, пакоры, вино и сыр. Амани как раз принесла большое блюдо с креветками. Я принялась гадать, кто еще из Комитета мог заниматься сексом с Джесси во время той или иной тренировочной сессии. В прошлом году от Трачины я узнала, что Полин «освежала искусство Джесси в оральном сексе». Даже имя Матильды пришло мне в голову как имя его возможной партнерши, хотя в это было трудно поверить, и не потому, что Матильда была почти на двадцать лет старше его, а потому, что она была такой особенной, такой элегантной, такой утонченной… а он был… ну, он был просто Джесси. Я могла представить рядом с ним светловолосую Мишель или бисексуальную Кит, для которой секс втроем не был проблемой. Черт, я это действительно ощущала: древний яд ревности, растекшийся в моей крови. Но меня ведь предупреждали насчет Джесси. Это никогда не было тайной. Я знала, как обстоят дела. Я понимала наши пределы и возможности. И все равно я вздрогнула, занимая место между Матильдой и Марией, изо всех сил стараясь скрыть охвативший меня приступ беззащитности. За пару минут я перешла от чувства благодарности и надежды к ощущению мошенничества и бесполезности.

Прекрати, Кэсси! Тебя это не касается!

Я кивком поздоровалась с собравшимися женщинами, включая Полин, чье присутствие все еще заставляло меня слегка краснеть.

– Большое спасибо за то, что пришли, – начала Матильда. – Я понимаю, собрание организовывалось в спешке, но у нас есть срочные вопросы. Как некоторые из вас уже знают, фантазия Соланж о сексе втроем, ну, скажем так, не удалась.

Черт! Я совсем было собралась задать вопрос, но сообразила, что ничего хорошего, пожалуй, не услышу.

Матильда повернулась ко мне, угадав мои мысли:

– Кэсси, только не вини себя. Она просто передумала. Такое случается.

– Мне очень жаль, что ничего не вышло, – сказала я.

– Мне тоже, – сообщила Полин, недовольно надув губки.

– Нам всем жаль. Но помните: все это – процесс открытий, и Соланж узнала нечто ценное о себе, именно отказавшись от приключения. Так что не нужно жалеть Соланж. Ее еще ждет парочка головокружительных приключений. В Париже.

– А я буду более чем счастлива помочь ей в любом из них, – сказала Анджела, поднимая руку.

– Боюсь, это задача Бернис, – ответила Матильда, подавая Бернис знак открыть лежавший на столе конверт из плотной бумаги.

В конверте были фотографии. Охи и ахи по поводу Парижа тут же сменились охами и ахами по поводу снимков, на которых, похоже, были изображены самые красивые чернокожие мужчины планеты.

– Дамы, прежде чем вы окунетесь в эту кучу снимков, взгляните-ка вот на эту фотографию.

Матильда повернулась к стоявшей у стены доске, чтобы прикрепить к ней моментальный снимок красивого темнокожего мужчины, старше тех, что были на фото в конверте; он стоял вроде бы на Джексон-сквер. У него была бородка-эспаньолка цвета соли с перцем, темные очки подняты на лоб бритой головы. Он улыбался кому-то слева от фотокамеры, и на его левой щеке играла ямочка. Весь вид мужчины свидетельствовал о том, что он и не подозревает, что его фотографируют.

– Видите этого человека?

– Конечно видим, – пробормотал кто-то, и в ответ дамы захихикали.

– Этот человек – Джулиус Фарадей. Бывший муж Соланж.

Снова раздались охи и ахи и реплики вроде: «Ты сказала – бывший?» или «Ну, Соланж!».

– Ладно, теперь слушайте. – Матильда пыталась выглядеть серьезной и суровой, но тоже с трудом скрывала усмешку. – По причинам, которые, думаю, вам вполне понятны, мы должны найти на этих фотографиях мужчину, похожего на Джулиуса, но более молодого Джулиуса, такого, каким он был, когда они с Соланж только познакомились.

Я встала, чтобы присоединиться к остальным, уже принявшимся за снимки, и получше рассмотреть Джулиуса. Он выглядел чертовски собранным и подтянутым в водолазке и кожаной куртке. На одном из его передних зубов была едва заметная щербинка. Если бы он не был связан с Соланж, я бы предложила завербовать его. И захотела бы заняться его подготовкой. Но он был бывшим мужем новенькой, так что оставался для нас недоступным. Ну, по крайней мере, я так думала.

– Вот этот, – заявила Мишель, прикалывая одну из фотографий к доске рядом со снимком Джулиуса.

– Ни-ни, – возразила Анджела. – Вот этот.

