– Настя, говори уже, да или нет! Дальше я уже остановиться не смогу! И не бойся – сейчас уже больно не будет. Ты же врач, сама это прекрасно понимаешь!

Одно дело понимать, а другое помнить ту боль, что пронзила ее в первый раз. Немного помедлив, она бросилась в омут с головой, шепнув ему «да».

Он с облегчением вздохнул и принялся ласкать ее уже откровенно, гладя по внутренней поверхности бедер. Настя позволила ему снять с себя джинсы и кофточку, и даже сама стянула с него футболку. Всё остальное он скинул сам. На ней оставались только тонкие трусики, и он их пока не трогал, стараясь доставить ей как можно больше удовольствия. Он не надеялся так ее возбудить, чтобы добиться оргазма, но рассчитывал, что ей будет приятно. Помня о ее смешливости, тихо проговорил:

– Как плохо, что ты не стукнула меня по голове тогда, в детском саду, когда я треснул тебя машинкой. Наверняка я влюбился бы в тебя тоже, и мы были бы теперь давным-давно женаты, и у нас было бы уже четверо детей.

– Почему четверо?

– А мне нравится число. Устойчивое очень. Две девицы, два парня. Чем плохо?

Настя начала смеяться, представив, как они колошматят по головам друг друга, влюбляясь всё больше и больше. Он с трудом сглотнул, и, прижав к себе, признался:

– Как я люблю твой смех! Как я скучал по нему все эти годы! – и принялся целовать ее смеющийся рот.

Ее тело охватила потрясающая легкость, и она уже без сомнений прижалась к нему. Его тело было раскалено, как закипающий чайник. Это сравнение снова посмешило ее, и она негромко хихикнула.

Влад посмотрел на нее одним глазом, ничего не спрашивая. Но вот, не в силах больше сдерживаться, кошачьим движением лег на нее и очень медленно и нежно, щадя ее, оказался внутри. Она приподняла колени, принимая его, и подвинулась под ним, устраиваясь поудобнее. Он тут же охнул и стал двигаться уже энергично, с ускоряющейся амплитудой. Под конец счастливо застонал и уткнулся ей в плечо, не скрывая блаженных содроганий. Она погладила его по затылку, чувствуя под руками мягкие, чуть волнистые волосы.

– Как хорошо! Жаль, что у меня не хватает выдержки довести тебя до такого же наслаждения! Я слишком долго тебя ждал, но скоро я смогу больше контролировать свое тело, и мы попробуем закончить вместе.

Она вовсе не жалела о неведомом ей наслаждении и просто провела рукой по его плечам, шаловливо перебирая пальчиками. Владимир тут же напрягся и предупредил ее:

– Не делай так, если не хочешь повторения!

Но на нее налетел порыв озорства и она положила ногу на его бедра, с некоторым коварством наблюдая за выражением его лица. У него тотчас помутнели глаза и он немедля откликнулся:

– Ах так, ну берегись! – И завязал с ней шутливую борьбу.

С нежной силой придавив ее к дивану, одной рукой зажал ее руки над головой, а другой стал ласкать ее тело, с наслаждением целуя напрягшуюся грудь. От затвердевших сосков по ее телу побежали колючие искорки, собираясь внизу живота и делаясь всё острее и острее.

Сначала она смеялась, но потом начала дышать так же тяжело, как и он. Постепенно восприятие действительности стиралось, уступая место другому, странному, больно-сладкому ощущению и она неожиданно для себя задрожала, и, тихо застонав, прижалась к нему в поисках чего-то гораздо более существенного, чем поцелуи.

Он заглянул в ее лицо, медленно провел рукой по ее лону и она устремилась за его рукой. Тогда он заполнил ее собой и стал отрабатывать старую мелодию – удар – тишина – удар – тишина. Но ей нужно было нечто другое и она нетерпеливо задвигалась под ним, стараясь утвердить свой ритм. Он понял ее и его удары стали нарастать, оставив в ее ушах нарастающий шум прибоя. Но вот шум достиг невыносимых высот, и она изогнулась от конвульсивной дрожи, охватившей всё ее тело.

Потом она плыла куда-то в водовороте, не в силах даже ответить на его вопрос:

– Тебе хорошо? – и только рассеянно взглянула на него, не в силах сфокусировать взгляд.

Удовлетворенно вздохнув, он потрясенно прошептал:

– Я в раю! Я и не думал, что так бывает!

Ей не очень поверилось в эти слова, но, с другой стороны, ему-то лучше знать, что у него было, а чего не было.

Владимир снова догадался о ее мыслях. По-детски потершись носом о ее нос, удовлетворенно признался:

– Ну да, такого у меня никогда не было. Эх, если бы я не был таким дураком и уложил тебя в постель после школы!

