– Не знаю. – Роланд заложил руки за спину и только сейчас обнаружил, что все еще держит в левой руке книгу о пиратах. В душе взметнулось отчаянное желание защитить Лилибет и Филиппа. Он немного отошел в сторону. В почти полной темноте холла арки в дальнем его конце высились как горы. – В этом-то и проблема.

Короткое молчание.

– Пенхэллоу, – негромко произнес Биддл, – ради расследования я должен спросить: есть ли между вами и леди Сомертон какие-то отношения неподобающего характера?

Роланд с трудом удержался от гневной отповеди. В конце концов, будь он на месте Биддла, задал бы точно такой же вопрос. Он сцепил руки за спиной, не выпуская книгу.

– Мой ответ на ваш вопрос, мистер Биддл, – произнес Роланд очень спокойно, уставившись в дальнюю стену, – звучит так: в моих отношениях с ее милостью нет ничего неподобающего. Совсем наоборот.

– Понятно. – Биддл и вправду смотрел на него с пониманием и даже с оттенком сочувствия.

Роланд закрыл глаза.

– Вопрос вот в чем – откуда он узнал о местонахождении леди Сомертон? Или моем, если ему нужен я? Проклятье. Если бы я знал, что у него на уме… Сэр Эдвард не выяснил ничего нового со времени нашей последней встречи?

– Нет. Он отлично заметает следы. Только намек на его участие в побеге Джонсона в Аргентину в прошлом году, и то из вторых рук. Военно-морское министерство утверждает, что он никогда на них не работал. Просто посмеялись нам в лицо.

– Это ничего не значит. – Роланд повернулся и направился обратно к Биддлу. – Если они хотят сохранить его участие в секрете, ребята из министерства просто будут держать рот на замке. Они все отличаются свирепой преданностью.

Биддл пожал плечами.

– Тогда у меня нет никаких идей. – Он вытащил из кармана часы и посмотрел на них в слабом свете, падавшем из окна. – Слушайте, если я хочу попасть во Флоренцию до рассвета, мне лучше отправляться. Как я и сказал, советую увезти ее милость куда-нибудь подальше. Только дайте нам знать, куда уехали, хорошо? Тогда я смогу предупредить местное Бюро, пусть будут настороже.

– Да. И спасибо. Благодарю, что приехали, Биддл. Я это очень ценю. – Роланд пожал ему руку. – Готов сделать для вас все, что угодно, только скажите. Если хотите поменять коня на более свежего, конюшни к вашим услугам.

– А вот это здорово. – Биддл взял со скамьи пиджак и котелок и повернулся к двери. – А, есть еще одна вещь. Очень странная. Вскоре после своего приезда Сомертон отправил из отеля телеграмму. Я не смог выяснить содержание, но узнал, кто получатель.

– И кто?

Биддл водрузил котелок на голову и прихлопнул его для надежности.

– Ваш дед, Пенхэллоу. Герцог Олимпия.


На плечо Лилибет легла чья-то рука, вырвав ее из задумчивости. Она оглянулась и увидела лицо синьорины Морини. Факелы отбрасывали на него мелькающие отсветы.

– Синьора, синьор дочитал историю. Моя Франческа смотрит за мальчиком. – Рука ласково сжала плечо Лилибет. – Вы его сейчас найти, да?

Лилибет улыбнулась и перевела взгляд на танцующих. Те смеялись, двигаясь в ритм с музыкой, перья на масках трепетали в воздухе. Абигайль тащила упирающуюся Александру в толпу, ее каштановые волосы блестели в свете факелов.

– Чего ради, синьорина? Уверена, он совершенно измотан.

– Не так уж он устал, синьора. Не так и устал. Может быть, он думает о любви, а? – Морини села рядом с ней и поставила на стол небольшой поднос. На нем стояли два маленьких стакана, до половины наполненных прозрачной жидкостью. – Думаю, он надеется. Надеется найти вас, танцевать с вами.

– Я слишком устала для танцев, Морини, – сказала Лилибет. – Целый вечер подавала еду. Ноги болят. Мне бы скорее в постель.

Морини показала на стаканчики на подносе.

– Я принесла вам кое-что. Это наша традиция праздника летнего солнцестояния. Что-то вроде лимончелло, особая смесь.

– О нет, вынуждена отказаться. Вино и другое спиртное выворачивают мой желудок наизнанку.

– Это не спиртное. Ребенку не вредно. – Морини взяла один стаканчик и протянула ей. Жидкость, прохладная, притягательная, плеснула по стенкам. – Это традиция. На удачу. Вы это пьете, вы находите в году много счастья. Много любви.

