Александра Поттер - Что нового, киска?

– Прибыл «Роллс-Ройс», – разнесся по коридору звучный голос Синтии. – Ну скажите, разве не великолепно? Только взгляните на эту атласную ленту! – Водрузив на голову широкополую шляпу, возвещавшую всем: «Я – мать невесты», она решительно направилась к двери. – Эй! – Она радостно помахала шоферу, который наводил лоск на прикрепленную к капоту эмблему – ангела. – Мы уже идем!

В спальне Вивьен затушила сигарету.

– Ну что ж, пора в путь, – сказала она, дрожащими руками расправила юбку на кринолине, которая вздымалась вокруг нее, как шатер, и посмотрела на Дилайлу. – Я похожа на невесту?

Дилайла никогда раньше не видела, чтобы Вивьен так волновалась. Она ободряюще улыбнулась:

– Конечно, похожа. Ты такая красивая! – Это была чистая правда. Невесты всегда красивы. – У тебя есть что-нибудь новенькое, что-нибудь старое, голубое и напрокат взятое? – спросила Дилайла. Невесты всерьез относятся к этой ерунде: голубым подвязкам, старым шнуркам, чужим носовым платкам и тому подобному.

– Глупые суеверия! – отрезала Вивьен, поправляя фату.

– Ничего подобного. Ни одна уважающая себя невеста не выходит без этого замуж, – уговаривала ее Дилайла. – Слушай, возьми мои часы. – Она расстегнула кожаный ремешок и протянула подруге «Таймекс» – мамин рождественский подарок. – А как насчет чего-нибудь нового?

Вивьен задумалась, наморщив лоб.

– У меня новое белье. Кстати, оно голубое.

– Прекрасно. Осталось только что-нибудь старое.

Они сосредоточенно замолчали, потом переглянулись и заулыбались.

– Гарольд! – воскликнули они в один голос и громко рассмеялись.

– Нужно непременно сфотографировать тебя, когда ты выходишь из дома, моя дорогая. – Чуть ли не прыгая через ступеньки, Синтия, одетая в лиловый костюм, обогнала подружек невесты. – Только подумай: ты вернешься сюда, уже не будучи старой девой. – И она счастливо улыбнулась.

– Мама! – сердито одернула ее Вивьен, стараясь протиснуться между горшками с геранью. Пенни и Джинни, очень гордые и важные в своих абрикосовых платьях и с абрикосовыми же лентами на головах, следили за ее юбкой, не давая ей волочиться по полу. – Никакая я не старая дева. Я одинокая, обеспеченная, привлекательная женщина лет тридцати.

– Неважно, – прочирикала Синтия, настраивая фотоаппарат. – В годы моей молодости таких женщин, как ты, называли старыми девами.

– Таких женщин, как я… – взревела Вивьен.

– Улыбнитесь!

Блеснула вспышка, увековечив для потомков незабываемую картину: невесту и ее подружек. Эту фотографию Вивьен будет хранить долгие годы, пока краски не поблекнут, превратившись в бледно-желтые, а уголки снимка не начнут загибаться. Когда-нибудь Вивьен достанет ее из верхнего ящика в шкафу, чтобы показать своим детям, а потом и внукам, которые будут весело смеяться над забавными нарядами и глупыми выражениями на лицах бабушки и ее подруг. На фотографии будут все: прищурившаяся на ярком солнце Хилари, Гермиона и Гарриет, втиснутые в платья, которые натянулись на них, словно атласные воздушные шарики; пухнущие от гордости и сжимающие в руках букеты Пенни и Джинни; и сама Вивьен, с гордо поднятой головой и с тревогой в глазах.

Гости еще съезжались в церковь, когда появился «Роллс-Ройс».

– Не желаете свернуть в сторону и подъехать снова, мадам? – спросил шофер, глядя на Вивьен в зеркало заднего вида. Пенсионер из Эппинга, бывший водитель автобуса, он очень старался говорить красиво. Пожалуй, слишком старался.

– Пожалуй, да, – согласилась Вивьен, вертя в руках свой букет и глядя на Дилайлу. На заднем сиденье «Роллса» сидели только они. Отец Вивьен умер, когда она была еще подростком, и теперь она вежливо отклонила предложение дяди Джорджа «сбыть ее с рук». «Сбывают с рук старые шмотки, а не тридцатипятилетнюю женщину», – прокомментировала Вивьен. И она решила, что поедет в церковь с матерью, а к алтарю пойдет одна. Но в последний момент передумала и попросила Дилайлу поехать с ней в «Роллсе», спровадив недовольную Синтию в «Бентли», к подружкам невесты.

– Как дела? – спросила Дилайла, откинувшись на мягкую спинку кожаного сиденья.

– Немного волнуюсь, – ответила Вивьен, барабаня пальцами по панели из орехового дерева. Ей чертовски хотелось закурить.

Дилайла ободряюще улыбнулась:

– Успокойся. Это обычный предсвадебный мандраж, бывает у всех невест. – Может, не у всех он такой сильный, подумала Дилайла, глядя, как пальцы Вивьен отбивают частую дробь.

