Джин Флей - Чумазая принцесса

– Как спалось. Рыжая?

Я молча отчаянно краснела под его изучающим, въедливым взглядом и не могла пристойно сформулировать свой вопрос, от того что напрочь забыла ночные события.

– Я ничего не помню, я спала с тобой? – С превеликим трудом еле-еле выдавила я.

– Как видишь.

–Ты негодяй, Фрэнк Ловайс!

– Не смущайся. Рыжая, очень многие девицы побывали на твоем месте. У меня с ними превосходные отношения: я удовлетворяю их страсть ко мне и весьма щедро оплачиваю полученное девочками удовольствие.

– Фрэнк Ловайс, я не хочу тебя видеть, я лучше пойду.

В самом деле встала, дошла до дверей, но там потеряла сознание и опять оказалась на кровати со склонившимся ко мне Фрэнком. Он мне что-то втолковывал, только смысл слов не сразу доходил до меня.

– Детка, я не тронул тебя. Ты не должна опасаться меня, я привык контролировать свои желания. Ты останешься здесь, пока не поправишься. Я гарантирую тебе полную безопасность и вызову, если ты желаешь, твою подругу. Она будет присматривать за тобой, я не стану докучать тебе.

– Поклянись, что не врешь!

– Чтоб я сдох! Вздумай я позабавиться с тобой, то сначала бы раздел тебя. Предпочитаю развлекаться в первозданном виде, я не ушел потому, что кто-то должен быть рядом с тобой. Кровать достаточно широка, я лег на значительном расстоянии от тебя, между нами мог бы поместиться кто-то третий, но ты во сне подкатилась ко мне. Я не возражал, однако обязательно вернул бы тебя на твою половину, если бы мог предвидеть эту реакцию. Похоже, в свое время мы с твоим братцем переборщили в твоем воспитании.

– И зачем ты это делал?

– Я уважал Сида, мне бы не доставило радости то, что причинило бы его семье большие неприятности. Сумасбродным, непутевым девчонкам впутаться в скверную историю слишком легко, тем более таким, как его Принцесса, которой он бездумно потакал, чем нанес ей большой вред. Ты сделалась опасно самоуверенной. Рыжая, и вчера едва не поплатилась за это. Эти парни лишены сантиментов, они не отличают строптивую шлюху от бывшей чумазой принцессы, которая воображает, что ее милость также священна и неприкосновенна, как в старые времена.

– Ничего подобного, просто в «Подкове» их было больше, и муж Минни не создан для драк.

– А ты создана?

– Ага, создана! Я уже прожила одна столько времени, что уже устала; и ничего – благополучно.

– Почему ты не замужем?

– Никто не был похож.

– На кого?

– Ну на Сида и…– я запнулась, но Фрэнк догадался.

– Ты еще не забыла паршивца? Он женат.

– Я знаю. Незачем мне об этом напоминать. Лучше принеси телефон, мне надо на работу позвонить, что я завтра не выйду.

– Я сам позвоню Берджесу.

– Причем здесь он? Мне нужен Уил Донован с оптовых складов «Джексон и Джексон», я там работаю охранником.

– Серьезно?

– Что здесь такого странного? И не первый год. Кстати, к вопросу о никчемной замарашке, работаю в основном по ночам, мне так удобно, но не дремлю и уже трех злоумышленников спугнула. Уил всегда говорит, что я у него лучший охранник. В салоне я лишь подрабатываю, так что вы, мистер, малость ошиблись, и не стойте каменным истуканом.

Пока Фрэнк ходил, я уговаривала себя не расстраиваться. Патрик забыл меня, это навсегда. Он уже никогда не приедет и не увезет меня в новую, счастливую жизнь, он увез другую красавицу. Теперь можно разорвать прекрасную сказку-мечту, которую я столько лет вынашивала в душе.

Моя сказка-мечта рвалась хорошо: вот уже нет ни драконов, ни принца, ни красавицы. Я их подбросила высоковысоко! Сначала они, кружась, медленно, как снег, падали вниз, потом их подхватил внезапно налетевший, черный вихрь, скрутил и унес в никуда.

Когда пришел Фрэнк, я не заметила, что пожаловал он с пустыми руками, у меня нашлось дело поважнее: мне надо было увидеться с собой.

Фрэнк снова на удивление покладисто согласился доставить меня к ближайшей зеркальной стене.

Осмотрев себя, я удовлетворенно сказала:

– Ты наврал, Фрэнк Ловайс! Это что, по-твоему, загнутый нос? Губы, конечно, припухли, спорить не буду, но не так ужасно. А синяки? Разве это синяки?! Ты бы видел, что у меня на лице в третьем классе было! Посмотри, может, от потрясений преждевременная седина где-нибудь пробилась? Ты не там смотришь, на висках должна быть. Ну что, не отыскал?