Она хотела добавить насмешливо, но вышло размягченно и даже игриво:

– И что бы было? Какой бы номер был у меня?

Он твердо заявил:

– Первый и последний!

Настя не поверила, конечно, не столь уж она наивна, но всё равно было приятно.

Первого января пришлось идти к его родителям. Мать долго не могла поверить своим глазам, а поверив, сделала вид, что рада. Настя, остро чувствующая любую фальшь, сначала расстроилась, а потом вспомнила слова Влада, что это только их дело, и успокоилась. Вечером, проходя мимо кухни, она случайно услышала разговор Ксении Борисовны со своей сестрой.

– Да что из того, что сейчас она хорошенькая? Ты же помнишь, какой она была! А если дети будут такими же? Представляешь, какой будет кошмар?

Настя еще не думала о детях, но тоже считала, что будет кошмар, если они хоть немного будет походить на нее прежнюю.

На следующий день, придя на свою квартиру за вещами, долго думала, что же ей делать. Отказываться от своего счастья не хотелось, но и слова, кажущиеся вполне объективными, не забывались.

Приехавший за ней после обеда Владимир с раздражением увидел, что ничего не собрано, а подруга сидит с мокрыми глазами.

– Ну, что у нас опять случилось? Что за очередное вселенское горе?

Она не могла признаться ему, из-за чего переживает и постаралась перевести всё в шутку.

– Да просто уезжать отсюда не хочется. Здесь всё такое родное.

Он расслышал фальшивые нотки в ее ломком голосе, но выяснять, что же случилось, не стал, понимая, что ей и без того тяжело. С изрядной долей нахальства вытащил из шкафов ее вещи, небрежно покидал в привезенные сумки и быстро закинул их в багажник. Обнял девушку и повез домой.

Настя чувствовала себя приложением к этим необъятным сумкам, этаким багажом, но когда он усадил ее на диван, шлепнулся на спину и уложил голову на ее колени, немного отошла.

– У тебя что, подушек не хватает?

От ее насмешливого тона он приоткрыл один глаз и кратко пояснил:

– Подушек у меня достаточно. Просто так я тебя лучше ощущаю.

Настя засмущалась. Как это он так ее лучше ощущает? Но он погладил ее колено, потом задрал кофточку и поцеловал оголившуюся полоску кожи на животе и она поняла, что так у него гораздо шире выбор и для рук и для губ.

Но, когда она поняла, что он не собирается пользоваться презервативами, ей стало страшно, и она замерла. Почувствовав, что что-то не так, он поднял лицо.

– Что случилось? – прозвучало это так взвешенно, что она могла поклясться, что Влад уже всё продумал и решил, как реагировать на ее панику.

– Я не хочу детей. Я к этому не готова.

– Ну не ври уж так нахально, радость моя. Ко всему ты готова. Признайся честно, что пошла в детские врачи потому, что хотела хоть как-то восполнить ущербность своей жизни. Ты же была уверена, что замуж не выйдешь и своих детей рожать не станешь, так хоть с чужими повозишься. Не так ли?

Насте пришлось нехотя согласиться. Скрывать от Влада свои чувства всё равно было бесполезно.

– Так что твои слова пустое фразерство. Но чем они вызваны? – он заглянул в ее медленно заливающееся краской лицо и сделал очевидный вывод: – Боишься, что твоя некрасивость передастся нашим детям?

Она уныло пожевала губами, не соглашаясь, но и не опровергая. Он расхохотался и крепко прижал ее к себе.

– Ну и трусиха же ты! Ну откуда нам с тобой знать, кто у нас получится. Мы же не боги. Но, – тут он интимно понизил голос, – клянусь, что буду стараться изо всех сил. И столько, сколько надо. И у нас будут красивые и здоровые дети, вот увидишь! – И он откровенным жестом провел ладонью между ее ног.

Она слегка передернулась от неприкрытой бесстыдности этого жеста, но он не дал ей возмутиться, быстро закрыв рот поцелуем.

Потом, отдыхая от наслаждения, он лежал подле нее и думал, что это и есть счастье – вот так лежать рядом с любимой женщиной и слушать ее успокаивающееся дыхание.

Узнав об изменениях в жизни друга, Вячеслав не слишком удивился.

– Да ты всегда к ней неровно дышал. Постоянно дрался с другими мальчишками из-за того, что ее называли Бабой-Ягой. Ты и меня столько раз одергивал, что я уже в те годы понимал, что при желании Настя без труда сможет отодвинуть меня в сторону. Просто она никогда этого сделать не пыталась. – Влад чуток усмехнулся, соглашаясь с этими словами. Развеселившись, Вячеслав предложил: – Давай встретимся семьями? Мы с Аней будем рады.

