– Тело обнаружил сам сквайр, – сообщил Лавджой, когда друзья отправились в деревню в экипаже виконта с восседающим на запятках Томом. – Похоже, кто-то запихнул останки пастора в шкаф в сосудохранительнице. Странно, почему его не смогли раньше найти.

– По-моему, вряд ли в такое место заглядывают, разыскивая пропавшего священника, – заметил Девлин.

– То-то и оно.

Солнце зашло, становилось прохладнее, поэтому магистрат завернулся в прихваченное для поездки пальто. Когда друзья перевалили через гребень холма, коляску обдало резким ветром и сэр Генри поплотнее запахнул полы.

– Это заставляет задуматься, не шло ли наше расследование по ложному пути. Возможно, убийство его преосвященства больше связано с церковными делами в приходе Святой Маргариты, нежели с прошлым самого епископа.

– Возможно, – согласился Себастьян, придерживая лошадей перед виражом.

– А какие есть еще объяснения? – глянул на спутника Лавджой.

Завершив поворот, виконт ослабил поводья, давая гнедым волю вскачь мчаться по пустоши. Скрывшие луну плотные ряды облаков затянули дорогу густым сумраком. Но Девлин, обладавший ночным зрением не хуже, чем у кота или волка, и без лунного света отлично видел на мили вперед.

– Вероятно, преподобному Эрншоу было известно нечто, чего он не сообщил нам. Что-то, указывающее на убийцу Прескотта.

– Зачем же священник утаивал такие сведения?

– Он мог не придать значения тому, что знал. По крайней мере, пока не оказалось слишком поздно.

* * * * *

Себастьян стоял в дверях сосудохранительницы, скрестив руки на груди, и наблюдал, как сэр Генри всматривается в темноту, прищуриваясь и высоко поднимая подсвечник.

Огонек высветил бледное раздутое лицо и широко открытые безжизненные глаза.

– Господи Боже! – воскликнул магистрат, отшатываясь так резко, что горячий воск свечи брызнул ему на руку.

– Премерзкое зрелище, что и говорить, – согласился Дуглас Пайл, поднимая свой фонарь, чтобы получше осветить открывавшуюся взгляду картину.

Воздух в сосудохранительнице был прохладным и спертым, устоявшийся тяжелый дух ладана смешивался с резким запахом подсохшей крови и смерти. Это была маленькая каморка, устроенная сбоку от главного алтаря, с буфетами и комодами, в широких ящиках которых хранилась церковная утварь. В торце комнаты стоял с распахнутыми дверцами высокий шкаф, выставляя напоказ свое ужасающее содержимое.

В шкафу пяти с половиной футов в высоту и примерно четырех в ширину был вверху набит ряд крючков. Воротник священника зацепили за один из них, и тело висело с прижатой к плечу головой. Вид трупа напомнил Себастьяну подвешенный в лавке мясника коровий бок.

– Я подумал, что лучше оставить все, как было, до вашего приезда, – пояснил сквайр, отирая ладонью рот. – Чтоб вы самолично увидели.

– Да… ну что ж… мы увидели, – Лавджой отступил еще на шаг, осторожно придерживая канделябр. – Теперь, Бога ради, снимите его.

Пайл кивнул констеблю, дюжему здоровяку в кожаном жилете, который отцепил труп Малькольма Эрншоу с крючка. Окоченевшее тело неловко бухнулось на стоявшую рядом скамейку и свалилось на пол.

– Извиняюсь, – промямлил констебль.

Прижав ко рту сложенный платочек, сэр Генри сглотнул.

– Есть признаки, свидетельствующие о способе умерщвления? – поинтересовался Девлин.

Помещик указал подбородком на залитую кровью одежду пастора.

– В жилете и рубашке прямо напротив сердца разрез. Вроде как закололи, только я ведь не врач.

Лавджой отнял от губ платок:

– Тело направим доктору Гибсону, на Тауэр-Хилл, для тщательного вскрытия.

– Хорошо, – Пайл кивнул констеблю. – Прямо сейчас парней и пошлю.

– Раны, подобные этой, сильно кровоточат, – оглядел каморку виконт. – Где-либо еще в церкви найдены следы крови?

– Уборщица обнаружила немного у алтаря. Похоже, убийца постарался все замыть, потому-то мы раньше и не заметили. Можно различить след, тянущийся оттуда до каморки, хотя его тоже хорошенько протерли.

– Покажите, – распорядился сэр Генри.

