— Он примерный ученик, — с гордостью сказал Куинн, и Джек слегка смутился. — Джек говорил, что вы учительница, — сказал он Мэгги, заваривая кофе.

— Была, — просто ответила она, наслаждаясь их обществом больше, чем ожидала. Они были странной компанией людей, которых свели вместе соседство, обстоятельства и добрые намерения. — Я не работаю уже почти два года, — грустно сказала она.

— Какой предмет вы преподавали? — с интересом спросил Куинн. Он без труда мог представить себе ее в окружении маленьких ребятишек детсадовского возраста.

— Я преподавала физику в средней школе, — к его удивлению, сказала она. — Предмет, который все терпеть не могут. Правда, среди моих учеников встречались и довольно одаренные. Физику не любят те, у кого к ней душа не лежит. Такие выбирают биологию, математику или общественные науки. Большинство моих учеников в колледже специализировались по физике.

— Значит, вы их хорошо учили. Мне всегда нравилась физика в колледже. А в средней школе я ею не занимался. Что заставило вас прекратить работу? — без всякого умысла спросил он и был потрясен и опечален ее ответом.

— Погиб мой сын. После этого словно вся жизнь остановилась, — честно призналась она. Она держалась очень естественно. Куинну это нравилось. — Девятнадцать месяцев назад он совершил самоубийство. — Она могла бы сказать, сколько прошло с тех пор не только месяцев, но недель и дней, но ей не нравилось, что с тех пор уже прошли месяцы, а скоро пройдут годы. Время медленно увеличивало дистанцию между ними. Остановить время было не в ее власти. Точно так же она была не властна над поступками сына. — Он страдал глубокой депрессией. Большинство страдающих этим недугом подростков не совершают самоубийств, даже если мысль об этом приходит им в голову. Но Эндрю не смог выйти из депрессии. Когда он погиб, я не нашла в себе сил вернуться в школу. Мне предоставили благотворительный отпуск, чтобы я смогла справиться с горем. Но я поняла, что не готова вернуться в школу и, может быть, не вернусь туда никогда, — сказала она, хотя понимала, что рано или поздно ей придется чем-то заняться — если не преподаванием, то чем-нибудь другим.

— Чем вы теперь занимаетесь? — тихо спросил Куинн.

— Я начала оказывать услуги другим родителям вроде меня, — глубоко вздохнув, сказала она. — Уж не знаю, оказываю ли я существенную помощь, но ко мне всегда можно обратиться, если надо поговорить. И еще три вечера в неделю я работаю на «горячей линии» для подростков. Они переключают линию на меня, и я могу работать, не выходя из дома. Не знаю, хорошо ли это получается, но я, по крайней мере, чувствую, что кому-то помогаю, а не просто сижу дома, замкнувшись в себе.

Куинн подумал, что это, возможно, не давало затянуться ее ране, но Мэгги, несмотря на печаль в глазах, казалась весьма уравновешенным человеком. Ему хотелось узнать, где ее муж, но он не стал спрашивать ее об этом. Некоторое время спустя она сама по доброй воле дала ему эту информацию.

— Возможно, я бы к этому времени уже вернулась в школу, но смерть Эндрю плохо отразилась на моем замужестве. Мне кажется, мы с мужем обвиняли друг друга в том, чего не могли ни изменить, ни остановить. Отношения между нами уже были довольно напряженными, а после смерти Эндрю брак распался окончательно. Он ушел через два дня после годовщины гибели сына. Сразу же после Рождества состоялся официальный развод. — Она рассказывала об этом прозаично, без эмоций. — Я получила по почте бумаги в канун Нового года, как раз в тот день, когда разразился ураган. Казалось, буря была самым подходящим завершающим аккордом всей этой истории. В тот день, когда я разговаривала с вами, вы, наверное, сочли меня сумасшедшей, — извиняющимся тоном сказала она. — Я была так расстроена, что, наверное, и двух слов связать не могла.

— Вы показались мне абсолютно нормальным человеком, — сказал Куинн, желая подбодрить ее и вспомнив, как она с непокрытой головой стояла под проливным дождем. Когда она сказала ему, что на кухне у нее настоящий Ниагарский водопад, она показалась ему какой-то опустошенной. И теперь он понял причину этого.

Сейчас она чувствовала себя значительно лучше. Настолько лучше, что пришла на ужин, и он вдруг обрадовался, что Джек заставил его пригласить ее. Эта женщина более всего нуждалась в друзьях, которые отвлекли бы ее от печальных мыслей. Они все трое были подобны трем скитальцам, плывущим в одной лодке по жизненному морю. В тот момент Куинн был на веслах. И он вдруг решил дать понять Мэгги, что она не одна в своем несчастье и что она непременно выживет.

— Двадцать три года назад в результате несчастного случая на воде погиб мой сын, — сказал вдруг Куинн, положив вилку и посмотрев на Мэгги через стол. Джек внимательно наблюдал за ними. Он еще никогда не слышал об этом от Куинна и был глубоко тронут тем, что с ним поделились горем. Куинн упоминал только об Алекс, которая жила в Женеве. — Мальчику было тринадцать. Кажется, я только недавно осознал, насколько сильно это изменило нас с женой. Я еще глубже погрузился в свою работу, а жена ушла в свои переживания и замкнулась в себе. Мы оба были убиты горем, но только когда после смерти жены я прочел ее дневник, я понял, насколько глубоко это ее изменило. В то время я был очень занят и, наверное, проявлял к этому равнодушие. Уверен, что помощи от меня ей было мало. Было слишком больно говорить о случившемся, поэтому я почти никогда не говорил на эту тему. А она писала о сыне чудесные рассказы. — Когда Куинн говорил, на его глазах выступили слезы, и он не признался Мэгги, что заставил Джейн убрать вещи Дуга всего лишь через несколько недель после его гибели. А те немногие вещи сына, которые она не упаковала в коробки, Джейн спрятала от Куинна в собственном гардеробе. В каком-то смысле он вынудил ее сделать это и теперь, когда понял, что это для нее значило, глубоко сожалел о своем поступке. Ему казалось, что так будет лучше для нее, для него и даже для Алекс. Но теперь он понимал, что был не прав. За месяцы после ее смерти он многое узнал о ней и о себе самом.

— Для брака это большой удар, — сказала Мэгги, глядя на Куинна. Она смотрела ему в глаза пытливым взглядом, словно задавая тысячу вопросов, хотела спросить его, как ему удалось выжить и как удалось выжить его жене. Она все еще винила себя в том, что распался ее брак.

Мэгги всегда казалось, что муж не способен поставить себя на место другого и понять глубину депрессии сына. И что тем самым, возможно, сам того не желая, лишь усугубил депрессию Эндрю. Поэтому она так и не простила Чарлзу смерть Эндрю, и он знал это. Ему, в свою очередь, казалось, что она могла остановить сына. Последний год их совместной жизни был наполнен безжалостными молчаливыми обвинениями, после которых они уже не могли больше выносить друг друга. Но что бы они ни делали, ничто уже не могло вернуть сына. Когда Чарлз ушел, Мэгги была опустошена, но все же понимала, что они приняли правильное для них обоих решение. Под конец их брак был таким же мертвым, как и их сын. Чарлз постарался, как мог, обеспечить ее наилучшим образом, оплатив покупку дома, куда она могла бы переехать оттуда, где умер их сын, и оставил ей достаточно денег, чтобы можно было на них прожить в течение нескольких последующих лет. В конце концов, ей придется вернуться к преподавательской деятельности. Но пока она, как и Куинн, скрывалась в своем одиночестве. Это он хорошо понимал. Она спряталась в кокон, чтобы защититься от действительности и ударов жизни. Она давала себе время, чтобы залечить раны, и это было разумно с ее стороны. Но когда она молчала, а иногда даже когда говорила, Куинн видел в ее глазах глубокую печаль.

— У вас было много горя, — тихо сказал Куинн, и она кивнула. Незачем было отрицать это, но показаться жертвой ей тоже не хотелось. Несмотря на глубокие раны, она была храброй и сильной женщиной.

— В жизни многие люди переживают беду, — разумно заметила она. — Об этом мне постоянно напоминает моя работа консультанта. В этой стране среди причин подростковой смертности на втором месте стоят самоубийства. Нам еще предстоит приложить много усилий, пока большинство людей не поймут это. Эндрю покончил с жизнью с третьей попытки.

— Его лечили какими-нибудь лекарственными средствами? — с сочувствием поинтересовался Куинн.

— Время от времени. Он не всегда принимал лекарства. Частенько делал вид, что принял, а сам не принимал. Ему не нравилось, как он себя чувствовал после приема лекарств. Он либо возбуждался, либо становился вялым, апатичным. Я часто слышу об этом, когда дежурю на «горячей линии».