Фрэнк покачал головой и, как ему было велено, отнес меня на кровать. Я спросила про телефон, Фрэнк ответил, что телефон мне не нужен, он известил Донована о моем уходе.

– Что ты сказал? – переспросила я.

– Я сказал, Рыжая, что ты отныне у них не работаешь. Я найду для тебя более подходящее место.

– А тебя просили об этом?!

– Нет…

– Тогда зачем ты лезешь не в свое дело?! Немедленно принеси мне телефон или я за себя не ручаюсь!

– Рыжая…– начал было опять Фрэнк, но я решительно заткнула уши.

– Пока ты не принесешь телефон, я не стану тебя слушать!

Фрэнк все равно что-то начал бубнить. Чтобы его не слушать и не видеть его шевелящихся губ и совсем ничего не слышать, я скрылась с головой под одеялом.

Через минуту он стащил с меня одеяло, протягивая телефон. Я набрала номер.

– Уил, это я!

– О, привет, Кэти! Просвети старика, по какой-такой причине ты нас оставляешь?

– Я не оставляю, Уил. Произошло недоразумение. Я вышла из строя, но не на совсем. Я скоро вернусь. Тебя неправильно информировали.

– Рад это слышать! Ребята интересуются, что это за брехун, который нас одурачил?

– Это… это так никто, посторонний человек, он поспешил и все перепутал. Ну, ладно, до скорого Уил!

– До скорого, малышка. Мы ждем тебя!

Я положила трубку и не без торжества посмотрела на Фрэнка, он был чрезвычайно рассержен.

От него даже током забило, когда он мне на выданной им его же рубашке рукава закатывал, а потом плащ свой на меня одевал и в машину относил, чтобы в клинику везти.

Там хотели меня оставить, но мы дружно отказались, вернее, я, а Фрэнк меня поддержал, но домой не отвез, как я хотела, а настырно прикатил обратно в свой лесной дом. Тут уже пришла моя очередь сердиться, и я посоветовала ему немедленно удалиться из моей комнаты. Он сказал: о кей, если мне что-нибудь понадобится, надо нажать на кнопку, – и ушел, но я его вернула, чтобы требовательно спросить:

– Где Минни?

– Не имею представления. Похоже, в ее доме не принято поднимать телефонную трубку.

– Странно… Что ты стоишь? Мне ничего не нужно.

Фрэнк ушел. Не успел он закрыть дверь, как я опять позвонила.

– Посмотри, пожалуйста. Эта кровать никуда не вделана?

– Нет.

– Ты не мог бы ее передвинуть к окну?

Он ее мигом переставил куда надо. Я его больше не вызывала, а лежала и смотрела сквозь стеклянную стену на лес, который подступал к самому дому, пока не засмотрелась и не уснула очень крепко, проснулась лишь утром от тишины и кукушки. Кукушка так старалась, что тишина делалась глубокой до абсолютной бездонности. Я боялась шевельнуться, потому что никогда еще ничего подобного не слыхала.

Кукушка замолчала, я спустила ноги и пошла легко, словно сомнамбула, будто меня кто в тот лес заманивал посмотреть, как там такая тишина смогла уродиться.

Это было чистое наслаждение – ступать босыми ногами по росистой траве и следить, как тебя со всех сторон обступают зеленые великаны и твоя голова запрокидывается к их раскланивающимся вершинам, выше которых только Бог и плывущие облака в пронзительной, торжественной синеве.

Вернулась я очень не скоро и ничуть не удивилась, застав Фрэнка, сидящим на ступеньках. Смотрел он на меня необычно: как на потустороннюю, правда, без страха, зато также не мигая. Чтобы его приободрить, я тронула Фрэнка за плечо.

– Фрэнк, я выздоровела.

– Тебя увезти?

– Нет. Я хочу здесь побыть, если ты не возражаешь, и еще я есть хочу.

Съела я все, что мне было предложено. Это было не очень-то много. Фрэнк пообещал вызвать повара с Говардом. Сам есть отказался, у него пропал весь аппетит, когда он обнаружил, что меня нет и его теперь некому вызывать.

Он сидел и молча смотрел, как я быстро уничтожаю съестные припасы и разглагольствую о тишине и походах по росистой траве. Пришлось согласиться для его же блага взять его завтра с собой, если он не проспит, тогда у него тоже появится хороший аппетит и настроение, и он не будет с нахмуренной сосредоточенностью молча пялиться на меня, а что-нибудь расскажет, чтобы и мне было интересно.