Мужчина на выбранном ею снимке улыбался почти так же, как Джулиус, только у него были довольно длинные волосы. После некоторых рассуждений на тему о том, что важнее в данном случае – глаза или улыбка, Анджела одержала внушительную победу при голосовании, и тут же Бернис исчезла с фотографией, чтобы позвонить кое-кому за границу. Остальные уже начали вставать, чтобы разойтись, поскольку сочли задачу на сегодняшний вечер выполненной.

– Подождите, леди. У нас есть одно неотложное дело, – сказала Матильда, доставая из-под стола еще один конверт из плотной бумаги. – Мы должны решить вопрос насчет одного рекрута. И необычно тут то, что данный рекрут сам на нас вышел. Ну, точнее, он вышел на меня.

Послышались недоуменные замечания. Матильда редко представляла на обсуждение тех, кто сам добрался до С.Е.К.Р.Е.Т., потому что обычно такое происходило благодаря какому-то ненадежному рекруту, который нарушил правила и рассказал обо всем кому-то из друзей. Излишнее рвение было совсем некстати и угрожало нашей анонимности.

Матильда положила конверт передо мной:

– Кэсси, ты не могла бы его открыть?

Почему я? Может быть, на этот раз я стану главным посредником в фантазии! Может быть, даже поеду в Париж! Я схватила конверт со стола и нетерпеливо открыла его. Из него выскользнула глянцевая черно-белая фотография нового красавца-рекрута.

То, что последовало дальше, заняло несколько секунд, от силы пять, но мне показалось, что время просто остановилось. Я смотрела на подтянутую фигуру новобранца, на то, как он стоял, прислонившись к гладкой цементной стене. Сначала я подумала: «Хм, отлично выглядит! Но я откуда-то знаю его, этого парня…» Еще через секунду-другую я решила, что этот человек довольно известен. Но почему? И тогда, за то время, что понадобилось мне чтобы вдохнуть и выдохнуть, до меня дошло: нет, этот рекрут не был известной личностью. Мне так показалось, потому что я слишком хорошо знала его лицо.

Потому что я смотрела на лицо Уилла, моего Уилла, на его спокойные темные глаза, спокойные и серьезные, на добрую улыбку, игравшую на его губах. Он был одет в ту самую черную рубашку с французскими запонками, в которой я видела его недавно. Он стоял, засунув руки в карманы тех самых черных брюк, и выглядел невероятно сексуально. Очень, очень сексуально.

В комнате было настолько тихо, что я могла быть и совершенно одна со своими оглушительными мыслями. Когда я наконец собралась открыть рот, единственным, что я смогла произнести, было сдавленное «нет».

– Дай-ка посмотреть! – Анджела выхватила фотографию из моих рук.

Через секунду она прижала ладонь ко рту, ее расширенные глаза уставились на меня. Она молча передала снимок Кит, и та проделала то же самое. Игра закончилась на Полин, которая никогда не встречалась с Уиллом и не знала, почему другие были так потрясены.

– Кто это? – спросила она.

– Этого новобранца зовут Уилл, – ответила ей Матильда. – Он… друг Кэсси.

– Друг? – произнесла я уж слишком громко. – Он мой бывший возлюбленный! А теперь – деловой партнер.

Ох, боже, я что, собираюсь упасть в обморок? Я собираюсь упасть в обморок…

– Но он также и просто мужчина, – спокойно произнесла Матильда, – мужчина, который, я думаю, мог бы идеально подойти нашей Соланж.

Неужели все это происходит на самом деле?

– Что ж, это действительно интересно, – сказала Полин, бросая фотографию на середину стола.

– Он пришел ко мне несколько дней назад, – продолжила Матильда.

Уилл? Сам пришел к ней?

Матильда продолжала рассказывать историю пробуждения мужчины, точнее, Уилла, что произошло после того, как он чуть не потерял любимого человека из-за некоторых осознанных и неосознанных предрассудков, которыми страдают люди в отношении женщин и секса. Я думала, речь идет о том, что Уилл потерял меня, но он имел в виду Клэр, чья история одновременно и озадачила, и разъярила его. Матильда описала, как подружки издевались над Клэр, а Уилл при этом чувствовал себя совершенно бессильным. И это показало ему некоторые стороны его собственной личности, которые он надеялся теперь изменить. Он пришел к Матильде, говорила она, потому что ему нужна была помощь. Он хотел сделать нечто созидательное, может быть, пожертвование в какой-нибудь фонд, в пользу тех, о ком он узнал на том знаменательном благотворительном вечере, где он взорвался и поссорился со мной.