Пятеро задержавшихся и пропустивших начало работы были выстроены в кабинете генерального директора по стойке смирно, как школьники на уроке физкультуры. И мне пришлось возглавлять эту шеренгу. В глаза бросилась невысокая кушетка с кожаным покрытием, стоявшая возле одной из стен. Ранее ее в этом помещении не наблюдалось.

– Итак, – Неждан прошелся вдоль вытянувшихся по струночке работников, – с сегодняшнего дня в нашей организации вводится новое наказание за опоздание, которое, как мне думается, научит вас приходить вовремя.

Народ переглянулся вопросительно: что же нового можно еще придумать? Рублем уже били, а все без толку. Как опаздывали, так и продолжают это делать. К сожалению, сегодня в этих рядах оказалась и я. Подумаешь, мой бюджет не оскудеет, даже если штраф поднимется в несколько раз. Уволить после первого опоздания вряд ли уволят. Так что я могу быть спокойна, а потому можно расслабиться.

Как оказалось, зря. Следующее заявление генерального повергло всех в шок. Сотрудники пооткрывали рты, да так и остались стоять, поскольку забыли закрыть от пережитого.

– Видите это?

Шеф указал на кушетку. Все, как китайские болванчики, закивали головами.

– Отлично. На ней вас будут пороть. Розгами. Вымоченными в соленой воде. Те, кто желает остаться работать в компании, предварительно подписывают соглашение на применение мер физического воздействия в качестве наказания за провинности, в противном случае вы все уволены. Всем понятно? Отлично. Сейчас все идут в отдел кадров и либо оформляют расчет, либо удостоверяют своими подписями оговоренное соглашение. Кто пожелает остаться на работе, жду у себя в кабинете для проведения экзекуции. Вопросы есть?

– А сечь вы будете или Аполлон Аристархович? – это подал голос Стас. Он также оказался в ряду счастливчиков, узнавших первыми о нововведении. – Если Аполлон Аристархович, то я согласен прямо сейчас.

Как мне показалось, Стас практически готов был выскочить из штанов, лишь бы воплотилась его заветная мечта посветить голым задом перед Аленом Делоном местного разлива.

Я же стояла в полном недоумении, не понимая, как могла попасть в такой переплет. Это же уму непостижимо. Это же ненормально. Это же выходит за всякие рамки.

– А для вас, Юнона Альбертовна, у меня приготовлены специальные розги, вымоченные в розовой воде с антисептиком, чтобы никакая зараза не прицепилась, – раздался хриплый голос у меня над ухом, от которого я вздрогнула, как от удара током.

Перед глазами поплыло видение, что я вынуждена подчиниться абсурдному приказу и позволить так унизить себя. И вот я расстегиваю пуговку на юбке сзади, за ней следует потайная застежка-молния, развожу двумя руками пояс и начинаю медленно спускать вниз вместе с колготками и нижним бельем. На всеобщее обозрение открывается вначале тонкая полоска кожи со следами от трусиков и колгот, затем эта полоска становится шире, еще шире, и вот уже видна ложбина между ягодицами, а за ней и розовые полушария являются свету. Как хорошо, что я стою спиной к зрителям, но и это заставляет краснеть и покрываться испариной от бесконечного стыда. Как мне потом смотреть людям в глаза? Это же позор – оголить тело не на пляже, а в месте, для того не предназначенном. А еще надо сделать шаг, перегнуться через кушетку и отставить то место, по которому будут хлестать розгами.

Я трясу головой, отгоняя наваждение, и, переполняемая праведным гневом, буквально выкрикиваю:

– Можете засунуть себе эти розги в одно место одновременно целым пучком! Никто не заставит меня унижаться!

– Даже повышение заработка в три раза? Только ради того чтобы однажды засветить своим чудесным задом перед зрителями? А что вы скажете о поездке на Мальдивы за счет компании? – шепчет этот змей-искуситель.

