Чаз получила бы кучу денег, если бы продала таблоидам историю о том, как знаменитые новобрачные спят в разных комнатах. Может, она так и поступила бы, если бы при этом пострадала только Джорджи, но ранить Брэма не желала.

Джорджи проводила ее до задней лестницы.

— Почему ты изводишь Эрона?

Чаз могла бы сама задать кое-какие вопросы: например, почему Джорджи изводит Брэма, что случилось вчера и почему прошлой ночью она опять спала в своей кровати, — но давно научилась держать все, что знает, при себе, пока не найдет повода использовать информацию.

— У меня вопрос получше, — сказала она вслух. — Почему вы ни разу не пытались помочь Эрону? Он ходячий кошмар. Стоит бедняге подняться по лестнице, как его только что инфаркт не хватает!

— А тебе нравится его перевоспитывать?

— И что тут такого?

Вся эта история с камерой более чем странная. Она не знала, почему Джорджи продолжает ее снимать. И почему она сама не отказывается говорить на камеру. Но каждый раз, когда Джорджи направляла на нее камеру, Чаз начинала молоть языком. Можно подумать… можно подумать, что разговор о себе под объективом камеры каким-то образом делал ее важной персоной. Словно ее жизнь — нечто особенное и у нее имелось что сказать окружающим.

Они спустились вниз и пошли на кухню.

— Расскажи, что случилось, после того как ты покинула Барстоу.

— Я уже говорила. Приехала в Лос-Анджелес и сняла квартирку недалеко от бульвара Сансет.

— А у тебя были на это деньги? Каким образом ты смогла заплатить за квартиру?

— Нашла работу. А вы что подумали?

— Какую именно?

— Мне нужно пописать, — буркнула Чаз, направляясь к маленькой ванной рядом с кухней. — Или собираетесь и туда за мной тащиться?

Она закрыла дверь. Никто не заставит ее говорить о том, что случилось, когда она приехала в Лос-Анджелес. Никто.

Когда она вышла, Джорджи уже не было, а Брэм говорил по телефону. Чаз принялась вытирать полотенцем кухонный стол.

— Попроси Джорджи не бегать за мной с камерой, — бросила она, когда Брэм отключил телефон.

— Мне трудно приказывать Джорджи.

Он вытащил из холодильника кувшин с охлажденным чаем.

— Да что это с ней? Почему она не отвяжется от меня?

— Кто знает? Дня два назад я видел, как она снимает женщин, которые убирают дом. Она говорила с ними по-испански.

Чаз не хотела признаваться в том, что ей совсем не нравится, когда Джорджи снимает кого-то, кроме нее.

— Прекрасно. Может, она не будет постоянно ко мне приставать!

Брэм потеребил мобильник.

— Ты уже это сделала?

Чаз открыла посудомоечную машину и стала загружать туда посуду, оставшуюся после завтрака.

— Я над этим думаю.

— Чаз, за этими стенами — большой мир. Ты не можешь скрываться здесь до конца жизни.

— Я не скрываюсь! А теперь, прости, у меня полно работы. Завтра вечером люди придут на ужин, а у меня еще дел по горло.

Брэм покачал головой:

— Иногда мне кажется, что я оказал тебе медвежью услугу, взяв на работу.

Он ошибался. Потому что оказал ей огромную услугу, которую она никогда не забудет.


Этим же днем, одеваясь к очередной встрече с папарацци, Джорджи не переставала спрашивать себя, почему ее намного больше возбуждает секс с плохишом, чем с порядочным парнем, даже если этот порядочный парень бросил ее ради другой женщины. Так зачем же она заставила себя снова спать в другой комнате? Потому что вчера ей было хорошо? Слишком хорошо. Восхитительный разврат, утонченное беспутство… Так безумно и изысканно, что она не готова испортить это возвращением к реальности. Она также хотела, чтобы Брэм понял: ее нельзя превратить в послушную, легкодоступную куклу лишь потому, что вчера она пережила самую волнующую сексуальную эскападу в своей жизни. Но потребовалась вся сила воли, чтобы оттолкнуть его, и Джорджи не понравился его понимающий взгляд, когда она заявила, что будет спать одна.

Они вышли из дома в середине утра. Джорджи решила, что лучший способ вернуться к нормальному существованию — затеять ссору.

— Перестань жужжать себе под нос! — прошипела она. — Воображаешь, что у тебя есть слух?

— Что ты злишься? И при чем тут я?

