Мэри Патни - Что осталось за кадром

Он снова отхлебнул виски. Алкоголь - самый древний способ отвлечься. И хотя он издавна пользуется дурной славой, мудрость и рассудительность лучше оставить на потом.

- Твоя сдержанность достойна восхищения, - бросил он.

- Я решила, что ты сам расскажешь обо всем, когда придет время. Если захочешь… - Она замялась, потом медленно проговорила: - Единственное, что мне пришло в голову: человек может пойти на такое, чтобы не умереть с голоду. Многие подростки так поступают. Счастливчикам удается выпутаться.

Прикрыв глаза, он с холодной отстраненностью перебирал в уме чудовищные подробности своего детства, будто это касалось кого-то другого. Так легче рассказать правду, а Рейни заслуживает этого.

Неплохое предположение, но более милосердное, чем я заслуживаю. Я занимался именно тем, в чем обвинил меня Найджел Скотт, - проституцией.

После продолжительного молчания она спросила:

- Долго?

- Пять лет. С семи до двенадцати.

Она чуть не задохнулась.

- О Господи! Это не проституция, а растление малолетних! Как такое могло случиться?

- Моя мать родилась в Шотландии, в какой-то глухомани. Лет в семнадцать она сбежала в Лондон. Вероятно, она уже была беременна, а может, это произошло позже, я мало

что знаю о ней.

- А кто твой отец?

- Не имею ни малейшего понятия.

Она горько усмехнулась:

- Это нас сближает.

- Да, нам обоим досталось…

Он замолчал. Допив стакан, он направился к бару, но на этот раз добавил в виски лед.

Когда он снова сел, Рейн робко заметила:

- Я никогда не видела, чтобы ты столько пил.

- Если бы была такая возможность, я бы вливал алкоголь прямо в вену.

Он прижал ко лбу холодный стакан, вспоминая свою мать. Высокая, темноволосая и зеленоглазая. Красивая и слишком… хрупкая и слабая.

- Мою мать звали Мэгги Маккензи, хотя, думаю, это вымышленное имя. Поскольку я поразительно похож на нее, одному Богу известно, какие еще гены смешались во мне.

- Так свидетельство о рождении Джеймса Маккензи, которое разыскал Найджел Стоун, подлинное?

- Вероятно.

- Ты говорил, что у Стоуна нет никаких улик.

- Он не может доказать, что это именно мое свидетельство о рождении. С того момента, когда семилетнего Джейми Маккензи выгнали из муниципальной лондонской школы, и до поступления Кензи Скотта в театральную академию прошло одиннадцать лет. Об этом периоде не существует абсолютно никаких документов. Я просто не существовал.

Он и сейчас не существует. Вся его жизнь - сплошной мираж.

- Как же случилось, что ты из сына матери-одиночки превратился… - ее голос прервался, - в подростка, торгующего своим телом, а потом в студента самой знаменитой театральной школы?

- Так уж получилось, что это занятие было семейным бизнесом. У моей матери не было других навыков, - резко ответил он. - Когда я пошел в школу и учителя сказали, что я отстаю в развитии, она делала для меня все, что могла. Но потом она подсела на наркотики и уже не понимала, что мне требуется срочная помощь. Наркотики стоили дорого, и у нее был только один способ заработать на них. Ее хозяин и сожитель Рок был сутенером. Он снабжал ее наркотиками, отбирал деньги, бил… Мне было семь, когда очередная доза оказалась слишком большой. - Он хрипло перевел дух. - Это убило ее.

- Ты… ты нашел ее тело? - с дрожью в голосе спросила Рейн.

- Она умирала у меня на глазах, и я ничего не мог сделать. - Он отпил глоток виски и подумал, что разговор дается ему легче, чем он предполагал. Видимо, все его чувства атрофировались. - Рок появился спустя несколько часов, чтобы поколотить ее за то, что она не вышла на работу. Ее смерть не произвела на него никакого впечатления. Вероятно, он не в первый раз терял девушку из-за передозировки. Он быстро уладил формальности. Я не знаю, где ее похоронили. Никакой службы не было. Она просто ушла. И все.

Но не исчезла из памяти.

- Сутенер обратился к властям, чтобы тебя отправили в приют или… как это в Англии называется? -

- Нет. Рок был слишком опытным бизнесменом, чтобы упустить свой шанс. Я был хорошеньким мальчиком, на таких всегда есть спрос. Он объяснил, что станет заботиться обо мне, но поскольку моя мать задолжала ему определенную сумму, мне придется отработать ее долг. И ударил меня так, что я отлетел в другой угол комнаты, чтобы продемонстрировать, что меня ждет, если я откажусь.