– Да, похоже, – пробормотала Вивьен. Она не была в этом уверена.

Дилайла выглянула в окошко. Солнце скрылось за тучкой, заморосил дождь. Шофер повернул направо. Они снова подъезжали к церкви, и Дилайла увидела спешивших по тропинке последних гостей. Когда «Роллс» подъехал ближе, в одном из них она узнала Сэма, одетого в выходной костюм. Он шел в обнимку с загорелой блондинкой. Дилайла потрясенно смотрела в спину Сэма. Кто она такая, эта девица, интересно знать? И с чего это Сэм притащил ее сюда? Дилайла с удивлением осознала, что ревнует Сэма к этой девице.

– Прибыли, мисс. – Шофер выключил зажигание и вышел из машины. Открыл заднюю дверь рукой в белой перчатке. Первой выбралась Дилайла, постоянно думая о Сэме и его спутнице, и в растерянности наступила на подол своего платья с разрезом. Ткань порвалась. «О черт!» – пробормотала Дилайла. Только этого не хватало. Она нагнулась, высвободила пострадавший подол и стала ждать, когда появится Вивьен. Но Вивьен не появлялась.

Дилайла заглянула в салон. Никакого движения. Вивьен словно приросла к месту, превратившись в неподвижный ворох голландского атласа и воздушного тюля цвета слоновой кости.

– Что случилось? Дать тебе руку? – спросила Дилайла, сунув голову внутрь.

Лицо Вивьен стало такого же цвета, как ее фата.

– Я не могу туда идти.

– Что?

– Я не могу туда идти. Я передумала.

Сердце Дилайлы бешено заколотилось.

– Вивьен! – воскликнула она, стараясь не поддаваться панике. – Но все уже собрались. Подружки невесты, гости… и Гарольд.

– Именно. Вот поэтому я и не могу туда идти. Я не хочу выходить замуж за Гарольда.

Лицо Вивьен пошло красными пятнами, по тщательно наложенному макияжу скатилась крупная слезинка.

Дилайла остолбенела. Господи, да она плачет! Видимо, Вивьен не шутит.

– Ты уверена, что не хочешь выходить замуж? – Дилайла предприняла последнюю попытку.

Вивьен кивнула, вытирая потекшую тушь фатой.

– Уверена.

– Видимо, сейчас не время спрашивать, почему?

У Вивьен задрожали губы. Она покачала головой и захлюпала носом.

– Ну что ж, значит, так тому и быть, – объявила Дилайла, стараясь вести себя трезво в столь сложной ситуации. Что толку рыдать над убежавшим молоком. Сжав руку Вивьен, она улыбнулась: – Знаешь, это еще не конец света.

Вивьен сглотнула слезы.

– Знаю, но кто-то должен сообщить Гарольду.

Дилайла похолодела. Кто-то? Но ведь рядом никого нет. Все уже в церкви.

– Ты хочешь сказать… – Она в ужасе уставилась на хлюпавшую носом Вивьен. – Я не осмелюсь… Нет, ты не можешь…

Но Вивьен могла. Этим «кем-то» должна была стать Дилайла.

– Что она сказала? – взревел Гарольд, и лицо его побагровело.

Дилайла выдержала паузу, прокашлялась и наклонилась к самому его уху.

– Она сказала, что передумала, – отчетливо прошептала она в слуховой аппарат, стараясь не встретиться взглядом ни с Гарольдом, ни с гостями, которые перестали болтать и с подозрением уставились на Дилайлу.

– Она меня доконает, – взревел Гарольд. – Передумала! Она не может передумать. Мы же женимся. Посмотри! – И он указал на скамейки, где сидели гости. Те, кто оказался ближе всех к Гарольду и Дилайле, в беспокойстве зашептались и тут же стали передавать новость дальше. И вскоре ряды гостей превратились в волнующееся море разноцветных шляп, крутившихся из стороны в сторону.

Дилайла вздохнула. Гарольд ничего не понял.

– Но Вивьен не хочет выходить замуж, – громко объяснила она, стараясь перекричать звуки «Свадебного марша» Мендельсона. Органист усиленно жал на педали, стараясь заглушить поднявшийся возбужденный шумок.

Гарольд впился в Дилайлу цепким проницательным взглядом.

– Ты хотя бы отдаленно представляешь себе, сколько я вбухал в эту свадьбу?

Дилайла не обратила на него внимания. Она смотрела на Синтию, которая, бормоча извинения, пробиралась между рядами и уже приближалась к ним. Вид у нее был растерянный.

– Ну, представляешь или нет?

Вся симпатия, которую Дилайла питала когда-то к Гарольду, мгновенно улетучилась. Его волнуют только деньги.

– Нет, не представляю. И, честно говоря, меня это нисколечко не волнует. Это неважно, – отрезала она.

Гарольд был явно потрясен такой дерзостью.

– Это чертовски важно, юная леди! – злобно выкрикнул он и двинулся на нее, потрясая кулаком. К счастью, его сдержало появление задыхающейся Синтии.

– Что случилось? Где Вивьен? – взволнованно выдохнула она, крутя головой, как испуганная птичка.

– На улице, в машине. Она больше не хочет всего этого. – Дилайла уже устала объяснять одно и то же.

Гарольд громко зашипел:

– Ах, она в машине? Ну, так посмотрим, что сама невеста нам скажет.

И прежде, чем Дилайла или Синтия успели остановить его, он быстро прошмыгнул мимо взволнованных подружек невесты, толпившихся у входа, и, придерживая шляпу на голове, раздувая ноздри, направился по тропинке к «Роллс-Ройсу».

Вивьен сидела в машине и с нетерпением ждала возвращения Дилайлы. Она судорожно дымила сигаретой, которую взяла у шофера, стараясь вдохнуть в себя как можно больше никотина, и ощипывала свой букет. Вдруг в поле ее зрения попал Гарольд, который направлялся к ней: полы фрака развевались на ветру, лицо побагровело.

– О черт! – пробормотала Вивьен и захлопнула дверцу машины. Она готовилась к битве.

– Выходи из машины! – заорал Гарольд, подойдя к «Роллс-Ройсу». Вивьен, не шелохнувшись, сидела в машине и молила бога о том, чтобы Гарольд ушел. Совершенно бессмысленно объясняться с ним, когда он в таком настроении.

– Я сказал, выходи из машины! – крикнул он и притопнул ногой.

Вивьен чуть приоткрыла дверь.

– Гарольд, успокойся, пожалуйста, – пробормотала она, увидев, что на противоположной стороне улицы уже собралась толпа зевак. – Вспомни, что доктор говорил про твое сердце.

С настораживающим проворством Гарольд воспользовался представившейся возможностью и сунул руку в приоткрывшуюся дверь. Но Вивьен оказалась еще проворнее: тут же захлопнула ее, прищемив Гарольду пальцы.

Услышав крики, Дилайла выбежала из церкви. За ней по пятам мчалась Синтия, тихо подвывавшая: «Боже мой, боже, боже, боже мой!» Гарольд согнулся пополам на тротуаре и сжимал левой рукой правую. На асфальт тонкой струйкой текла кровь.

– О господи! Вы не ранены? – воскликнула Синтия и, не обращая внимания на сидевшую в машине дочь, по-матерински засуетилась вокруг Гарольда.

– Мне нужно в больницу, – произнес Гарольд дрожащим голосом.

Дилайла взглянула на Вивьен.

– С тобой все в порядке? – спросила она одними губами через окно машины.

Вивьен кивнула и опустила стекло.

– Господи, неужели я сломала ему пальцы? – поинтересовалась она, правда, без тени раскаяния в голосе. – Я не хотела, честное слово, я не нарочно. Он вел себя, как дикий зверь. – Она умоляюще взглянула на Дилайлу. Вивьен прекрасно умела выходить из щекотливых ситуаций.

Дилайла криво усмехнулась:

– С ним все обойдется. Но, по-моему, мы должны отвезти его в больницу.

Вивьен побледнела.

– Мы?

– Ну не можем же мы бросить его прямо на дороге. – Уж этого-то Дилайле совсем не хотелось.

Вивьен перевела взгляд на Гарольда, вокруг которого хлопотала Синтия.

– Ну, если мы должны… – недовольно буркнула она. – Только не проси меня, чтобы я извинилась. – Она упрямо засопела и, словно кошка, выгнула спину, затянутую в расшитый жемчужинками корсаж.

Тяжко вздыхая, Дилайла неохотно подошла к Синтии и помогла усадить Гарольда на переднее сиденье «Роллс-Ройса». Всю спесь с него как рукой сняло, он потерянно привалился к шоферу и был похож на смятую подушку. Он скулил и баюкал свою руку, заботливо спеленутую лентой со шляпки Синтии. Дилайла аккуратно закрыла дверцу и юркнула на заднее сиденье, постаравшись занять место между Вивьен и ее матерью. Синтия ни слова не сказала дочери.

– Больница Святой Марии в Паддингтоне, пожалуйста, – распорядилась Дилайла. Когда машина отъезжала от тротуара, она взглянула в окно. Группа гостей сгрудилась перед церковью, и среди них фотограф и преподобный Мактагарт, который выглядел весьма растерянным. «О, черт!» – простонала Дилайла, закрыла глаза и привалилась к спинке сиденья. Во всей этой суматохе она совсем забыла объяснить все викарию.

Отделение неотложной помощи больницы Святой Марии было переполнено. Субботние вечера всегда чреваты большим количеством травм среди отцов семейств, которые решают заняться домашними делами. Врачам приходится главным образом иметь дело с изуродованными конечностями – следствием контактов с электроприборами. Гораздо реже среди пациентов отделения встречались женихи в возрасте с раздробленными пальцами.