И я вижу, как начинает плыть лицо Неждана, плавно превращаясь в ангелоподобное личико Аполлона. Краем глаза замечаю радость во взгляде у Стаса, который увидел предмет своих мечтаний так близко.

Я в ужасе отшатываюсь от этого Неждана-Аполлона и пытаюсь выбежать из кабинета прочь. Однако у меня ничего не получается, меня внезапно что-то стреножит. Я начинаю дергаться, стараюсь переставить ноги, но все мои попытки оказываются тщетны. Буквально падаю, но в последний момент делаю небольшой шажок и продолжаю оставаться в вертикальном положении. Пот течет рекой. Я оборачиваюсь и вижу, как ко мне тянет руки Аполлон с явным желанием задушить. Мне ничего не остается, как закричать во всю мощь своих легких…

И я просыпаюсь… от собственного крика. Мокрая как мышь, ноги запутались в пододеяльнике. Пытаюсь вытащить себя из кокона, обвивающего тело, и тут ощущаю, что мои пижамные брюки подозрительным образом спущены чуть ли не на бедра.

Кошмар. Мне приснился кошмар. До жути реальный. С удивительным видением внутри самого сна. Практически, сон во сне. Вот что это было. Мамочка, роди меня обратно. Привидится же подобное…

Больше заснуть мне не удалось. Видимо, боялась проспать, а потому заявилась на работу ни свет ни заря, с запавшими глазами и расшатанными нервами.

Задание шефа никто не отменял, и я принялась его выполнять в меру своих способностей и возможностей. Только вот раз день с самого утра не задался, то и ожидать от него великолепного продолжения не стоит.

– Привет, красотка.

Ко мне в кабинет ввалился Аполлон собственной персоной.

Я вскинула голову, стараясь убрать из взгляда неприязнь, возникающую сразу, как только на горизонте появлялся этот ловелас. Хотя про себя не могла отметить, что мужчина чертовски хорош. Что он тут делает? Ему место на подиуме, рекламировать мужские наряды «от кутюр» или же золотые запонки вместе с часами ведущих флагманов зарубежной индустрии. Еще можно представить этого золотого мальчика возлежащим на носу белоснежной яхты, рассекающей синие воды Средиземного моря, но никак не работягой, хоть и высшего командного состава строительной фирмы. Чересчур он привлекателен и хорош, причем сам об этом прекрасно знает и пользуется этим вовсю.

– День добрый, – нейтрально ответила я, опасливо поглядывая на мужчину.

Что он у меня забыл?

– Я слышал, ты с нашим Нежданчиком развлекаешься?

Меня словно ведром холодной воды окатили.

– Не знаю такого.

Я сделала невозмутимый вид, хотя внутри все клокотало от возмущения.

– Ка-ак не знаешь? – Аполлон на секунду утратил свою самоуверенность. – Неужели не знаешь генерального, вы его еще прозвали «черным кардиналом»…

– Ни с каким кардиналом не знакома, а тем более, черным. Я в сатанинских сектах не состою и вам не советую. Они из своих адептов кровь пьют и имущество заставляют на себя переписывать. Пропадете ни за грош.

Я вновь обрела дух и боевой настрой.

– Ты мне зубки-то не показывай. Спрячь. Я, как-никак, твой начальник, – показал свой гнилой внутренний мир красавчик.

– Что вы? Как можно, Аполлон Аристархович? Мне же по должностной инструкции не положено, – смиренным тоном произнесла я, втайне насмехаясь над мужчиной.

– С какой стати ты вчера с Нежданом Натановичем укатила? – стоял на своем этот временно безрогий тип.

– Не было такого, – гнула я свою линию.

Во время нашего ухода никого из коллег в офисе уже не было видно, чтобы выдать, а на подземной стоянке обычные сотрудники машины не ставят. Если Неждан рассказал про вчерашний вечер этому типу, то пусть он и остальное докладывает, а я трепаться не собираюсь по поводу и без повода.