— Ты омерзителен.

— Эй, что случилось с твоим знаменитым чувством юмора?!

— Ты, — коротко бросила она.

— Тогда все в порядке. — Он снова стал напевать начальные такты «Хард-нок лайф» — очевидно, ей назло. — Вчера ты была намного дружелюбнее. Намного.

— Это была обычная похоть, приятель. Я тебя использовала.

— И делала это с большим вкусом.

Ей не понравилось его полное нежелание вступать в перепалку, которая была ей позарез необходима для восстановления душевного равновесия.

— И не стоило утверждать, что ты помнишь ту ночь в Вегасе, хотя это вовсе не так.

— Метод исключения. Гарантирую, что один из нас отключился, прежде чем дело было сделано, потому что, если бы мы закончили, я бы помнил.

На этот раз Джорджи была склонна ему верить.

Репортеры окружили их, когда они выходили из «Кофе бин и ти лиф». Джорджи подумала о миллиардах снимков, изображавших знаменитостей с чашками кофе или бутылками воды в руках. Сколько она перевидала таких за жизнь! С каких пор обезвоживание стало профессиональным риском, неизбежно связанным со славой?!

— Сюда! Смотри сюда!

— Какие планы на этот уик-энд?

— Не надумали разводиться? Ваш брак все еще прочен?

— Как скала!

Брэм обнял ее за талию и прошептал:

— Будь ты таким твердым орешком, каким притворяешься, не сбежала бы прошлой ночью в свою теплую уютную постельку.

Джорджи ответила ослепительной улыбкой:

— Я уже сказала: у меня месячные.

Брэм, в свою очередь, просиял:

— А я ответил, что мне плевать.

Вот Лансу было не плевать. Он все понимал, однако ему бы в голову не пришло заниматься сексом с женщиной, меняющей прокладки по сто раз в день. Правда, и месячных у Джорджи сейчас не было.

— Очевидно, я недостаточно ясно выразилась, — пробормотала она, играя роль сексуальной хищницы.

Репортеры бешено защелкали камерами.

— Вчера ты прошел испытание в «Провокатив». С этой минуты твоя единственная функция — обслуживать меня, когда и где я этого захочу. А сейчас мне не хочется.

Лгунья. Она хотела. Хотела больше всего на свете. Вчерашнее приключение было невероятным, потрясающим, потому что она была с великолепным, никчемным, безнравственным Брэмом Шепардом. Секс значил для него не больше, чем рукопожатие, и сознание этого давало Джорджи новую, волнующую свободу. Ее фиктивный муж-алкоголик никогда не будет иметь над ней такой власти, как Ланс. Живя с Брэмом, она не будет терзаться мыслью, какое неглиже достаточно соблазнительно, чтобы привлечь его, и не станет читать очередное секс-руководство, опасаясь, что муж потеряет к ней интерес. Кому это нужно? Теперь можно даже не брить ноги!

Брэм поцеловал ее в ухо.

— Давай начистоту, Скут. Никаких месячных у тебя нет. Струсила, потому что опасаешься не устоять против меня.

Неправда!

Он помахал фотографам и повел ее по улице, продолжая говорить едва слышным голосом:

— Насчет ограничений, которые ты пытаешься ввести… — Он провел костяшками пальцев по ее позвоночнику. — Я не собираюсь обращать на них внимания.

Ему понравились схватки с Джорджи, на словах и в постели. Вчера она чертовски его шокировала. С давних пор Джорджи для него ассоциировалась со Скутер, но Скутер просто не способна устроить такое шоу, какое устроила Джорджи. То, что случилось в «Провокатив», доказывало, что Лузеру не удалось выбить из нее остатки уверенности в себе, и это с каждым днем становилось все очевиднее. Тот факт, что Ланс променял Джорджи на холодную рыбу вроде Джейд, доставлял Брэму намного больше удовольствия, чем он хотел признать.

Когда они вернулись домой, он прикинул, не стоит ли ее раздеть прямо в спальне — особых усилий это не потребовало бы, — но Эрон нарушил его планы, встретив их у двери.

— Звонила секретарь Рори Кин. Вас приглашают в ее дом на бокал вина. В пять ровно.

Брэм мысленно подпрыгнул до потолка. Он надеялся, что симпатия Рори к Джорджи даст ему возможность встретиться с главой студии. Тогда он сможет изложить свое дело лично, а не через ее служащих.

Улыбнувшись, он позвенел ключами от машины.

