Это сейчас, после семи лет брака, который взрастил в сердце цинизм буйным чертополохом, после развода с некрасивой, мелочной дележкой имущества вплоть до столовых ложек и финальным: «Это тебе нужен был ребенок — вот сама его и расти» хочется любому мужику плюнуть в рожу и ядовито прошипеть змеей: «Ты себя в зеркало видел, чмо самодовольное?» Нет, нет, нет, всем спасибо, все свободны. Ну, если попадется ничего, то трах на ночь и давай, до свиданья. Наелась романтики по самое «не хочу». И спасибо себе любимой, хотя бы раз не послушавшей маму и ее вечного: «Негоже женщине жить одной!»

Очень даже гоже, потому что послушалась бы — до сих пор беспомощной курицей барахталась бы в несчастливом замужестве. А так: есть своя хорошая квартира, есть не такая новая, но во всех смыслах комфортная машина, есть бизнес — риэлтерское агентство, поднятое с нуля потом, кровью и разборками с конкурентами. Есть связи, подвязки, нужные контакты в телефоне, наглый адвокат с акульими зубами, который в тонкий блинчик раскатает того, кому неймется. Ибо Каро Башарова — сука, стерва, дрянь. И гордится этим, потому что в этом сучьем, стервозном, дрянном мире по-другому нельзя.

А что одна? Да кому нужен институт брака, если ее хороший друг, почти идеальный мужчина — гей? Так и живем.

Зато у ее принцессы, ее драгоценной девочки счастливое детство… Уж насчет этого Каро Башарова не переживала — все усилия приложила, чтобы Машутка ни в чем себя ущемленным ребенком не чувствовала: элитный детский сад, кружки, ночевки у бабушки, феерические дни рождения, море игрушек, нарядные платья и засыпание в обнимку под тихий шепот: «Пупсик мой сладкий, котеночек».

Застопорившееся из-за нелепой аварии на светофоре движение Каро не сильно волновало — она иной раз любила, откинувшись на спинку сиденья любимого «Мерса», никуда не торопиться, побыть наедине с собой и спокойно послушать в эти моменты музыку. Напряженный рабочий график, бесконечное мотыляние по клиентам, в которое необходимо было вклинить бальные танцы, рисовалки-обучалки и плаванье дочери, порой утомляли. Хорошо хоть для домашних дел и готовки она наконец-то решилась нанять расторопную девицу Настю, вновь вопреки укорам мамы, иначе… Чего скрывать, крыша бы поехала.

Впрочем, далеко не уехала бы — Каро виртуозно научилась ее ловить и возвращать на место. Безвыходных ситуаций не бывает: надо всего лишь откричаться-отплакаться, сесть, успокоиться и подумать. И решение — на ладони. Главное — помнить: выхода нет только из могилы, остальное… Прорвемся! Вон, солнце светит яркое, небо чистое, впереди заслуженный отпуск. Можно и постоять в пробке, любуясь симпатичным мальчишкой. Сколько, интересно, ему? Семнадцать-восемнадцать? Эх, где ее семнадцать лет? Когда из всех забот — сдать сессию да выпросить денег у родителей на тусовку!

Каро улыбнулась, на автомате глянула на себя в зеркало: не молодеет — да, но для тридцати одного года — отменно хороша. И скромность оставим убогим и закомплексованным. Кожа на смуглом лице — гладкая, свежая, губы свои — крупные, вызывающие, на зависть дамочкам из силиконовой долины, глаза — шоколадные, раскосые, скулы — татарские, высокие. Ни разу не крашенные, богатого каштанового оттенка волосы густой копной ниспадают ниже плеч. Тело стройное, подтянутое спортзалом и массажем, все женские выпуклости на месте — не выдающихся объемов, зато а-ля натурель и крепенькие — что попа, что грудь. Может, и не красавица, но кто устанавливал стандарты? Себе Каро нравилась, и даже бывший муж не отнял у нее уверенности в собственном девизе: «Я красива, а кому не нравится — не мои проблемы».

И можно смело смотреть на мальчика в смешной футболке, угадывать его, наверняка еще угловатое, не до конца оформившееся тело под ней и расслабленно витать в облаках. А кто запретит? Правильно, некому. Себя же Каро в фантазиях не ограничивала: если есть стоп-кран — не будет достижения поставленной цели. Тоже золотое правило.