Они встретились в кафе. Настя от души веселилась, глядя, как Вячеслав пытается угодить своей прелестной жене. Аня была такой хорошенькой, юной и веселой, что Настя поневоле почувствовала себя старой развалиной, и в душе воскресли прежние страхи. Но вида она не подала и по-прежнему шутила и разыгрывала парней. Когда они ехали домой, заметила:

– Сколько же лет Ане? Восемнадцать-то есть? Или они по разрешению регистрировались?

Влад мрачно хмыкнул.

– И ты туда же! Славка, бедняга, тоже немало от этой ошибки претерпел. Он думал, что ей пятнадцать, а ей было двадцать два. Ну, сейчас уже двадцать три.

Настя поразилась.

– Это же надо! Ни за что бы ни подумала!

Владимир хмыкнул.

– Почему? Тебе же тоже твоих лет никто не даст. От силы двадцать.

Настя болезненно поморщилась.

– Это побочный эффект, сам понимаешь. Но за Славкой наблюдать было прикольно. Он так усердно из себя коврик для жениных ножек изображал, и смех и грех.

Скептически выпятив губы, Влад уточнил:

– Так ведь я тоже прилежно им работаю, моя радость. Ты этого не замечала?

Она покраснела. Чуть замявшись, согласилась:

– Ну бывает иногда. Но не так часто, как мне бы хотелось.

Он откровенно рассмеялся.

– Спорим, Аня сейчас то же самое говорит Славке?

Спорить Настя не решилась. Она не настолько хорошо узнала девушку за столь короткое время, чтобы делать какие-либо выводы.

Через месяц Вячеслав, встретив друга во время обеденного перерыва, придирчиво его пытал:

– Ты что, Володька, свадьбу решил заначить?

Тот с непроницаемым выражением лица смотрел куда-то вдаль. Вячеслав не отставал.

– Вы что, регистрироваться-то вообще не собираетесь? Свободный брак?

Влад с усмешкой перевел взгляд на приставучего друга.

– Никакой свободы! Вот еще! А насчет регистрации, то уже.

Вячеслав замер.

– Это как? Без свадьбы, что ли?

Друг сокрушенно пожал плечами.

– Ага. Настька не согласилась. Ты же понимаешь, она стесняется. Разговоры лишние и прочее. Она до сих пор не может привыкнуть к своему новому облику. Так что извиняй, но мы обошлись без свидетелей. Сейчас же это просто – заявление подали, через месяц пришли, документы получили, и баста! Регистраторша аж удивилась – мы вообще одни были.

Вячеслав почесал в затылке, представив своего гордого друга в не менее гордом одиночестве.

– А родители знают?

– Да нет еще. Настя боится. Мать уж больно недовольна будет. Я вот думаю, может, сделать вид, что всё так и должно быть, да и жить потихоньку дальше?

Вячеслав спокойно посоветовал:

– Да ничего страшного. Свадьбу же в любое время сыграть можно. Вы же не венчались?

– Нет.

– Ну вот при желании и венчаться можно будет с помпой.

Влад невесело засмеялся.

– Да уж, на твоей свадьбе помпы было море.

– Сам понимаешь, пришлось родне угодить. Нам с Аней столько было ни к чему.

Влад как-то набычился и сквозь зубы проговорил:

– Ну, а нам ничего не надо, как ты видишь. Мы даже букет из роз не захотели. У нас на цветы аллергия.

Вячеслав расхохотался и долго не мог остановиться.

– Что, здорово она тебя подмяла?

Владимир сумрачно признался:

– Еще как. Слова против сказать не могу. Она как посмотрит своими глазищами, и я всё – как тряпка.

Вячеслав сочувственно покивал головой.

– Ой, как мне это знакомо, дружище! Что ж, остается честно признать, что из нас получились отменные подкаблучники.

– Но зато любящие и любимые подкаблучники. Это утешает.

Стукнув друг друга по плечам, разошлись по своим офисам.

Вечером Влад, развалившись на диване, с удовольствием наблюдал за женой. Настя читала книгу, как обычно, ничего вокруг не видя и не слыша. Немного полежав, он вздохнул, пожал плечами и покорно побрел на кухню, бубня себе под нос:

– Другие мужики женятся, чтобы самому ничего не делать, а у нас всё наоборот.

Приготовив еду, вернулся в комнату, устроился рядом с Настей в одном кресле. Она поерзала, но от книги не оторвалась. Он дождался, пока она дочитает последнюю страницу и спросил: