Эппле Гриин - Чудеса на седьмом этаже

Не могу смотреть на твои фотографии…

Сестра сидит рядом и просматривает фотоальбом, без конца со смехом показывая мне то одну, то другую фотографию. Вроде как пытается отвлечь от печальных раздумий.

— Оставь меня в покое, — прошу ее, пряча лицо в подушку. Галя, пожав плечами, захлопывает альбом именно на той фотографии, где мы стоим вместе на фоне неясного рекламного плаката. Ты почему-то, лукаво улыбаясь, смотришь в сторону, а я, зажмурив от солнца один глаз, ослепляю улыбкой объектив фотоаппарата. На мне красуется яркая цветастая майка, и в руках я сжимаю огромный букет из красно-желтых тюльпанов. Мы счастливы оттого, что вместе, и что за кадром нас ждут друзья, и что на улице Первое мая, а значит — весна. Что же нам помешало и дальше быть такими же безоблачно счастливыми?

Увы, я знаю, знаю ответ на этот вопрос, но снова и снова задаю его себе. Равнодушие, недопустимое равнодушие сгубило нас. Как только ты уехал, все потеряло смысл. Я так и не ответила тебе тогда, в кафе. Сейчас я уверена в своем ответе, но сказать мне об этом некому.

Через два с половиной часа стрелки наших домашних курантов замрут на двенадцати, и я загадаю желание, самое заветное. Главное, избавиться от уверенности в том, что оно никогда не исполнится.

— Таня? — твой хриплый голос в трубке мобильного.

— Денис? — подскакиваю с дивана и выхожу из гостиной.

— Таня! Я… в городе, — ты заметно нервничаешь, как и я. — Мы… могли бы встретиться?

— Да! Да! — поспешно отвечаю, прислоняясь к стене в темной детской, — пытаюсь взять себя в руки, так как пальцы заметно начинают дрожать.

— Тогда… открой дверь, пожалуйста.

Кажется, мое заветное желание сбылось».

Ярик внимательно дослушивает рассказ до конца. Он теперь отказывается их сам читать — ему нравится, когда я это делаю. Вслух и с выражением.

«С авторскими эмоциями», — как говорит Ярик. Лентяй!

— Он приехал к ней, да? — с надеждой спрашивает Яр.

— Думаю, даже не к ней, а за ней, — поясняю.

— Эх… — он подпирает щеку рукой. — Ну что? Будем ждать новостей?

Хмыкаю, качая головой. Вот ведь романтик!

Через два дня Ярослав врывается ко мне поздно вечером с выпученными глазами и орет с порога:

— Аня! Таня уволилась!

— Чего? — вообще не понимаю, о чем он.

— Ну, Таня. Секретарша папина. Она уволилась с работы. Вчера!

— И что? — но вообще любопытно, что произошло.

— Она уезжает. Правда, не в Питер, а в Москву. Со своим тем парнем. Аня, он приехал за ней!!!

Я медленно опускаюсь на банкетку в коридоре и растерянно хлопаю глазами. Яр опускается возле меня на корточки и спрашивает:

— Это волшебство?

У нас с Яриком шопинг. Ага, докатилась совсем: все подружки по домам с мужьями и детьми время проводят, незамужние — в активном поиске, а я… А моя компания — непристроенное детище семнадцати лет от роду, которое таскается со мной повсюду.

После женских бутиков, где Ярослав пытался проявить познания в высокой моде, за что едва не получил от меня по тыковке, мы пообедали в пиццерии (!) и теперь стоим в сетевом магазине косметики и парфюмерии — выбираем мне духи. Ладно, я и сама знаю, как все запущено.

— Может, вот эти? — Яр с деловым видом сует мне под нос литровый бутылек, воняющий ацетоном.

— Это жидкость для снятия лака. Будь добр, поставь на место, — я уже почти не реагирую. До этого меня периодически пробивало на хохот.

— Да? — мой приятель озадаченно дергает себя за челку, принюхивается, морщится и ставит флакон на полку. — Ты права, пхнет не очень.

Качаю головой, пряча улыбку. Если честно, я не устаю умиляться Ярику, и иногда мне и правда хочется, чтобы эта дитятка долговязая в объемном свитшоте с изображением Барта Симпсона и узких штанишках кирпичного цвета была моим настоящим сыном. Вздыхаю. Вспоминаю подругу, у которой подрастает отпрыск — ему сейчас десять лет, сама она в разводе, но сын уже за любой кипиш, кроме голодовки, и они вместе отлично проводят время. Я ей немного завидую… Как же хочется свою ляльку! Дочку или сына — неважно, но это будет часть меня, и, наверное, мое самое главное достижение.

— Ой, смотри! — Яр внезапно дергает меня за руку и тянет вниз, указывая на ряд бутыльков. Мы присаживаемся на корточки, и я с недоумением смотрю на разнообразный выбор дешевого мужского одеколона.

— Может, это? — мой спутник как-то странно жмется ко мне, нагибаясь все ниже и ниже, почти уткнувшись носом в мои колени. Протягивает первый попавшийся флакон с резким, удушливым запахом — таким обычно любят мужики пот маскировать или перегар.

— Думаешь, мне это подойдет? — спрашиваю не без сарказма.

— Ну… Может, тогда этот? — бормочет Ярик, пригибаясь еще ниже.

— Тебе, случаем, не плохо? — уточняю и пытаюсь встать, утянув его за собой.

— Нет! — резко отвечает мой приятель и крепко удерживает меня за руку, с наигранной увлеченностью рассматривая духи. — Вот вроде ничего.

Я смотрю на него с недоумением и бросаю случайный взгляд в сторону… И тут несколько неадекватное поведение Яра получает вполне понятное объяснение: чуть поодаль от нас стоит Агата — я первым делом замечаю ее жеребячьи острые коленки в ярко-розовых колготках. Причем девушка пристально и выжидающе разглядывает Ярика. Нерешительно переминается с ноги на ноги, словно раздумывая, что делать: дождаться, пока Яр прекратит ползать по полу и поздоровается, или уже не ждать. Потому что это чучело гороховое приветствовать Агату точно не собирается. Он уже носом зарылся в мои колени, при этом отчаянно покраснев.

— Ты идиот или как? — интересуюсь.

— Это еще почему? — бурчит Ярик.

— Встань и поздоровайся. Девушка ждет, — шиплю на него.

— Нет, — упрямо мотает головой Яр. — С какой это радости?

— А! То есть, молча вздыхать и пялиться на нее тайком лучше? — спрашиваю шепотом.

— Вот еще! — фыркает он возмущенно. — Не пялюсь я на нее! Мне вообще по фигу, — и передергивает плечами.

— Тогда тем более встань и поздоровайся, — настаиваю.

— Нет, — сопротивляется Ярик и становится уже не красным, а пунцовым от смущения.

Кошусь на Агату… Девушка чуть хмурится, поджимает губы и выходит стремительно из магазина. И на ее лице легко читается разочарование. Опа! А девица-то сама неровно дышит к моему приятелю. Хотя это понятно, думаю с гордостью, Ярик-то у меня — парень видный, симпатичный… Так. Стоп! У кого это у меня? Эх.

— Она ушла, — говорю, дергая Яра за собой. — Придурок ты! Упустил шанс наладить общение. Она явно не просто так минут пять за нами на месте топталась!

— Не хочу я ничего с ней налаживать, — Ярик отворачивается от меня, насупившись.

— Охохо, — качаю головой. — Трус ты.

Яр сердито сопит, но ничего не отвечает. Мы медленно покидаем парфюмерно-косметическую лавочку, так мне ничего не выбрав.

— Знаешь, что? — беру Ярика под локоть. — Напишу я тебе, пожалуй, один рассказ.

— Какой? — он сосредоточенно смотрит прямо перед собой.

— Не про соседей. И трудно даже сказать, какой у этой истории конец: счастливый или банальный.

— И о чем он будет?

Я задумываюсь, погружаясь на мгновения в воспоминания прошлого. Своего прошлого.

— О невысказанном. Об упущенном. О том, что молчание — не всегда золото.

***

Анины истории

Невысказанное

«— Илюш! — парень лет двадцати пяти вздрогнул и обернулся.

Лия.

Илья как обычно при звуке ее голоса почувствовал легкое волнение в сердце.

— Привет, дорогой! — девушка с радостной улыбкой спускалась по лестнице к нему навстречу, но на последней ступеньке замерла прямо перед ним, уравняв таким образом их разницу в росте. Подставила щеку с наигранно кокетливым выражением. Илья усмехнулся, качнул головой и осторожно дотронулся до нежной, вкусно пахнущей кожи губами. От знакомого аромата ее духов и запаха волос с оттенком персика закружилась голова… Как обычно. Так Лия на него действовала.

— Черт, так рада тебя видеть! — Лия вдруг стерла с лица все наигранное и, выдохнув, обвила его шею руками, прижимаясь к нему всем телом. Он подхватил ее за талию, чуть приподнимая, и на несколько секунд позволил себе так замереть, спрятав лицо в ее длинных светло-русых волосах.

— Я тоже, — наконец произнес он, отпуская ее.

— Давно приехал?

Они стояли на лестничной площадке здания крупнейшего в городе медиа-холдинга, где оба работали: Лия — журналистом в модном женском журнале, он — фотокорреспондентом в общественно-политической газете. Илья часто разъезжал по командировкам, иногда довольно длительным. Вот из одной такой — по городам и весям России — только что вернулся. Пару часов потратил на то, чтобы слить отснятый материал для обзорной статьи, которую планировалось растянуть на десяток номеров. И теперь собирался домой — отоспаться с дороги. Специально к выходу пошел в обход редакции Лии, чтобы не столкнуться с ней, но…

Не то чтобы Илья избегал Лию, но видеть ее в последнее время было трудно. Недавно Лия между делом сообщила, что Максим — ее парень — сделал ей предложение. И она согласилась — теперь пребывала в предсвадебных заботах. А это означало одно — вскоре даже с мечтами о ней можно распрощаться.

И как так вышло, что зная ее вот уже шесть лет, будучи влюбленным в нее вот уже шесть лет, он так и не признался ей. А теперь и смысла нет. Поздно.

Лия была старше Ильи на пару лет, и познакомились они, когда ему только-только исполнилось девятнадцать, а ей — двадцать один год. Она училась на журналистике и уже работала в молодежном журнальчике, он же маялся дурью на физико-математическом, понимая, что поступил туда не по велению сердца, а по настоянию родителей, и оттого томился, кое-как сдавая зачеты и экзамены. Илья фотографировал, наверное, лет с десяти, и отчаянно мечтал сделать фотографию своей профессией. Причем его привлекали именно репортажные съемки. И наткнувшись в киоске на первый городской молодежный журнал, рискнул предложить главному редактору свои услуги. Так и познакомился с Лией.

Воспоминания о ней распадались на куски. На отдельные обрывочные эпизоды.

— Всем привет! — Илья вошел в офис, разделенный перегородками, и смело поздоровался с не особо заинтересованными в новом коллеге сотрудниками редакции. — Где я могу найти Лию?

— Там, — махнула рукой куда-то в сторону девушка-дизайнер, не отрывая напряженного взгляда от экрана компьютера. «Видимо, верстает что-то срочное», — подумал он, взглянув мимоходом на монитор — там «висели» открытый пасьянс «Паук» и переписка в скайпе. Илья хмыкнул и прошел в указанном направлении.

Сначала он увидел аккуратные босые ступни с ярко-розовым маникюром, лежащие на столе, затем стройные ноги и только потом — лукаво прищуренные глаза, следящие за его удивленным взором, и чуть насмешливую улыбку на крупных губах.

— Ты новый фотограф? — раздался веселый голос.

Илья кивнул, растерявшись. Лия не била наповал красотой: широкоскулое лицо, светлые, всего на тон темнее волос брови, нос с горбинкой, но глаза… Серо-голубые, миндалевидные, живые — через них словно транслировался безудержный источник космической энергии. И сама вся маленькая — не больше метра шестидесяти, как будто игрушечная. Она была одета в широкую цветастую майку, сползающую на одно плечо, и защитного цвета коротенькие шорты — стоял неожиданно жаркий июнь.

Стол Лии был завален распечатками статей, журналами и в целом находился в полном беспорядке, на экране монитора с загадочным выражением на лице красовался Гари Олдман, а у нее за спиной на стене висел большой плакат из «Бешеных псов».

— Ну, пошли кофейку, что ли, выпьем? — резво соскочила со стула Лия, вдела ноги в шлепки, схватила объемную сумку и стремительно направилась на выход. Илья поплелся следом за ней.

Около двух часов они просидели на летней веранде кафе неподалеку от редакции, выпив, наверное, пять чашек кофе… Болтали. Обо всем на свете. Захлебываясь словами, перескакивая с темы на тему, давясь смехом и обмениваясь понимающими взглядами. Лия была своей в доску — интересы сходились, буквально, по каждому важному для Ильи пункту. При этом она нисколько не кокетничала, не флиртовала, вела себя просто и естественно, как будто они уже сто лет знакомы, и секретов и запретных тем между ними быть не может.

Потом Илья долго провожал Лию до дома: они останавливались то посреди проспекта, то возле набережной озера, то перед витриной магазина. И никак не могли разойтись, стоя перед ее подъездом. Обменялись номерами телефонов, обсудили план совместной работы на ближайшие дни.