Какое-то время они лежали молча, без движения. Убрав длинные спутанные пряди с шеи Шарлотты и прикоснувшись губами к ее губам, он прошептал:

– Вы ведь верите мне, не так ли?

– Верю, Стюарт, и я… Все, что вы сказали обо мне, – чистейшая правда. Я и в самом деле однажды по-настоящему влюбилась. И с тех пор дала себе слово, что такого со мной больше не повторится.

Стюарт молчал, и Шарлотта, вздохнув, продолжала:

– Это был джентльмен, приехавший в провинцию, чтобы навестить своих друзей. Мы познакомились на пикнике, а спустя две недели он признался мне в любви. Сказал, что хочет на мне жениться. Отец запретил ему приходить к нам в гости, но я по ночам вылезала из окна и бегала к нему на свидания. Я была очень наивна. Мой отец никогда ничего мне не объяснял. Просто говорил мне, что я должна делать и как себя вести, а я никогда его не слушалась. Когда же тот человек сказал, что уезжает, и попросил меня поехать вместе с ним, я, не раздумывая, согласилась.

Шарлотта понизила голос.

– Мы доехали до гостиницы в десяти милях от нашего дома. Не знаю, то ли отец выследил нас, – а может быть, этот человек сам ему рассказал обо всем, в надежде получить его согласие… но папа обнаружил нас в гостинице. В это время мы лежали в постели, обнаженные.

Стюарт сквозь зубы процедил:

– Он обесчестил вас.

Шарлотта как ни в чем не бывало продолжала:

– Отец предложил ему пять тысяч фунтов – только за то, чтобы он оставил меня. Мы с моим возлюбленным все еще оставались в постели – я ведь не могла встать и одеваться, пока мой отец там стоял. Когда папа предложил ему деньги, он ответил, что эта сумма слишком незначительная, и стал требовать больше. Он сказал, что уйдет только в том случае, если ему заплатят десять тысяч – и ни фартинга меньше. Тогда папа вытащил пистолет и сказал: либо он уберется отсюда за пять тысяч, либо останется там лежать навсегда. И тогда этот человек встал с постели и начал быстро одеваться. Взяв чек, который протянул ему отец, он молча удалился. Уходя, он даже не взглянул на меня на прощание.

В этот момент Стюарт понял, почему Шарлотта так сильно его невзлюбила с самого начала. Она была научена собственным горьким опытом. И теперь, когда Стюарт узнал всю правду, он не мог ни в чем ее винить. Понятно, как сильно переживала Шарлотта, увидев, что ее печальная история повторяется со Сьюзен.

– Не говоря ни слова, отец схватил меня за руку и потащил домой, – продолжала Шарлотта. – И до меня не сразу дошло, как сильно я ошиблась в том человеке. А отцу было противно даже смотреть на меня. Когда мы оказались дома, он отослал меня в мою комнату и велел мне собирать вещи. Я была очень испугана и сделала так, как он сказал. Спустя час он послал за мной, и… – Шарлотта закрыла глаза. – Он сказал мне, что я – недостойное неблагодарное создание, неуправляемая и безнравственная. Сказал, что я падшая женщина и он больше не желает меня видеть. Я должна была ехать в Париж, к дальней родственнице моей матери, и жить там, пока мне не разрешат вернуться домой.

– Но он так и не вызвал вас обратно? – спросил Стюарт, сердце которого сжалось от сострадания.

– Четыре года назад он умер. За все время я не получила от него ни одной весточки. К тому же я в конце концов стала именно такой, какой он меня считал, – несдержанной в своих порывах, распущенной и развращенной. Возможно, все до одной сплетни обо мне – чистая правда.

– Нет. – Стюарт покачал головой. – Неправда.

– Спустя много лет, возвращаясь в Англию под новым именем, я надеялась, что смогу забыть свое прошлое. Думала, что если буду жить праведной жизнью и если меня ни в чем нельзя будет упрекнуть, то люди не станут связывать мое имя с тем давним скандалом. Я никому не рассказывала о том, что со мной произошло, – даже Лючии. Отец мой, вне всяких сомнений, сохранил все случившееся в тайне, а мой брат Джордж ни за что бы никому не сказал о том, что со мной произошло. Единственный человек, который мог об этом рассказать…

– Хайд-Джонс, – догадался Стюарт. – Проклятый Хайд-Джонс!

Шарлотта вздохнула.

– Я отгоняла от себя мысли о том, что мы с ним можем встретиться, – думала только об одном: как разыскать Сьюзен? Все это произошло очень давно, поэтому я думала, что ему теперь все равно. Думала, что он, возможно, не узнает меня, даже если встретит. Увы, теперь, когда я найду Сьюзен, ее репутация будет погублена из-за моего прошлого. – Шарлотта закрыла лицо ладонями. – О, что же я надела! Почему все так вышло?