— Перезвоните и передайте, что мы будем.

Эрон поправил очки.

— О вас она не упомянула. Только о Джорджи.

Брэм сжал ключи.

— Она имела в виду нас обоих.

— Сомневаюсь. Она попросила сказать Джорджи, чтобы та не трудилась переодеваться, поскольку их будет только двое.

Выпалив все это, Эрон поспешно удалился.

Последовал пулеметный огонь ругательств. Рори по-прежнему игнорирует его! Ей понравился сценарий «Дома на дереве», но вице-президент по новым проектам заявил, что она не собирается финансировать фильм, пока Брэм не откажется от идеи стать продюсером и ведущим актером, а в этом случае всем надеждам на возрождение карьеры придет конец. Иногда ему хотелось купить место для рекламы в «Вэрайети» и объявить всему миру, что он уже не тот глупый наглый мальчишка, у которого не хватило воли пережить успех. А может, просто написать: «Как насчет гребаного второго шанса?»

Если бы только Рори согласилась встретиться с ним лично! Но он смог ненадолго приблизиться к ней только во время ночного инцидента на заднем дворе. Несколько дней спустя он даже проскользнул в калитку с бутылкой шампанского в качестве извинения за нарушенный сон, однако один из ее слуг взял у него шампанское и закрыл дверь перед самым его носом.

Брэм полоснул Джорджи яростным взглядом. Благодаря стряпне Чаз она немного поправилась, так что зеленые глаза, смотревшие на него из-под челки, больше не казались запавшими, а блестящие каштановые волосы обрамляли посвежевшие щеки.

— Жду тебя в кабинете через десять минут, — сказал он. Джорджи открыла было рот, намереваясь, очевидно, послать его ко всем чертям, но к этому он был готов.

— Ну если тебе неинтересно посмотреть сценарий «Дома на дереве»…

Он сразу понял, что она у него в руках, и, повернувшись, отошел.

Она заставила его ждать на десять минут дольше условленного. И за это время не подумала переодеться и осталась все в том же костюме, что и час назад: трикотажный топ лимонного цвета со скромным круглым вырезом, маленький короткий кардиган, легкий как паутина, и широкие слаксы в зеленую и кремовую полоску, как на матрацном чехле. Только такие стройные женщины могли носить нечто подобное. Костюм скрывал больше, чем обнажал, и делал ее чертовски сексуальной.

Джорджи первой сделала очередной ход в игре, кивком показав на постер с Джейком Корандой в роли детектива Кэлибра.

— Вот это настоящий мужчина.

— Обязательно передам ему твое мнение. — Брэм сжал резиновый шарик-тренажер, подражая Хамфри Богарту в «Восстании Каина». — Но мне для разнообразия необходима твоя помощь.

— Что значит «для разнообразия»? — обиделась Джорджи. — Я всегда готова к сотрудничеству.

Брэм снова сжал шарик и ткнул ей в нос указательным пальцем:

— Не черни меня перед Рори Кин.

— Мне бы это в голову не пришло.

— Неужели? Рори нравится в проекте все, если не считать…

— Тебя? — Она уставилась на него леденцово-зелеными глазами. — Потому что у тебя дурная репутация.

— Спасибо, что напомнила. — Он положил шарик на стол. — Я должен снять этот фильм, Джорджи. Я, и никто иной. Тебе нужно убедить ее, что я превратился в Мужа года.

— Но это не так.

— Притворись.

— Ты просишь меня о помощи?

И снова это лицо большеглазой сиротки Энни. Но Джорджи всегда была командным игроком, и он рассчитывал, что она согласится… но не прежде, чем заставит его хорошенько помучиться.

Джорджи прижала палец к щеке.

— Если я подольщусь к Рори, что получу взамен?

— Жаркий секс и мою вечную благодарность.

Джорджи притворилась, будто обдумывает предложение.

— Нет. Этого недостаточно.

— Позволю Мег жить в гостевом домике.

— Мег уже живет в гостевом домике.

— Ладно, в таком случае я не стану приставать к ней, пока онаживет в гостевом домике.

— Ты и без того не станешь приставать к ней. Потому что обращаешься с ней как с десятилетней девочкой. — Она наконец перешла к делу: — Я хочу перед встречей с Рори прочитать сценарий. Давай его сюда.

— Я же обещал, что дам тебе посмотреть.

— Но не сказал, что позволишь прочитать.

— Ты это заметила?