Джейми боялся Рока, но еще сильнее его страшила мысль, что он недоразвитый, глупый, никому не нужный мальчишка и иного обращения не заслуживает. Он превратился в покорного раба, даже не помышлявшего о том, что его жизнь когда-нибудь переменится.

Чтобы превратить человека в раба, нужно прежде всего сломить его волю.

- Семейный бизнес. - По щекам Рейни катились слезы. - Он заставлял тебя ублажать педофилов, извращенцев и еще бог знает кого?

- Возможно, это звучит странно, но для актера это лучший тренинг в мире. Я научился соблазнять клиентов, дрожать от страха перед теми, кому это нравилось, изображать страсть, оскорблять тех, кто хотел чувствовать унижение… По сравнению с этим театральная академия - детская игра.

Рейн проглотила ком в горле, представив себе то, о чем он умалчивал. Она никогда не сможет относиться к нему по-прежнему. Она вздохнула, подумав, что, наверное, это к лучшему.

- Ты жил с Роком?

- Он предпочитал не смешивать личную жизнь и работу, поэтому поселил меня в квартире с проститутками. Они постоянно менялись. Им полагалось следить, чтобы я был вымыт, одет, накормлен. Некоторые из них жалели меня…

- Как ты выбрался из этого? Убежал?

Рейни не понимала - не могла понять, - насколько сломлен и опустошен был Джейми Маккензи. Ни воли, ни души, ни надежды… Такие не убегают.

- С годами я понял, что совершенно нормален, и стал тяготиться тем, что мне приходилось делать. Однажды, когда мне было двенадцать, я напился с клиентом-немцем, который по делам регулярно приезжал в Лондон. Он отличался садистскими наклонностями. Вместо того чтобы по возможности избежать этого, я провоцировал его. Он до крови избил меня. И получил такое удовольствие, что заплатил вдвое больше.

Когда немец ушел, маленький Джейми тихо скулил, лежа в убогой комнатенке дешевого отеля, и горько жалел, что остался жив.

Побелев, как полотно, Рейн спросила:

- Что было дальше?

- Через час должен был прийти следующий постоянный клиент, Тревор Скотт-Уоллис. Немец не запер дверь, и Тревор нашел меня избитого, всего в крови. Будучи человеком ответственным, он, вместо того чтобы сбежать, отвез меня в госпиталь. В бреду я рассказал о своей жизни. - Джейми молил о смерти, что больше всего испугало Тревора. - Он понял, что я не по доброй воле попал в сексуальное рабство, и забрал меня домой, словно потерявшегося щенка.

- Тебя опекал педофил? - Голос Рейни дрожал от возмущения.

- Все… гораздо сложнее. Тревор был профессором литературы, специалистом по Шекспиру с мировой славой. У меня с ним никогда не было физического контакта. Он платил за то, что смотрел на меня и мастурбировал, при этом читая стихи. От меня требовалось изображать страсть и восторженность.

Несмотря на чудовищность его рассказа, Рейни сохраняла хладнокровие.

- Это было легче?

- Немного. Во всяком случае, это сделало возможной жизнь с ним под одной крышей. Он объяснял окружающим, что я его дальний родственник, больше у меня никого нет, поэтому он и забрал меня. Тревор и Чарлз когда-то были любовниками и остались друзьями. Тревор был неплохо обеспечен, но не богат, поэтому операцию оплатил Чарлз. Его великодушие не знало предела, он не моргнув глазом выложил недостающие десять тысяч фунтов.

- Операция? - Рейни прижала руку к губам.

- Немец сломал мне челюсть, и не только, вообще бог знает во что превратил мое лицо. Пришлось оперировать. Так я стал красавцем по имени Кензи Скотт. - Он с горечью коснулся прекрасно вылепленного подбородка с ямочкой, потом провел рукой по высокой скуле. - Основные черты и пропорции не изменились, только были улучшены. Это красивое лицо, что так любят телеоператоры и бесконечно обсуждают журналисты, не мое. Это такая же ложь, как вся моя жизнь.

- Неудивительно, что ты лишен тщеславия, - прошептала она.

- Как я могу гордиться тем, что мне не принадлежит?

Его лицо было маской, щитом, защищавшим его от мира. Люди видели совершенные черты, чересчур красивые, чтобы за ними мог скрываться порок.

- Тревор… продолжал использовать тебя в своих сексуальных фантазиях?