Мальчик, как будто почувствовав заинтересованный взгляд, вдруг пробежался по ряду машин и метко уставился на сидящую за рулем представительного авто Каро. Оторопело сглотнул, облизал пухлые губы и широко улыбнулся, не сводя с нее голубых, широко распахнутых глаз. Зачем-то пригладил волосы, которые еще больше растанцевались на его голове в разные стороны. Каро усмехнулась, приспустила очки и подмигнула. А нехай, настроение отличное — можно невинно пофлиртовать. Милый же! В этом возрасте все милые.

Парнишка переступил с ноги на ногу, поправил рюкзак, снова облизнул нервно губы и на всякий случай оглянулся. Каро расхохоталась.

— Да тебе, тебе подмигиваю, — пробормотала она, натягивая свою самую очаровательную улыбку.

Мальчик явно прифигел… Того и гляди опадет осенним листиком на тротуар. Машины впереди тронулись, Каро отпустила ногу с тормоза и плавно продвинулась на несколько метров вперед. Голубоглазый невольно вслед за машиной сделал несколько шагов. Жадно скользнул по свободному сиденью рядом с водительским.

— Даже не думай, нахаленок, — хмыкнула Каро. Мальчишка словно услышал ее и чуть нахмурился, но затем снова белозубо улыбнулся. Потер подбородок, подтянул джинсы и сделал шаг навстречу машине. Неосознанно, словно увлекаемый собственными расхрабрившимися мыслями.

— Паршивец маленький… Прыткий какой! — Каро перевела взгляд на дорогу: с виновниками аварии разобрались, пробка потихоньку начала рассасываться.

— Ну, пока, малыш, — бросила она и ловко перестроилась в более шустро идущий ряд. В зеркало заднего обзора зацепила разочарованное выражение на лице пацана. Настроение с метки «Отличное» перескочило на «Превосходное».

Собственно, на этом история и должна была закончиться.

Но у провидения имелись свои планы на этот счет.

На следующее утро, по дороге из детского сада, куда Машутку пришлось вести с уговорами, обещаниями купить золотую живую рыбку и шаманскими танцами под бубен, так как лето и хотелось с мамой на море, а не в душную группу, Каро торопливо шагала к парковке, выискивая в сумке ключи от машины. Споткнулась, тихо матюкнулась и вздрогнула, расторопно подхватываемая кем-то под локоток.

Кем-то с робкими голубыми глазами. Послышалось тихо-заботливое: «Осторожно». Каро вскинула голову и замерла от неожиданности — мальчик. Тот самый. С остановки.

— Спасибо, — сухо поблагодарила она, про себя охнув: вблизи парнишка оказался еще симпатичнее. И что особенно зацепило: кажется, сам мальчик не осознавал своей привлекательности. Во взгляде отсутствовала блядская самоуверенность знающего себе цену самца. Не избалован вниманием — это точно. Потому что девочки в этом возрасте на другое смотрят и им еще не понять, что вот такие скромные мальчики со временем превращаются в по-настоящему красивых мужчин. А яркая показная смазливость порой может обернуться ранним облысением, мешками под глазами и пивным пузом.

Но медлить не стала — коротко кивнула и поспешила на парковку. Мальчик мог понять ее превратно: одно дело флиртовать из окна авто на безопасном расстоянии, другое — засмотреться недолжным образом на пацана, столкнувшись с ним лоб в лоб.

Со шлейфами вылетела со стоянки, расстроенно дернула подбородком, заметив так и застрявшего на полпути парня, провожающего жадным взглядом ее «Мерседес».

Запоздалое удивление: «А что он вообще делал в ее дворе и что это за странные случайности?» пришло лишь перед сном, когда образ мальчика смутным видением прокрался в воспоминания об ушедшем дне.

«Ничего это не значит», — фыркнула Каро, пряча лицо в подушку.

Ошибалась. Значило. И многое.

Мальчик, видимо, жил где-то неподалеку, потому что теперь она его встречала с завидным постоянством: в магазине, на парковке, возле детского сада. Парнишка каждый раз смотрел на нее в упор, но не нахально, а все с тем же робким восхищением.

А потом появились цветы. Букетики васильков, подброшенные на капот машины. Такие же наивные, прекрасные и синие, как глаза мальчика. Каро попыталась их выбросить в первый раз, но вместо этого зарылась в них носом, вдохнула аромат поля и реки и отнесла домой. И не успевал увянуть один скромный букетик, как его сменял другой.

При этом мальчик не пытался сблизиться, даже не здоровался — растерянно замирал при встрече и млел, не сводя серьезных глаз.

Каро злилась, но отшить безмолвного поклонника не хватало решимости. Как и сделать шаг навстречу.

Гнойным нарывом ее сердцу не давали покоя воспоминания о прошлом.