– Мне любви хватает, спасибо. – Но рука сама потянулась к стакану, словно ее вела невидимая сила. Лилибет оглянулась на танцоров, поискала Абигайль и Александру, но они растворились в толпе, в ритмичном «ту-дум» полного энтузиазма оркестра.

– Вам понравится. Это не вредно для желудка и ребенка. – Морини чуть подтолкнула стакан. – Выпейте немного.

Лилибет посмотрела на стакан и пожала плечами.

– Ну хорошо, – сказала она и сделала глоток. – Жидкость легко потекла по горлу, одновременно прохладная и горячая. Аромат лимона словно заполнил голову. – О, это чудесно!

– Видите? Это очень славно. Принесет вам удачу.

Лилибет наклонила стаканчик и выпила все до дна. Энергия растеклась по телу, заструилась по рукам и ногам.

– Восхитительно. И удача, и напиток. Я уже чувствую себя намного лучше.

– А, действует. Я так рада, синьора. Может быть, второй стакан я отдам синьору Пенхэллоу? – Морини встала из-за стола и взяла поднос.

– Да, думаю, так и сделайте. Ему это очень понравится.

В голове у нее заплясало – веселый, сияющий, радостный танец. Она встала рядом с Морини, улыбаясь танцорам, добрым, дорогим жителям деревни, музыкантам и кузинам. Как она их всех любит!

– Синьора, может, вы пойдете? Идите к озеру, синьора. Я отправлю синьора Пенхэллоу вслед за вами, да?

– О, правда, Морини? – Лилибет поцеловала экономку в щеку. – Это так мило с вашей стороны. И будет так… чудесно.


Роланд, исполненный решимости, быстро шел по внутреннему двору. В голове крутились планы, он просчитывал все возможные случайности. Если они уедут прямо сейчас, смогут добраться до Сиены к рассвету. Оттуда в Рим или в Неаполь, где можно затеряться на оживленных улицах метрополисов. А может быть, в другую сторону? В Венецию или даже через море в Грецию. На остров – Крит, Родос или Корфу. Разумеется, достаточно большой, чтобы там имелся хороший доктор для Лилибет. О черт. Ребенок. А вдруг что-нибудь пойдет не так? Можно ли доверять местным больницам?

– Синьор? – Кто-то прикоснулся к его руке.

Он резко повернулся. Одна из горничных. Не Франческа, вторая. Мария? Волосы покрыты красным шарфом, простая маска с перьями скрывает верхнюю половину лица.

– Да? В чем дело? – спросил он грубее, чем собирался.

Она попятилась.

– Вы искать синьору Сомертон? – Робким голосом.

– Да. Да! Ты ее видела?

– Синьорина Морини… она сказать… синьора идти на озеро. Ждать вас.

– На озере? – Он тряхнул головой и кинул быстрый взгляд в темноту, где террасы одна за другой спускались к берегу. – Какого дьявола?

– Она ждать на озере, мне говорить Морини. И еще говорить, дам вам напиток. – Девушка протянула небольшой поднос со стаканом. – Это традиция.

– Да будь оно все проклято! – Роланд не задумываясь схватил стакан и одним глотком осушил. Горло и желудок приятно обожгло, запахло лимонами и незнакомой травкой, аромат которой он не мог опознать. – Ого, – пробормотал он, подняв стакан к факелу. – Здорово вкусно.

Мария пожала плечами.

– Это традиция. Морини говорить, вы идти на озеро. Это… э-э-э… это должно…

– Важно?

Она энергично закивала.

– Очень важно!

– Ну хорошо. – Он улыбнулся и поставил стакан на поднос. Его охватила радость. Срочная необходимость отыскать Лилибет осталась, но волнение и тревога бесследно улетучились. Все будет хорошо. Все как-то решится само. – Тогда мне лучше идти, верно?

Луна ярко сияла высоко в небе, освещая луга и ряды виноградников с кистями крохотных виноградинок, персиковый сад, где ветви гнулись от зреющих плодов, ряды кукурузы, уже доросшей Роланду до колена. Все это было ему так знакомо по ежедневным прогулкам с Филиппом, как пешим, так и верховым, по его собственным одиноким блужданиям, купанию в озере, рыбалке и размышлениям. Он шел посвистывая, наслаждаясь восхитительным ощущением благоденствия и предвкушением того, что так щекотало нервы. Может быть, перед отъездом ему даже удастся выманить у Лилибет поцелуй.

Это их путешествие будет чудесным. Все равно что медовый месяц. Она больше не будет цепляться за приличия, не сейчас, когда Сомертон дышит им в спину. Разумеется, они возьмут и Филиппа и как-нибудь объяснят ему происходящее.

А когда его небольшая семья будет надежно спрятана в каком-нибудь идиллическом средиземноморским убежище, он поедет отыщет Сомертона и завершит эту таинственную игру. Если потребуется – силой. Он сделает все, что потребуется, лишь бы Лилибет и Филипп больше никогда ничего не боялись, не страшились графа Сомертона.

Конечно, он женится на ней сразу же, как только она получит развод, но церемония будет всего лишь формальной условностью. Она уже принадлежит ему во всех нравственных смыслах, и ей отдана вся его любовь, и преданность, и защита.

Да, все непременно образуется.

Он дошел до оливковых деревьев, обрамлявших берег. Небольшие листочки блестели серебристо-зеленым в лунном свете. Между ветвями Роланд едва видел безмятежные воды озера, отражающие лунный свет. Темная тень закрывала рябь на поверхности воды. Скалы, подумал он, и позвал:

– Лилибет!

– Я здесь! – пропела она в ответ откуда-то спереди. Он уловил движение.

– Где именно?

– На скалах! Тут так чудесно и тепло. Я собираюсь искупаться.

Искупаться?

Роланд вышел из-за деревьев, и у него перехватило дыхание.

Лилибет стояла на большом валуне, в точности как тогда, в апреле, когда он привел к ней Филиппа. Только на этот раз она была нагая – точнее, почти нагая: как раз переступала через упавшую сорочку. Лунный свет заливал ее тело серебром, золотил соски округлых тяжелых грудей, очертил чуть пополневший живот и изгиб бедер. Она протянула изящную ногу к валуну и оглянулась на Роланда:

– А вот и ты! Разве это не великолепно?

– Великолепно, – прошептал он, не в силах шевельнуться.

Лилибет улыбнулась, повернулась обратно к озеру и прыгнула.


Прохладная вода шелковисто обтекала тело. Лилибет оттолкнулась ногой от дна и устремилась вверх, вынырнув на поверхность озера. Она немного поплавала, наслаждаясь ощущениями, и повернула к скалам.

Роланд взбирался на самый верх.

– Прыгай! – позвала она. – Вода чудесная! Гораздо теплее, чем в прошлом месяце!

– Ты купалась и раньше?

– Конечно. Каждый день, пока ты занимался с Филиппом. – Она взбила ногами воду, затем легла на спину. Над головой подмигивали звезды, целые миллионы, далекие и дружелюбные. Несмотря на теплый воздух, соски, торчавшие над водой, затвердели.

– Боже праведный, – послышалось бормотание с берега. Лилибет повернула голову. Роланд стягивал пиджак, жилет, рубашку. Его мускулистая грудь блестела в лунном свете. Такой красивый, так безупречно сложенный, словно каждую деталь его тела высекал любящий творец. Руки его метнулись к брюкам. Лилибет мечтательно смотрела, как он их снимает, как сбрасывает подштанники, как ногой откидывает их в сторону. Он уже разулся. Она мельком глянула на его ноги, на восставшую мужскую плоть, и тут Роланд изящной дугой прыгнул с валуна, почти не потревожив воду.

Лилибет закрыла глаза и улыбнулась, ожидая, что сейчас он вынырнет рядом. Невидимые часы отсчитывали секунды.

Она открыла глаза как раз перед тем, как теплая рука вынырнула из воды и накрыла ее грудь.

– О! – воскликнула она и тут же ахнула, когда его рука притянула ее на надежную мужскую грудь.

– Русалка, – пробормотал он ей на ухо. – Я и не знал, что ты умеешь плавать.

Она повернулась и обвила руками его шею, сплетясь с ним ногами. Соски коснулись его кожи.

– Ты еще много чего обо мне не знаешь, Роланд Пенхэллоу.

– Но с удовольствием узнаю. – Он поцеловал ее губами мягкими и теплыми, пахнущими лимоном. Его руки под водой обняли ее за талию. Кожа словно таяла от его прикосновений. Все тело таяло.

Она прошептала ему в губы:

– Роланд. Я думаю… думаю…

– Что ты думаешь? – Он поцелуями прокладывал дорожку к ее уху.

– Я думаю… я больше не хочу ждать. Могут пройти годы, это может никогда не случиться, а я хочу… я так сильно тебя хочу…

– Мы не можем, – сказал он. Его губы, жаркие и такие живые, прижались к впадинке у нее под ухом. – Не сейчас. Не сегодня ночью. Я пришел, чтобы забрать тебя. Мы должны уехать, прямо сейчас.