Куинн восхитился тем, что она добровольно делает столь важное дело. Она действительно хороший человек, и было нетрудно догадаться, почему она сразу понравилась Джеку. Она была человеком открытым, честным и не боялась показать свою уязвимость. Разговаривая с ней, Куинн вспомнил, что есть на свете и другие люди, которые страдают не меньше, чем он. И тогда он рассказал ей о Джейн. О годах, когда работал слишком много и напряженно и проводил большую часть времени вне дома, о том, как удалился от дел, о ее неожиданной болезни и смерти.

— Все было кончено раньше, чем мы это осознали.

— Сколько времени это продолжалось? — с сочувствием спросила Мэгги.

— Девять месяцев. Она умерла в июне. В течение первых пяти месяцев я путешествовал и вернулся только в ноябре. Вернулся, чтобы привести в порядок дом и весной выставить его на продажу.

— А что вы намерены делать потом? — с интересом спросила она.

Мэгги заметила, что он отдает предпочтение «географическому» способу лечения, как называли это в консультативной службе. Ей не хотелось говорить, что этот способ не дает желаемых результатов. Наступает момент, когда, где бы он ни находился, ему все равно придется взглянуть в глаза тому факту, что жены больше нет и что то, что он не сделал для нее, так и останется несделанным. Важнее всего суметь простить себя, как Мэгги простила себя и даже Чарлза за смерть сына. Если Куинн этого не сделает, ему никогда не удастся преодолеть бесконечную мучительную агонию.

— Я строю яхту в Голландии, — признался Куинн и рассказал о нескольких месяцах, которые провел осенью на борту «Виктории», и о своем решении купить парусник Боба Рамзи и завершить его строительство. — Хочу уйти в кругосветное плавание. Возможно, на какое-то время, а может, навсегда.

Куинн говорил об этом с явным облегчением, как будто был уверен, что на борту яхты его оставят в покое терзающие демоны. Мэгги могла бы сказать ему, что это не так, но не сказала. Ей ли не знать, что этого не следует делать! Однако она представила себе его яхту и радостно улыбнулась.

— Похоже, это настоящая красавица, — восхищенно и чуть ли не с завистью сказала Мэгги.

— Вы ходите под парусами? — удивился Куинн.

— Когда-то ходила. Я выросла в Бостоне и ежегодно проводила лето на Кейп-Код. Ребенком я обожала ходить под парусами. Но уже долгие годы этого не делала. Муж терпеть не мог лодок. Эндрю они тоже не очень нравились. Так что это было очень давно.

— Моя жена и дочь тоже не любили ходить под парусами, особенно после гибели сына. Много лет назад, когда мы только что переехали сюда, у меня была яхта. Но некогда было ею пользоваться. И после гибели Дуга я ее продал. А теперь моя мечта осуществится.

Куинн улыбнулся им обоим, и Джек, наслаждавшийся их разговором, радовался тому, что заставил Куинна пригласить Мэгги на ужин. Но даже он не подозревал, что между ними столько общего. Оба они нуждались в общении и дружеском участии. Оба проводили слишком много времени наедине с собой, предаваясь тяжелым воспоминаниям. Вечер вроде этого пойдет на пользу обоим.

— Кеч длиной сто восемьдесят футов — весьма внушительная мечта, — заметила Мэгги. — Наверное, это впечатляющее зрелище.

— Так оно и есть, вернее, будет. Строительство закончат в сентябре. — Куинн предложил ей посмотреть чертежи, и оба склонились над столом.

Джек, вымыв посуду, присоединился к ним. Вечер получился на редкость удачный, и, к удивлению Куинна, пятничный ужин втроем оказался даже приятнее, чем обычно. Присутствие Мэгги, несомненно, оказало благотворное влияние, несмотря на ее грустную историю. Все заметно оживились, когда Куинн в мельчайших подробностях стал описывать яхту. Мэгги задавала интересные вопросы. Она чрезвычайно много знала о парусниках, помнила всех наиболее известных строителей и дизайнеров. Ее познания в этой области произвели на Куинна немалое впечатление. Когда он убирал со стола чертежи, Джек предложил сыграть в кости, что они обычно делали в конце пятничных вечеров. Мэгги это предложение, кажется, позабавило, и она рассмеялась.

— Я уже много лет не играла, — предупредила она, однако умудрилась обыграть каждого хотя бы по одному разу, но потом пальму первенства отобрал Куинн. Он был по сравнению с ними экспертом и обычно обыгрывал Джека.