Даниэла Стил - Чудо

– Этого достаточно, Квинн… Я в таком же положении, как ты.

Прошлое было слишком мучительным, а будущее – неопределенным. Все, что у них есть, – эта минута. Оба в муках усвоили свой урок, и ни один не хотел причинить другому боль и снова страдать самому.

– Я уезжаю в сентябре – что бы между нами ни произошло. Ты это понимаешь? – решительно произнес он, и Мэгги снова спокойно кивнула.

– Я знаю, – прошептала она.

Что бы ни произошло, сказала она себе, как бы она ни влюбилась в Квинна, ей придется отпустить его. Только так можно его любить. Вот что означает любовь к нему: никогда не удерживать, позволить уйти. Она сознавала это всем своим существом.

И тогда он расслабился и притянул ее к себе. Они молча лежали рядом. Им нечего было сказать: оба получили все, что хотели. И они лежали рядом, глядя в небо над парусами.

Когда в пятницу вечером троица вновь собралась за обедом, Джек почувствовал, что между его друзьями что-то произошло. Но он не мог понять, что именно. За все эти месяцы он ни разу не видел Квинна таким счастливым и расслабленным. А Мэгги пришла на обед, распустив свои длинные темные волосы. Прошлую ночь они провели вместе на «Молли». Оба были ничем не обременены, и их жизнь принадлежала только им. Квинн и Мэгги начали проводить на яхте все больше времени вместе.

Как обычно, они играли в «Лгуна», и почти каждый раз выигрывал Квинн. Джек оставался до полуночи, и Мэгги сочла необходимым уйти вместе с ним. А на следующее утро она вместе с Квинном отправилась на яхту. Они никогда не проводили ночь в доме одного из них. Квинну было неловко спать с Мэгги в кровати, которую он делил с Джейн. А «Молли» была как бы нейтральной почвой, и они чувствовали себя там как дома. Оба были удивлены своей вспыхнувшей страстью. У Квинна уже много лет не было ничего подобного. Хотя он не признался в этом Мэгги, с ней он вновь обрел молодость. А она познала с ним то, чего никогда не чувствовала прежде. Но вот что главное: страсть и разделенная любовь принесли обоим душевный покой. Они как бы исцелили друг друга.

Прошел целый месяц. Однажды вечером, наблюдая, как они, стоя рядом, готовят обед, Джек наконец-то все понял. Где же были его глаза раньше! И только несколько дней спустя он набрался мужества, чтобы заговорить об этом с Квинном.

– Я что-то пропустил? – осведомился он с робкой улыбкой, не зная, как сформулировать вопрос. Однако Квинн сразу же понял намек.

– Что именно, по твоему мнению, ты пропустил? – Он улыбнулся молодому человеку.

– Ты и Мэгги? Это то, что я думаю?

– Может быть. – Квинн с улыбкой подал ему стакан вина. Они только что закончили урок. Теперь Квинн лишь слегка шлифовал драгоценный камень, которым стал Джек. Он читал так, словно умел это делать всю жизнь, и Квинн им гордился. Они читали Роберта Фроста, Шекспира и всех поэтов, которых любила Джейн и жаждал прочесть Джек. – Я не знаю, что это такое, – честно признался Квинн. – Но чем бы это ни было, мы оба счастливы, и этого для нас довольно.

Ему нравилось, что Мэгги интуитивно его понимает и позволяет быть самим собой. В отличие от Джейн это не было жертвой с ее стороны, поэтому он не чувствовал себя виноватым. Испытав столько потерь в своей жизни, Мэгги не ждала от него многого. Она уважала себя. Нежная и любящая, она при этом была независимой и самодостаточной. Эта женщина любила его, но не связывала. Именно этого он и хотел от нее. Никогда больше он не будет никого разочаровывать и причинять боль, как это было с Джейн.

– Ты в нее влюблен? – взволнованно спросил Джек.

Ему так этого хотелось – ради них обоих. И он заметил, какой счастливой теперь выглядит Мэгги. Она напевала и в своем саду, и в доме. За последний месяц она расцвела, как цветок при солнечном свете.

– Я больше не знаю, что означает это слово, – ответил Квинн. – Любовь – это слово, которое пронзает людские сердца, как отравленная стрела. А затем они отравляют кого-нибудь еще. Я больше не хочу ни с кем так поступать. – За год, прошедший со смерти Джейн, он полностью осознал, какую сильную боль ей причинял. Она простила его, но он сам никогда себя не простит. – Ужасные преступления совершаются во имя любви – например, священные войны. Ничего нет хуже.

– Не будь так жесток к себе, – сказал Джек.