Он об этом, наверное, вспомнил, когда мы возвращались из клиники. Потому что Фрэнк спросил меня, знаю ли я из-за чего возникла вражда между ним и Сидом.

– Из-за спорных территорий, – ответила я.

– Это не совсем так. Рыжая. Первый раз мы подрались из-за тебя. Мне к тому времени исполнилось девять лет. Помню, как я забрался высоко на дерево и с неослабевающим интересом обозревал окрестности из подаренного мне отличного бинокля. Наведя его на верхнюю точку южной дороги, я увидел сначала рыжий одуванчик кудряшек с блестящими пуговицами глаз на чумазом лице, а потом все остальное в голубом комбинезоне. Девчонка была на удивление мала, но бойко топала по середине дороги; было видно, что это ей нравится. Однако чем дольше я смотрел на это чудо, тем меньше оно мне нравилось: Рыжая была одна и, похоже, не знала, что скоростные дороги прокладываются не для гуляний. К счастью, южная в тот момент оказалась пустынной, но не возникало сомнений, что долго это не продлится.

Я свалился вниз и рванул, что было сил; когда выскочил на дорогу, заорал, чтобы она сошла с нее, но девчонка как будто не слышала. Продолжая орать и размахивать руками, я помчался к ней.

Подхватить девчонку и отскочить, я успел, когда совсем рядом пронеслась первая машина, обдав нас горячим воздухом, смешивающимся с тем, что с трудом вырывалось из моих разодранных легких.

До меня не сразу дошло, почему девчонкино лицо вдруг сморщилось, а ее пальчики отталкивают мои руки, оказалось, те слишком сильно сдавили ее. Я осторожно поставил свою рыжую находку и повалился на траву. Девчонка уселась рядом.

Оторвав широкий лист лопуха, она принялась с комическим усердием обмахивать меня. Благодаря ее стараниям мне вскоре значительно полегчало.

– Где твоя мама, чудо? – спросил я, усаживаясь.

– Сам чудо!

– А кто же ты?

– Залаза Непослушная! – протараторила девчонка.

– Кто-кто?

– Говою тебе: За-ла-за!

– Понятно. Ну так где твоя мама, Зараза?

– Нету.

– А все-таки она где-то есть, ищет сейчас свою Заразу и убивается, пока та разгуливает по дорогам, где иногда машины проносятся.

– Она тама! – Зараза указала на небо.

– Умерла?

– Нет, ее бозинька плиблал.

– Кто же за тобой присматривает?

– Блатик, он пливязет мою ногу длинной велевкой, а сам иглает, иглает с ддузками.

– А ты?

– Я тозе иглаю.

– Привязанная?

– Ага, меня нельзя не пливязывать! – похвалилась Зараза.

– Почему?

– Я гулять убегу.

– А ты не убегай.

– Сказес тозе, я зе хитлющая как челт: нозницы вона сплятала, отлезала велевку и збезала гулять.

– Нагулялась?

Зараза отрицательно покачала головой и потребовала:

– Хочу молозного!

– Я бы и сам сейчас не отказался. Идем, Зараза, поищем мороженого и заодно твоего братика балбеса.

Мы пошли, но Зараза скоро устала, уселась на землю и объявила, что своими ногами дальше не пойдет, пришлось посадить ее себе на плечи.

Ходили мы весь оставшийся день, и, кажется, ни она, ни я не заметили, как он внезапно быстро закончился.

Уже зажглись фонари, когда Зараза делала последние круги на карусельном тигре. Она наотрез отказывалась слезать, но я ей посулил гору шоколада, если она согласится. Мы направились ко мне домой, потому что не отыскали ее брата. Он сам нас нашел.

Сид выхватил тебя из моих рук, ты уже крепко спала, передал своему пацану и врезал левой.Я, разумеется, ответил. Когда нас разняли, он пригрозил, что оторвет мне башку, если еще раз увидит. С тех пор я был вынужден доказывать, что не из пугливых и бываю там, где захочу.

– А почему не сказал, что спас меня?

– Он не спросил, предпочел сразу перейти к делу. Я его понимал, он пробегал весь день в напрасных поисках, отчаялся, у парня не хватило слов, на его месте я бы поступил точно так же. Я бы лишь ни при каких обстоятельствах не стал бы привязывать тебя, даже ради финала в Северо-Западной лиге.

– Тебе легко говорить, Сид был один, отец на работе, он только потом женился на мачехе. Меня очень часто не на кого было оставить. И все-таки зря ты не рассказал Сиду. Вы бы с ним подружились.

– Вряд ли, Сид разбил мой бинокль. Этого я ему при всем желании не мог простить.