Каро вышла замуж в двадцать три года, буквально, через две недели после знакомства. Казалось, что ждать незачем — вот он, парень ее мечты. Любовь вспыхнула фейерверком, с первого взгляда. Сергей был воплощенным идеалом! Ухаживал красиво, стихи писал, под балконом серенады пел… Каро млела и таяла. Каро умирала и жить не хотела без него.

Только вот семейная жизнь оказалась далеко не раем в шалаше, а фарсом в одной отдельно взятой двухкомнатной квартире. Пока любила — все терпела: и вечные придирки, что недосолено-недоубрано, и воспитательный процесс мужа своей жены, который сводился к бесконечному неодобрению любых ее действий, и его подозрительное скупердяйство, и «друзьям надо помогать», что на деле означало шляться черт-знает-где до часа ночи, и беспредметную ревность.

— Притретесь, — мудро вещала мама. — Ребенка заведете, и все уляжется.

Потому что ну не отгулял еще свое, но ведь зарабатывает хорошо, умный и «правильно, что деньги не позволяет на всякую ерунду тратить — вам копить надо». И хорошо, что никуда не пускает — ты же замужняя теперь.

Но появление Машутки не спасло — стало хуже. Сергей считал, что заниматься ребенком — исключительно бабское дело, поэтому даже в салон красоты выбраться не получалось. После родов Каро поправилась, подурнела. Муж не только не поддерживал, но еще и загулял. Были смс от любовниц, унизительный запах чужих прикосновений на теле. А любые истерики обрывал насмешливой фразой: «А ты себя-то в зеркало видела? Распустилась же, обабилась — смотреть противно». Но денег на «красоту» не давал, более того — еще и тупо на памперсы с боем их выбивать приходилось.

Уже тогда хотелось уйти. Только идти некуда было: мама убежденно вещала, что семья — это святое, что она должна взяться за себя, за мужа и сделать так, чтобы он не смотрел по сторонам. Что просто так ничего не бывает, и семейное счастье дается не сразу.

Каро злилась: на собственную беспомощность, на мать с ее советами, на Сергея, который по факту оказался эгоистичной себялюбивой сволочью. На себя, что допустила подобное. Об одном не жалела: у нее была Машутка! И ради нее, ради своей принцессы…

Каро, как тот солдат Джейн, в военно-полевых условиях, то есть дома и собственными силами, взялась за себя. Похудела, занялась спортом, влезла в студенческие платья. Одухотворенная целью стать независимой, похорошела. Как-то одномоментно. Глаза засияли, в голосе появился азарт. Значит, никчемная, значит, на шее сижу? Как бы ни так.

Зря, что ли, вышку получала, зря, что ли, со скрипом в декрет отпустили? До родов-то у нее вполне неплохо получалось в крупном агентстве недвижимости риелтором пахать — продажи шли, план всегда выполняла. Муж пожал плечами: мол, дело твое, работай, но помогать не буду. Да и не надо! У Каро был план: заработать на свою квартиру и подать на развод. Будущего за этой семьей она не видела. И Сергея разлюбила.

Приходилось крутиться: Машутку отвозила к маме и — на работу. Сначала своими ногами, потом прикупила на первые отложенные деньги раздолбанную машину, затем кризис сыграл ей на руку — она вдруг резко взлетела до должности генерального директора. Учредитель считал, что агентство сдохнет, поэтому отдал место девчонке, по его мнению, чтобы вскоре прикрыть лавочку.

Щас!

Каро набиралась опыта стремительнее сверхзвукового самолета, умела убеждать — мягко или жестко, нежно или агрессивно, когда надо — шла по головам и напролом, потому что обиженной женщине палец в рот не клади. Мужиков не боялась — подминала танком, только кости хрустели. И наработав базу, сколотив преданный штат сотрудников (а когда деньгами не обижаешь — все преданные до усрачки), определившись с приоритетными направлениями в недвижке — ушла. Открыла свое агентство.

Прежний работодатель бесновался и грозился уничтожить, но Каро была не из пугливых: по всем фронтам подстраховалась. И юристы-адвокаты имелись, и нужные люди в полиции, и весомый компромат, если еще раз пасть откроет. На войне как на войне.

Одна больная оскомина… Сергей.

Почувствовав перемены в жене, утратив над ней власть, он внезапно осознал себя любящим мужем и отцом. Только любовь как-то странно доказывал — закатывал скандалы, бил посуду, пугал до слез Машутку и что-то предъявлял. Что именно — Каро понять не могла. И не хотела. Она нашла квартиру и собиралась туда в скором времени переехать. Брак давно уже был номинальным — каждый жил своей жизнью.