- К счастью, он был добрым и достаточно мудрым, чтобы понять, какое разрушительное воздействие это может произвести на подростка. К тому же он нуждался в сыне больше, чем в любовнике. Ему нужна была родная душа.

Это была еще одна роль, которую юный Джейми научился играть в совершенстве. И если сыновья любовь была невозможна, то искренняя привязанность и огромная благодарность вполне реальны.

- Он заботился обо мне, а я хранил в тайне его склонность к педофилии, поскольку это не понравилось бы большинству его друзей.

- Сплошная ложь и тайны. - Она на мгновение прикрыла глаза. - Когда ты пришел в себя, то вернулся к нормальной жизни или было уже поздно?

- В моей жизни никогда не было ничего «нормального». - Он допил виски. - Тревора ужасала моя безграмотность. Он был опытным педагогом и довольно скоро понял, что я страдаю дислексией. Один из его друзей оказался специалистом в этой области. Вместе они разработали для меня специальную программу, и постепенно я научился преодолевать свои слабости и использовать сильные стороны.

Тревор и Чарлз принадлежали к кругу высокообразованных пожилых гомосексуалистов. Все это происходило в те времена, когда подобные наклонности держали в глубокой тайне. Они предпочли сохранить ее даже тогда, когда общество стало более толерантным. Пластический хирург, один из лучших в Великобритании, входил в тот же. круг. Все трое были в восторге, что могут сотворить мальчику лицо исключительной красоты. Наверное, они думали, что действуют ему во благо.

Живя у Тревора, прислушиваясь к разговорам умных, высокообразованных людей, маленький Джейми многому научился.

- Я получил вполне приличное, хотя и непоследовательное образование и внешность вполне благополучного и благовоспитанного молодого человека. Тревор умер накануне моего восемнадцатилетия. Чарлз Уинфилд посоветовал мне учиться актерскому мастерству. Он использовал свои связи, и меня прослушали в театральной академии. Меня приняли, состряпав кое-какие бумаги. Так родился Кензи Скотт.

- Как тебе это удалось?

Он пожал плечами:

Один из друзей Тревора занимал высокий пост в службе правительственной охраны. Думаю, он знал, где найти лучшего специалиста по подделке документов. Я не знаю, как ему это удалось, но я получил паспорт на имя Кензи Скотта, что вполне устроило бюрократов в академии.

- Невероятная история. - Рейни нахмурила брови. - Так вот почему ты думал, что никто не сможет докопаться до твоего прошлого? Документов у тебя не было. Внешность изменилась настолько, что никто изгнавших Джейми Маккензи в детстве не узнал бы тебя?

- Именно так. Однако Найджел Стоун, которого тогда звали Нед, все-таки меня узнал. К несчастью, у меня глаза редкого цвета. Будь они просто голубые, он ни до чего бы не докопался.

- Значит, вы были как-то связаны раньше? Он тоже занимался проституцией?

Кензи мысленно вернулся к тому времени, когда впервые увидел это противное лицо.

- Он был сыном Рока, сутенера.

- О Господи, час от часу не легче! Рок и собственного сына вовлекал в преступный бизнес?

- Нет, до такого падения он не дошел. А может быть, его сын был не слишком привлекательным. - Кензи пожал плечами. - Нед жил с матерью, которой удалось удержаться на краю этого дна. Время от времени Рок поручал сыну собрать деньги, доставить наркотики. Нед был на несколько лет старше меня. Думаю, он испытывал приступы ревности. Ему казалось, что отец заботится обо мне больше, чем о нем, родном сыне. Возможно, он был прав - я был более ценным для Рока. К счастью, мы виделись очень редко, потому что Нед использовал любую возможность отравить мне жизнь.

- И теперь, когда он догадался, что Кензи Скотт - тот самый мальчик, которого он ненавидел, он пытается погубить тебя? - прошептала она.

- Не пытается, а… - он прикрыл глаза, вспоминая перипетии собственной жизни, - ему это удалось.

- Нет, не удалось, - решительно заявила Рейн, ей хотелось развеять мрачное настроение Кензи. - Пока ты дремал, я поговорила с Барби Рифкин и Маркусом, они уже что-то предприняли, чтобы опровергнуть заявление Найджела Стоуна. Никто не верит, что в нем есть хоть слово правды.

- И тем не менее это так. - Он отставил пустой стакан и прошелся по салону. Из-за выпитого виски он не слишком твердо держался на ногах. - Независимо от того, насколько успешно будут действовать наши друзья, пятно все равно останется.