Магистрат изучил размытые пятна возле алтаря, потом, наклонив голову и сцепив руки за спиной, двинулся по следу обратно к сосудохранительнице. Затем вышел на старинную паперть и глубоко вдохнул свежий ночной воздух.

– Зачем вешать труп священника в шкафу? – поинтересовался Лавджой у присоединившегося к нему Себастьяна.

Девлин уставился на сумрачный церковный погост, разбросанные надгробия которого неясно белели под темными кронами дубов, колыхавшимися под нараставшим ветром.

– Надо полагать, чтобы отсрочить его обнаружение.

– Думаю, так и есть, – сэр Генри, укутавшись в пальто, помолчал, погруженный в собственные мысли. Ветер дунул еще сильнее, где-то в ночи хлопнула ставня. Лавджой вздрогнул и повернулся туда, где Том прогуливал гнедых. – А еще утверждают, что это в Лондоне опасно.

* * * * *

К тому времени, когда они высадили магистрата у его дома на Рассел-сквер, сделавшийся просто ураганным ветер взвихривал тяжелые тучи и доносил запах близившегося дождя.

– Давай, выкладывай, – обратился виконт к своему юному груму, когда уставшие гнедые повернули в сторону Брук-стрит.

– Что, хозяин? – невинно округлил глаза мальчишка.

– Ты сидишь с самодовольным видом с той поры, как мы выехали из Танфилд-Хилл. Что разузнал?

Том ухмыльнулся:

– Пока вы с сэром Генри ходили по церкви, я потолковал с одним из конюхов в «Собаке и утке».

– Где-где?

– В «Собаке и утке». Постоялый двор возле мельничного ручья.

– Ага. Давай дальше.

– Этот самый конюх – его, между прочим, Джебом кличут, Джебом Купером. Так вот, он вроде как служил грумом в имении Прескоттов годков тридцать назад.

Себастьян свернул на Бонд-стрит. Тротуары и мостовые были жутковато темны и пустынны, поскольку секущий ветер загнал большинство горожан под крыши домов.

– Ты хочешь сказать, еще при жизни сэра Нигеля?

– Ну да, – с головы Тома рвануло шляпу, и мальчик прихлопнул тулью свободной рукой. – Джеб хорошо помнит тот день, когда папаша сэра Питера пропал. Просто отлично помнит. И утверждает, что в Прескотт-Грейндж тем вечером творилось что-то непонятное. Здорово чудное.

– И что же?

– Вроде сэр Нигель тогда не просто поехал верхом в город, а вылетел из поместья злой, как черт. Оттого-то никто и не почесался, когда хозяин не вернулся, пока на следующий день на пустоши не нашли его лошадь.

– Почему это, – длинно выдохнул Девлин, останавливаясь перед входом в собственный особняк, – каждый раз, когда начинаешь думать, что разобрался в событиях, сопутствующих этому убийству, неожиданно оказывается, что на самом деле не имеешь о них ни малейшего понятия?

Ветром задуло больше половины высоких масляных фонарей, тянувшихся рядком вдоль квартала, и Брук-стрит была непривычно мрачной. Но, благодаря бдительности дворецкого Морея, обе лампы по бокам входной двери в дом виконта ярко горели, отбрасывая пятно света на невысокие ступеньки крыльца и кусочек мостовой перед ними.

– Хорошенько оботри лошадей, – распорядился Себастьян, передавая груму вожжи. – Завтра я возьму серых.

Том перелез на сиденье коляски.

– А вы опять поедете в Танфилд-Хилл?

– Похоже, мне надо побеседовать с этим ко… – Девлин замер на полуслове, повернув голову на грянувший в ночи ружейный выстрел.


ГЛАВА 26

Испуганно вскрикнув, Том вполоборота свалился с сиденья.

– Проклятье! – подхватив грума, Себастьян стащил его с высоких козел в негустую тень, отбрасываемую изящной коляской.

Снова громыхнуло ружье. Мотавшие головами гнедые испуганно заржали, пошли боком, цокая копытами по булыжной мостовой.

Виконт с ужасом почувствовал, как обмякла на плече голова мальчика, ощутил на руках липкую влагу бегущей крови.

– Том! – шепотом окликнул он. – Том!

Подросток слабо застонал как раз в тот момент, когда грянул очередной выстрел. Себастьян затаил дыхание. Третий?

Он всмотрелся в темную пустынную улицу и сузил глаза, заметив тень, присевшую у ступенек через каких-то три дома дальше по улице.

– Морей! – крикнул виконт.

Входная дверь особняка распахнулась, заливая ступеньки потоком яркого света. На крыльцо с мушкетоном в руке выскочил дворецкий.

