Леночка… чудо как хороша! Единственное, за что можно сказать спасибо Полинище, – это за Леночку. Кстати, Полина…

Макс тяжело вздохнул и поплелся в комнату, шаркая тапками. Спор они проиграли – Андрюха с ней поругался… кто ж знает, где Полина теперь? «Гангстер», прощай…

Глупая была затея… но все равно за друга он переживает куда больше, чем за клуб.

Первые два дня Андрюха вел себя вроде обычно, только избегал тем, касающихся исчезнувшей супруги, а потом «ушел в монастырь», то есть сидит теперь дома и вяло отвечает на телефонные звонки. Тема спора вообще закрыта. Макс поправил бинты и еще раз шумно втянул воздух, пропитанный водкой. А случались же моменты – верилось: дрогнет Полинища, дрогнет… и свечки тащил ей, и с Василичем выпивал… эх. Вроде гладенько шло, а она… все испортила! Загубила надежду на корню! Виновата! Не могла сдаться по-быстренькому…

Макс старался расшевелить друга, но потом понял – лучше Андрею побыть одному. Он и сам попросил об этом: «Работаю, не мешай». Как же! Работает он! Небось сидит перед ноутбуком, пьет пиво, злится и сожалеет о «Гангстере». Нужно было на свадьбе головой думать, а не…

Макс критически осмотрел комнату на предмет порядка, понюхал хризантемы («Не пахнут, зараза») и выдохнул:

– Эх, Андрюха, доля наша тяжелая – мужская… ничего… поругался, и ладно, ну, не влюбился же ты в нее, в конце концов. Клуб жалко – да, но… протянем… или откупимся!

Кстати, а может, ей денег предложить?..

Хорошенько обдумать гениальную мысль Макс не успел – раздался звонок в дверь. Она! Леночка!

«О, я самый больной человек на свете», – настойчиво выбирая образ Карлсона, он в меру возможностей «полетел» к двери. Тух-тух-тух, тух-тух-тух – закудахтал в душе пропеллер.

Первое, что увидел Макс, – огромный пакет-куль, перетянутый лохматой веревкой, а уж потом выглядывающую из-за него Леночку. Кудряшки на лбу, кудряшки пучком на макушке, кудряшки на плечах.

– С 8 Марта, – растерянно произнес он, не зная, что сделать в первую очередь: то ли схватить огромный пакет, то ли побежать за букетом, то ли поцеловать долгожданную гостью.

– Спасибо, – с чувством ответила Леночка, вручая ему куль. – Как же я по тебе соскучилась – минуты считала…

Поясница подвела, и Макс, присев, выдал кривую улыбку, а затем крякнул.

– Болит? – заботливо спросила Леночка, имея в виду уши.

– Да-а-а, – просипел он, пятясь назад. Вспомнив о бинтах и компрессе, он покраснел и добавил: – Я говорил… у меня отит…

– Плохо, но я сейчас буду тебя лечить.

Она прошла в комнату, забрала пакет, ловко развязала веревку и начала быстро выкладывать на журнальный столик свое богатство. Место быстро закончилось, и некоторые вещи пришлось размещать на полу.

Банка малинового варенья, шарф, «батон» ваты, грелка, куча лекарств, банка с медом, витамины, петрушка, укроп, чеснок, лимон, пластмассовая оранжевая терка и даже маленькая плоская бутылка коньяка не вызвали у Макса удивления, но вот стопка нижнего белья, тапочки, махровый халат, зубная щетка, пижама в горошек, абрикосовая пена для ванны, фен и многое другое повергли в безграничный шок. Это зачем… а?

– У тебя душно, но окна лучше не открывать. Намучился, мой маленький. – Леночка подошла к Максу, поправила бинтовую повязку и прижалась к нему. – Какой же ты замечательный… Я должна заботиться о тебе с утра и до ночи – возьму отпуск и буду лично тебе делать спа-процедуры. Это очень полезно. Согревающие массажи, обертывания, обтирания… тебе понравится.

В этом Макс как раз не сомневался. Из Леночкиных уст подобные обещания звучали весьма эротично.

Он в секунду превратился в податливый пластилин и, пропустив прострел в ухе, обнял свою милую, славную, кудрявую красавицу за талию. Пусть она обертывает его сколько хочет! Поскорей бы!

За последние два дня их отношения существенно изменились – началась стадия продолжительных поцелуев, томных и робких взглядов, ласковых слов и некоторой неловкости. Макс, обычно форсирующий события, млел и временами действительно начинал смущаться (Полинища порчу навела!). Он безумно боялся обидеть Леночку и каждый раз, когда она смотрела в его сторону, чувствовал жар в груди. Блондинки и брюнетки из клуба «Гангстер» практически не вспоминались.