– Я должен, Джек. Иначе я буду жесток к кому-нибудь другому. Я больше не могу так ни с кем поступать, особенно с Мэгги. Она испытала достаточно боли в своей жизни. – Квинн любил ее, но последний, кому он признался бы в этом, был он сам.

– Ты возьмешь ее с собой в сентябре? – поинтересовался Джек, которого обрадовала новость. По его мнению, Квинн и Мэгги были нужны друг другу. Оба они заслуживали счастья больше, чем многие из его знакомых. Джек любил их.

– Нет, – не задумываясь, ответил Квинн. Он так и сказал Мэгги с самого начала, и она поняла. – Это ненадолго, и ни один из нас не просит большего. У нас нет будущего.

Джек огорчился, услышав это. Но он надеялся, что в какой-то момент они передумают. На следующий день он осторожно сказал Мэгги, что рад случившемуся. Она улыбнулась и поцеловала Джека в щеку, но ничего не сказала. Однако она была рада, что он знает. Ей хотелось поделиться с ним, но она не знала, как это сделать. Она не желала быть нескромной в отношении Квинна.

На следующий день была годовщина смерти Джейн, и Квинну было нелегко. Мэгги уже прошла через это с Эндрю и знала, какой это тяжелый день. А в День матери[7] ей, потерявшей единственного сына, было еще хуже. Утром она оставила Квинна одного, а днем пошла с ним на прогулку. Ту ночь он провел на яхте один. Когда он вернулся, казалось, стало легче.

На следующий день после годовщины дом был продан. Будто бы в их жизнь снова вмешалась рука Провидения. Квинн получил ту цену, которую хотел, и покупатели собирались прибыть с Востока осенью. Они согласились подождать до 1 октября, что идеально подходило Квинну. Теперь его отъезд стал реальностью для Мэгги. Впрочем, она в любом случае это знала и примирилась с неизбежностью. (Или же только так сказала.)

А в конце июня Квинн пригласил ее поехать в Голландию, чтобы взглянуть на яхту. Он ездил туда раза три-четыре этой весной, чтобы проверить, как идут работы. Но на этот раз он хотел показать ей яхту. Он преподнес ей билет на самолет. Мэгги колебалась, принимать ли такой подарок. Зная, что это слишком дорого для нее, он настоял на своем. Когда они отбыли, Мэгги была очень взволнована. Они отправились в Лондон ночным рейсом, а оттуда вылетели в Амстердам. Он заказал красивый номер в «Амстеле». Мэгги казалось, что она попала в рай. Она не могла дождаться, когда увидит яхту. После того как она месяцами изучала с ним чертежи, ей хотелось увидеть парусник во плоти.

А Квинну не терпелось показать ей его. Это было все равно что пригласить Мэгги в свой новый дом.

Они проспали несколько часов в «Амстеле», а после ланча отправились на судоверфь. Стоял прекрасный солнечный день, и Квинн знал, что это редкость для Амстердама. В ту минуту, как Мэгги увидела яхту, у нее перехватило дыхание. С минуту она безмолвствовала, на глаза навернулись слезы. Никогда в жизни она не видела ничего прекраснее. Для нее имело огромное значение, что Квинн поделился этим с нею.

– О боже, Квинн, она потрясающая!

Стоявшая в сухом доке яхта была такой огромной, что больше походила на окенский лайнер, нежели на парусник. Они поднялись на борт на гидравлическом лифте. Мэгги удивило, что интерьер почти завершен. И это лишний раз напомнило ей, как скоро уедет Квинн. Но сейчас она об этом не думала, радуясь вместе с ним великолепной яхте. Он с гордостью заметил, что яхта произвела на его подругу сильное впечатление. Квинн не смел надеяться на подобную реакцию. Это была чистая, незамутненная радость за него и восхищение. Предприятие было грандиозным, и она это оценила.

Они провели день на судоверфи, с Темом Хаккером и его сыновьями. Квинн рассмотрел вместе с ними новые чертежи. Они радостно предвкушали его визиты, чтобы обойти вместе всю яхту и внести усовершенствования в последние чертежи.

В тот вечер Квинн и Мэгги пообедали в оте-ле. На следующее утро, на рассвете, они вернулись на судоверфь. Мэгги встала рано, вместе с ним. Она была очень благодарна Квинну за то, что он пригласил ее. Ведь таким образом он продемонстрировал, как много она для него значит. Когда он снова поднялся на яхту вместе с Хаккерами, его волнение было заметно. Мэгги последовала за ними, прислушиваясь к беседе Квинна с судостроителями. И ее снова поразил размах работ.

Салон был отделан деревянными панелями, а все ванные комнаты – прекрасным итальянским мрамором. Каюта Квинна показалась ей верхом роскоши. И, разумеется, палубы были из тика. Сейчас шли работы над надпалубными сооружениями. Яхту собирались выкрасить в темно-синий цвет, а надпалубные сооружения – в серебряный. Перебрав сотни названий для своей яхты Квинн остановился на «Vol de Nuit». Так называлась книга Антуана де Сент-Экзюпери, которую Квинн любил с юности. Это название означало «ночной полет» и соответствовало назначению яхты. Мэгги легко могла вообразить, как он плывет в темноте из одного экзотического места в другое. Его одинокие путешествия имели что-то общее с полетом пилота в ночном небе. Тот летит под звездами, ощущая единение с Создателем. Даже цвет яхты напомнил ей о ночном небе, а серебро надпалубных сооружений – о звездах. Когда они в тот день покинули яхту, на все неотложные вопросы Хаккеров были получены ответы.

Ближе к вечеру Квинн с Мэгги собрали вещи в отеле и прибыли в аэропорт как раз вовремя, чтобы попасть на рейс в Париж. Они обсудили, не провести ли им день в Париже, но отвергли эту идею. Мэгги было довольно того, что она увидела яхту: ведь для этого они и предприняли поездку. Они провели час в аэропорту Шарля де Голля и улетели ночным рейсом в Сан-Франциско. Из-за разницы во времени они должны были прибыть на место в полночь. Их путешествие было коротким, но исполненным глубокого значения для обоих. Когда они откинулись на спинку кресла, Мэгги посмотрела на Квинна с благодарной улыбкой и поцеловала его.

– За что это? – спросил он с довольным видом. Мэгги оказалась чудесным спутником в поездке.

– За то, что взял меня взглянуть на твое дитя, – ответила она со счастливым видом. – Она еще красивее, чем я себе представляла.

Мэгги увидела даже образцы его столового текстиля, хрусталя, фарфора, серебряных столовых приборов. Все, что он выбрал для своего парусника, было изысканным. Такого великолепия не было бы, если бы яхту завершал Боб Рамсей. У Квинна был безупречный вкус.

– Спасибо за то, что поехала со мной, – поблагодарил Квинн.

Он был счастлив разделить с ней радость от яхты. Ни одна из его знакомых женщин не питала такую страсть к парусникам. Даже он должен был признать, что это действительно особая яхта, и для него имело большое значение, что Мэгги это понимала. «Vol de Nuit» будет яхтой, которую, раз увидев, невозможно забыть. Ему бы хотелось разделить ее с Джейн, но в глубине души он знал, что она не оценила бы ее и не получила бы такого удовольствия, как Мэгги. Парусники никогда не были страстью Джейн. Вообще-то, если бы его жена была жива, он никогда бы не купил яхту. А после того, как они потеряли Дуга, Джейн не хотела иметь ничего общего с парусниками. Впрочем, она не любила их и до этого. Эта страсть либо дается тебе при рождении, либо нет. Так же, как у него, любовь к яхтам была у Мэгги в крови.

Квинн и Мэгги заказали обед, и каждый выбрал себе фильм, чтобы смотреть на индивидуальном экране. За едой они болтали о деталях яхты. После обеда Мэгги откинулась в кресле и смотрела фильм, пока не заснула. Увидев, что она дремлет, Квинн улыбнулся и осторожно прикрыл ее одеялом. Он много сделал за эту поездку и, что не менее важно, еще лучше узнал Мэгги. Убедившись в ее любви к яхтам и понимании мельчайших деталей проекта, он открыл и что-то более важное. Он обнаружил истинное великодушие ее натуры, способность радоваться за него. И это при том, что она знала: эта яхта отберет у нее Квинна. Она встретилась лицом к лицу со своей соперницей, отсалютовала ей и восхитилась. И приготовилась отойти в сторону, когда Квинн покинет ее. Такой самоотверженности он не видел ни у одной женщины, даже у Джейн. Именно это заставило его осо-знать, что он любит Мэгги.

Самолет из Парижа прибыл в Сан-Франциско с небольшим опозданием, в час ночи. Мэгги проспала почти весь полет, и когда Квинн разбудил ее перед приземлением, у нее был отдохнувший вид. Он заполнил за Мэгги таможенную декларацию и вручил ей. Она сонно улыбнулась. Было грустно вновь возвращаться домой, и она пожалела, что они не провели ночь в Париже. Но она знала, что Квинн занят. Ему нужно было многое сделать до отъезда. Он хотел закончить дела с наследством Джейн к сентябрю, а это была большая работа. Мэгги просто радовалась, что он пригласил ее взглянуть на яхту.