– Где они? – рявкнул бывший артиллерийский сержант. – Сейчас я с ними разберусь, капитан.

Девлин дернул Морея в тень и выхватил у него оружие.

– Вот, займись мальчиком.

Но уже послышался дробный топот быстро удаляющихся ног.

– Дьявольщина! – подхватившись, Себастьян бросился в сумрак улицы с мушкетоном в руке. На добрых три четверти квартала впереди закутанная в плащ фигура с низко надвинутой шляпой мчалась к повороту.

– Стража! – во весь голос завопил виконт. – Стража!

Приостановившись, он поднял мушкетон Морея и пальнул в добежавшего до поворота беглеца.

Однако короткоствольное ружье с расширяющимся дулом было предназначено причинять большой ущерб на малых расстояниях. Мощный выстрел только отбил кусок камня с углового дома. Убегавший злоумышленник скрылся из вида.

– Черт! – ругнулся Девлин, устремляясь вперед.

Послышался скрип кожаного седла, стук копыт по мостовой. Выскочив за угол на Дейвис-стрит, Себастьян увидел только взмах исчезающего во тьме лошадиного хвоста.

– Сукин сын, – разочарованно выдохнул виконт.

Сжимая приклад разряженного мушкетона, он поспешил обратно на Брук-стрит. Проходя мимо одного из домов посредине квартала, Девлин уловил металлический блеск возле двери черного входа у подножия ступенек. Бесшумно приблизившись, он поднял длинную винтовку, брошенную несостоявшимся убийцей.

* * * * *

Себастьян стоял на пороге лучшей гостевой спальни в своем доме, глядя на темноволосого щуплого мальчишку, спящего под простынями.

– Насколько все плохо?

Пол Гибсон собрал инструменты в чемоданчик и выпрямился.

– Если не допустить воспаления раны, с ним все обойдется. Мне удалось извлечь пулю из плеча без каких-либо серьезных последствий для кости или сухожилия. Думаю, парнишка потерял сознание скорее от болевого шока. Орал как резаный, когда я пытался дырку зашить. Я присыпал рану порошком базилика и дал ему пару капель лауданума, чтоб крепче уснул.

Девлин не сводил глаз с бледного лица Тома.

– Эта пуля предназначалась мне.

– Пойдем, – похлопал друга по плечу хирург. – Я с удовольствие пропущу стаканчик, да и тебе не помешает. С мальчиком все будет в порядке.

* * * * *

– И кто, по-твоему, это был? – спросил ирландец, устраиваясь в кожаном кресле в библиотеке виконта. – Младший Слейд?

– Может, он, – Себастьян плеснул щедрую порцию бренди в два стакана и передал один доктору. – А может, и не он. У меня из головы не выходит преподобный Эрншоу, подвешенный в церковном шкафу, как свиной окорок.

– Другими словами, это дело рук не Обадии?

– Очень возможно, – Девлин протянул другу найденное оружие. – Встречал хоть одного мясника с такой штуковиной?

– Что это, в дьявола, такое? – поинтересовался Гибсон, рассматривая странный винтовой механизм.

– Казнозарядная винтовка Фергюсона[44].

– Казнозарядная?

Себастьян кивнул.

– Трудность с использованием ружей всегда состояла в том, что их чертовски долго заряжать. А еще к ружью штык не прицепишь. Эта конструкция решает сразу обе проблемы, – виконт повернул затвор, открывая канал ствола. – Говорят, умелый стрелок может пальнуть из такой винтовки шесть раз за минуту и поразить цель на расстоянии до двухсот ярдов.

– Шесть раз в минуту? Тебе повезло, что остался жив.

– Загвоздка в том, – указал виконт на застопорившийся механизм, – что резьба на затворе  имеет досадное обыкновение заедать после третьего выстрела. Это одна из причин, по которой винтовки Фергюсона не прижились в армии. Их нечасто встретишь.

Ирландец провел рукой по гладкой ружейной ложе.

– Предположим, Обадия поднял винтовку возле одного из убитых офицеров и привез ее в Лондон с Пиренеев.

– Вполне возможно, – согласился Себастьян, становясь у окна, выходившего на потемневшую улицу.

Гибсон прокашлялся:

– Ты считаешь, это разумно – вот так выставляться?

– А что ты хочешь, чтоб я сделал? – резко повернулся к другу лицом Девлин. – Забился в угол?

– Нет, но… Просто задерни шторы, ладно?

Виконт со смешком осушил стакан и отошел от окна.