– Букет! – вдруг выкрикнул Макс и потащил Леночку к вазе с белыми хризантемами. – Это тебе… вот… от меня… с 8 Марта, – вновь поздравил он.

Леночка от волнения даже всхлипнула.

– Спасибо, – тихо произнесла она и подняла на Макса переполненные любовью глаза. – Ты для меня так много делаешь…

– Э-э… пустяки, – пожал он плечами, поправил компрессы и не к месту добавил: – Я, наверное, водкой пахну.

– А я-то думаю, от чего голова кружится, – Леночка провела ладонью по лбу и остановила взгляд на Максе.

В ответ по его телу мгновенно пробежал электрический ток – колючий, как миллион ежиков, и приятный, как расшалившийся весенний ветерок. Поясница, к глубокому огорчению, напомнила очередной болью, что он сегодня не в форме, а оба уха запульсировали одновременно.

– Приляг, пожалуйста, – попросила девушка дрогнувшим голосом.

– А… ну, да… процедуры… – выдохнул Макс, пятясь.

– Да… процедуры, – горячо подтвердила Леночка.

Легко сказать – приляг, но как это сделать без кряхтения и охов, а главное – дальше-то что будет?

В четыре приема, сменив несколько поз, Макс мужественно принял горизонтальное положение и, как только голова коснулась подушки, почувствовал себя самым беспомощным и несчастным человеком на свете. Беспомощным, потому что шевелить он мог только руками, несчастным, потому что Леночка, заботливо наклонившись над ним, сначала продемонстрировала глубокое декольте, а затем, взяв со столика баночку с чем-то мутным – серого цвета, предложила:

– Я помажу тебя.

О! Она рядом, и она мажет, но он не в состоянии… Немыслимое расстройство – почти трагедия!

Но в состоянии была Леночка…

– Мне кажется, мой ненаглядный, нам не нужно тянуть… – Она медленно задрала край его футболки и положила теплую ладонь на пухлый живот. – Я готова… сама удивляюсь… я готова, – посмотрев на аккуратные стопки вещей, она улыбнулась.

Но мозг Макса полунамеков не воспринимал. Теперь пульсировали не только уши, но и все остальное.

– И я готов! – выпалил он, пытаясь красивым жестом сорвать компрессы (не получилось). И тут же, осознав плачевность своего положения, горестно добавил: – Но я не могу… э-э… я это… отит…

– Я все сделаю сама, – строго сказала Леночка и потянула хвостик завязки на его спортивных брюках.

«Сама так сама», – подумал Макс и зажмурился.

Через час он по-прежнему лежал на спине и счастливо смотрел в потолок, рядом пристроилась Леночка, прижавшись щекой к его плечу. В комнате пахло водкой и, как ни странно… хризантемами, будто они вдруг научились источать сладкий аромат. Отит прошел, поясница – неизвестно, даже шевелиться сейчас не хотелось.

«Отличная вещь – спа-процедуры», – подумал Макс и поцеловал Леночку в нос.

– Я вот думаю… – неторопливо произнесла она тихим, убаюкивающим голосом, – почему мне повезло? Вероятность того, что я могла встретить на своем пути тебя, – ничтожно мала, но тем не менее мы вместе… Спасибо.

– За что? – тоже тихо спросил он.

– Ну, ты такой необыкновенный человек.

Макс поправил на подбородке бинт и, боясь глупо расплакаться, с чувством сказал:

– И тебе спасибо.

Наверное, он бы все же разрыдался от умилительности момента, но загудел мобильник. С трудом отыскав его на краю журнального столика, в куче вещей Леночки, Макс обрадовался, увидев в окошке имя – Андрюха.

– Привет, ты как? – начал он, надеясь, что хандра друга волшебным образом прошла.

– Приезжай, – раздался короткий ответ.

Мысленно постанывая, Макс неторопливо поднялся – поясницу нужно еще немного полечить (вот вернется и долечит), отыскал футболку и стал ее натягивать.

– Я свинтус, – сказал он, выдавая искреннюю извинительную гримасу, – но мне нужно уйти, прости, тысячу раз прости! Другу плохо, понимаешь? Я сбегаю к нему и сразу обратно, ладно? Прости!

– Конечно, конечно, – улыбнулась Леночка, смущенно натягивая на плечи простынку. – Друзья – это очень важно, и я тобой горжусь. Ты – верный.

Собравшись, Макс захлопнул дверь и по мере возможности заспешил к лифту, бинты он оставил дома и теперь нервно приглаживал волосы, надеясь, что видок у него более-менее приличный. Ничего, Андрюха… в жизни столько хорошего… а еще Полинища к деньгам неравнодушна… зачем ей клуб, похорохорится и успокоится… столько в жизни счастья…

Двери лифта разъехались в стороны, но Макс вдруг развернулся на сто восемьдесят градусов и припустил обратно к своей квартире. Нет, он не может так просто уйти… ему нужны гарантии, что Леночка не исчезнет, не испарится…

Вынув из кармана ключи, он закрыл дверь на два оборота и только после этого почувствовал уверенность и облегчение. Всем можно, а ему – нельзя? Ну уж нет! Он свою «певунью» никому не отдаст! И вещи пусть ее остаются, и еще пусть принесет!

Абсолютно счастливый, он вызвал лифт снова.

«Из нас вышла хорошая пара – она необыкновенная, и я необыкновенный», – подумал Макс и улыбнулся до простреленных отитом ушей.

* * *

– Ты мне внука обещал?

– Нет, – честно ответил Егор, но Петр Петрович в данный момент слушал только себя.

– Днем мне позвонил Андрей… оказывается, они поругались – в пух и прах! Она ушла… И представь себе, он спрашивал меня, где Полина. Он – ее муж – спрашивал меня! И причину конфликта объяснить отказался! А я же с ней разговаривал утром, поздравлял… о ссоре она умолчала! А теперь ее мобильник не отвечает. Она ушла от него… ушла… и случилось это несколько дней назад… Ты знал?

– Знал.

– И ничего мне не сказал? Дай сигарету!

– Пепельницы нет, – напомнил Егор, нарочно неторопливо вынимая пачку из кармана джинсов… сейчас босс передумает… сейчас…

– Не надо, я бросил.

Петр Петрович прошелся по кабинету, вернулся к столу. Сегодня он вряд ли успокоится, и впереди бессонная ночь… Переживания, неизвестность заставили его набрать номер Егора и потребовать, чтобы тот срочно прибыл. Наверное, когда старшая дочь наконец-то выйдет замуж, он станет самым счастливым человеком на свете… Господи, она уже замужем!

Привычно развалившись на стуле, Егор следил глазами за Шурыгиным. Ну, давайте, Петр Петрович, задавайте вопросы.

– Почему ты ничего мне не сказал?

Потому что любовь размножается только на свободе…

– Вроде вы меня об этом не просили.

– О чем?

– Об этом, – улыбнулся Егор. Поиграл пачкой сигарет, положил ее на стол и нарочно спросил: – Пепельницы нет?

– Нет! – рявкнул Петр Петрович и резко отвернулся. Когда-нибудь он разорвет с Егором деловые отношения! И этот день тоже будет самым счастливым в его жизни! Где он просчитался, где ошибся, где передавил? Он же собирался… а впрочем…

– Где моя дочь?

– Например, в гостинице.

– В какой?

– Забыл название.

– Егор!

Их взгляды встретились, и в комнате повисло холодное молчание, казалось, даже настенные часы перестали тикать. Настоящая дуэль двух сильных, двух равных, двух неуступчивых, двух правых…

– Я вас хоть раз подводил? – В глазах Егора появился стальной блеск.

Иногда Шурыгину казалось, будто Кречетову не тридцать два года, а гораздо больше…

– Нет.

– Мне пора ехать…

Егор качнулся на стуле, встал, забрал сигареты и, больше не произнося ни слова, вышел. Петр Петрович устало опустился в кресло. Сегодня 8 Марта, а его дочь не пойми где, возможно, одна и ей наверняка плохо.

– Оля! Катя! – крикнул Петр Петрович, не зная, дома дочери или нет. За последние два часа он выходил из кабинета лишь однажды – открыть дверь Егору, но душевный раздрай не позволил обратить внимание ни на звуки, ни на вещи, ни даже на свет в комнатах. Сколько времени? Дома девочки или отмечают с друзьями, или… он забыл, говорили они что-нибудь по этому поводу или нет?..

8 Марта Полина обычно отправлялась в ресторан с друзьями-приятелями, Катя веселилась с однокурсниками, Оля… когда как. Он привык быть один в этот праздник.

Точно по мановению волшебной палочки тут же открылась дверь, и на пороге появились дочери. Вид виноватый и взволнованный.

– Как у вас дела? Вы уже поужинали? Подарки мои понравились? – удивительно мягко спросил Петр Петрович. – А проблемы какие-нибудь есть?

– Дела отлично, еще не ужинали, подарки супер… я сейчас, – выпалила в ответ Катя и пулей вылетела из кабинета.

– Все в порядке, папа, – тоже мягко улыбнулась Оля. – Тебе чаю налить или кофе?