– Вы ни в чем не виноваты. – Стюарт снова привлек Шарлотту к себе. – У всех есть свои маленькие тайны, которые не хочется раскрывать.

Он поцеловал ее в висок и крепко обнял, стараясь успокоить. Минуту спустя проговорил:

– Вы, наверное, заметили, что отец меня ненавидит. – Шарлотта затихла; она знала, как непросто Стюарту говорить на эту тему. – Наверное, вам любопытно узнать почему, не так ли?

– Вам не обязательно рассказывать мне об этом, – пробормотала Шарлотта.

Стюарт с минуту молчал, собираясь с мыслями, наконец вновь заговорил:

– Но мне и в самом деле это непонятно. Хотя у меня есть предположение… Когда я был маленьким, мы жили в Барроуфилде, поместье моего дедушки. Моя мать до сих пор по десять месяцев в году проводит там – наведывается в Лондон только на время сезона. Дедушка души в ней не чает. И насколько я помню, так было всегда.

Так вот, я постоянно жил там, пока не настало время отдавать меня в школу. Тем летом Терранс приехал в Барроуфилд, что было из ряда вон выходящим явлением. Я едва знал своего отца. В моей жизни роль отца большую часть времени играл дедушка. Но вот приехал Терранс, и он взял меня с собой на конную прогулку. Дедушка только что подарил мне жеребца, и я гордился своим умением держаться в седле. Мне хотелось блеснуть своим мастерством перед Террансом. Помню, он почти ничего не сказал мне, пока мы не доехали до узкой тропинки, огибавшей овраг. Спуск был крутым, и он заставил меня слезть с лошади и подойти к краю оврага. Разумеется, я бывал там много раз до этого. И я был таким же дерзким и бесшабашным, как все мальчишки. Но Терранс заставил меня стать на краю оврага и сказал мне, что не хочет, чтобы я называл его «папой». Мне было странно обращаться к нему по имени – мне это казалось противоестественным, и я спросил, почему я должен его звать «Терранс». Он смерил меня взглядом – а я со времени его последнего приезда немного подрос – и сказал, что его сын не может сыть таким рослым, как я. Я сначала решил, что отец шутит, однако с того самого дня всякий раз, когда я называл его «папа», он поправлял меня.

Шарлотта, внимательно слушавшая рассказ Стюарта, подняла голову и спросила:

– Вы так и не узнали почему? Что вам сказали ваша мать и ваш дедушка?

Он пожал плечами:

– Так и не узнал. Стоило мне заикнуться об этом, мать каждый раз говорила, что занята, пока я не сообразил, что она просто не желает отвечать на мой вопрос. Дедушка же, бывало, только всплеснет руками и пробормочет что-то про «этого упрямца Терранса». И больше не говорил ничего. Никто не удивлялся, что я называю отца по имени, а со временем я и сам к этому привык и не обременял себя лишними вопросами. Но однажды, еще до того, как я пошел в школу, я случайно услышал разговор служанок. Они, хихикая, говорили о дедушке, мол, по его распоряжению в комнату моей матери каждый день приносили свежие цветы из нашего сада. И он дарил ей подарки, иногда весьма экстравагантные. Одна служанка заявила, что, наверное, сэр Белмейн, то есть мой дед, любит свою дочь сильнее, чем Терранс, а все остальные рассмеялись. Другая служанка предположила: сэр Белмейн всегда любил леди Амелию больше, чем Терранс, поэтому Терранс и не признавал меня.

Шарлотта нахмурилась.

– Вы хотите сказать, что они думали, будто…

– По-моему, они действительно так и считали. Иначе почему мужчина может запрещать собственному сыну называть его отцом?

У Шарлотты мурашки по спине пробежали.

– Значит, он считает, что вы – брат Терранса?

Стюарт снова, пожал плечами. Он избегал смотреть Шарлотте в глаза.

– У меня нет никаких доказательств. Но это объясняет, почему мать живет вместе с Террансом лишь во время сезона – словно бы только ради того, чтобы соблюсти приличия. Возможно, дед соблазнил мать уже после того, как она вышла замуж за Терранса, возможно – до того. Но факт остается фактом: я родился, когда только-только минуло около девяти месяцев после свадьбы. Мне остается лишь гадать, что в глазах Терранса представлялось большим грехом. По моему разумению, в тот момент мать уже была замужем за Террансом, поэтому сэр Белмейн не мог жениться на ней.

Шарлотта в изумлении смотрела на Стюарта.

– Но как же так?.. – пробормотала она.

Стюарт снова ее обнял.

– Не надо меня жалеть, Шарлотта. По крайней мере мне повезло в одном: меня воспитывали любящие родители.

– Однако каково это мучиться неизвестностью и строить предположения на основе смутных догадок… Знать, что все подозревают, что вы…

Стюарт заставил Шарлотту замолчать, приложив палец к ее губам.

– Как бы то ни было, я – наследник Белмейна, и Терранс с этим ничего не сможет поделать. – Стюарт нежно поцеловал Шарлотту. – Прошлое не меняет сущности человека. Оно может повлиять на характер, но не должно определять наше будущее. Мы не должны этого допускать.

Он крепче обнял Шарлотту и накрылся одеялом. Минуту-другую оба молчали, наслаждаясь близостью и бесконечным доверием друг к другу. Старые раны уже не болели, как прежде, – словно их рваные края неожиданно срослись один с другим.

– Стюарт, – нерешительно проговорила Шарлотта. – Стюарт, расскажите об Оуквуд-Парке.

– Это поместье находится в Сомерсете. – Он принялся поглаживать Шарлотту по плечу. – Поместье совсем небольшое – около ста двадцати акров земли. Я купил его у одного шотландца, у того даже не было времени, чтобы приехать самому для совершения сделки. Он хотел поскорее сбыть поместье с рук, потому что оно расположено в нескольких сотнях миль от всей остальной его собственности. Оуквуд-Парк достался ему как часть приданого жены, но там десятилетиями никто не жил, и постепенно поместье приходило в запустение… – Стюарт рассказал Шарлотте о богатых землях Оуквуд-Парка, поведал о доме, который нуждался в ремонте, но был все еще крепок – за исключением восточного крыла, где недавно обвалилась крыша. – Мы уже сняли большую часть кровли, – добавил он. – А когда все будет готово, там найдется прекрасное местечко для оранжереи. В Барроуфилде у моей матери была собственная оранжерея. И еще я хотел посадить там фруктовый сад. Помимо дубов, которые растут там много лет и в честь которых поместье и получило свое название.

Когда Стюарт закончил рассказ, Шарлотта поняла: он очень дорожил этим поместьем и не мог бы от него отказаться. Она мысленно попросила Бога помочь Стюарту – чтобы он сохранил за собой свой любимый Оуквуд-Парк. Чего бы это ему ни стоило. Пусть даже ей, Шарлотте, не понравится, каким образом Стюарт этого добьется. Да и как она может осуждать его за то, что он хочет использовать этот шанс, чтобы начать все сначала? Ведь она сама мечтает о том же!

Он еще крепче обнял ее. Его теплое дыхание щекотало ее шею.

– Вам, наверное, уже пора уходить? – шепотом проговорила Шарлотта.

– Нет еще.

– Спасибо, – сказала она после минутной паузы. – Спасибо, что рассказали мне об этом.

Дрейк грустно улыбнулся:

– Это вам спасибо за то, что выслушали меня. – Ему и впрямь стало легче после того, как он поделился с ней наболевшим.

Хотя после разговора с ней он еще больше укрепился во мнении, что ему следует продать Оуквуд-Парк. Взвесив все, Стюарт понял: ни этот клочок земли с домом, ни затраченные время и усилия, ни планы и надежды, которые он так давно вынашивал, – ничто из перечисленного не стоит того, чтобы ради этого потерять женщину, которую он сейчас обнимал. Он понял, что ему придется выбирать, поэтому выбрал ее, Шарлотту, – женщину, отвечавшую на его любовь взаимностью.

И что, сделав столь нелегкий выбор, он не испытывал ни чувства потери, ни даже сожаления. Рассказывая Шарлотте о поместье, Стюарт словно бы мысленно совершил последний обход Оуквуд-Парка, – нанес прощальный визит. Он не сможет переступить через себя и сделать то, что требуется сделать для того, чтобы оставить за собой Оуквуд-Парк. Завтра он начнет осторожно прощупывать почву насчет продажи поместья и, возможно, сумеет выручить за него сумму, достаточную для выплаты закладной. А потом… Может быть, Уэру понадобится еще один управляющий в какое-либо из его поместий? В конце концов, когда-нибудь к нему перейдет Барроуфилд, и опыт, приобретенный в Оуквуд-Парке, пойдет ему на пользу.

Тут Стюарт вспомнил еще кое о чем.

– Да, Шарлотта, чуть не забыл… Сегодня я получил весточку от Питни. Но новости хорошие, так что не беспокойся. – Рассказав все, что удалось разузнать сыщику, ведущему расследование, он добавил: – Сьюзен скоро будет дома, не сомневайтесь.