– Да как не было? Я же сам видел, как ты в машину к нему садилась, – выпалил Аполлон.

У меня сразу же на душе стало легче. Это получается, что Неждан ничего ему не говорил, он сам каким-то образом узнал.

– Это вам померещилось, – бываю я иной раз упертой донельзя.

– Ладно. Можешь отпираться сколько угодно.

Аполлон перегнулся через стол и приблизился к моему лицу.

– Не пойму, что ты в нем нашла? Или деньги не пахнут? Глазки прикрыла и вперед, полчаса и потерпеть можно. Зато потом – гуляй не хочу, шмотья валом. Будет чем перед подружками покрасоваться. Так?

И все это было сказано с такой гаденькой ухмылочкой, с сарказмом, что у меня возникло дикое желание затолкать его гнилые слова в глотку, до самого дна протухшей душонки. Еще возникло желание ударить. С размаху. Наотмашь. Но я сдержалась. Кто бы только знал, чего мне это стоило – просто нечеловеческих усилий. Ударив, я, безусловно, почувствовала бы себя отомщенной, но при этом нажила смертельного врага, неизвестно каким боком мне подобный поступок выйдет впоследствии.

– Если я сейчас начну все отрицать, вы же все равно не поверите. Ведь так? – стараясь, чтобы голос не звенел, проговорила я.

– Не поверю, – ухмыльнулся мужчина.

– Вот и хорошо. Можете остаться при своем мнении. Мне все равно.

Кривая улыбка сползла с лица Аполлона. Он явно не ожидал от меня подобной реакции. Я сама не ожидала. Вот только мне совершенно не хотелось обсуждать Неждана и вообще разговаривать о нем, потому я постаралась прекратить этот малоприятный разговор. Не тут-то было.

– Я же гораздо красивее, – сказал голубоглазый и соблазнительно расправил плечи.

Он бы еще задом ко мне повернулся, чтобы продемонстрировать товар жо… пардон, лицом.

– Кого? – сделала я недоуменное лицо.

– Неждана. Неужели будешь отрицать?

– Нет.

Зачем отрицать очевидное? Вот только фантик у тебя красивый (так мне хотелось выплюнуть ему в лицо), а начинка протухшая. Я как-то купила коробку разрекламированных конфет. Дорогущих. Открыла, а они заплесневели, хоть срок годности еще не прошел. Так же как и вы, Аполлон. Но вслух я этого, разумеется, не произнесла. Какая-то опасность исходила от этого мужчины. Злоба. Мне не хотелось его провоцировать.

– Я же говорил, – самодовольно произнес он.

– О чем?

– Что я лучше.

Его прямо-таки распирало от собственной значимости.

– Может быть.

– Точно говорю.

Сколько же этому наглому типу отмерили ханжества в небесной канцелярии? Видимо, целого танкера не пожалели.

– Я безумно рада за вас, – выдавила из себя, надеясь, что он не лопнет от самолюбования.

Ведет себя, как нарцисс, разглядывающий себя в ручье.

– Предлагаю порадоваться вместе.

Это он предлагает себя, что ли?

– Нет. Мне не надо. Я от переизбытка могу заболеть.

– Ты меня не поняла. Тебе выпала честь считаться моей девушкой.

Я икнула от неожиданности.

– Вы шутите? – поинтересовалась.

– Ты рада? Да?

И как только он от гордости не лопается?

– Боже упаси, – в запале произнесла я. – Не надо мне такого счастья.

– Как это не надо? – не понял мужчина. – Я же хочу, чтобы ты…

– Аполлон Аристархович, – медленно начала я, – вы смерти моей хотите?

Мужчина удивился, не понимая, к чему я клоню.

– Зачем смерти? Живи.

– У такого мужчины толпы поклонниц и поклонников (тут я вспомнила про Стаса, зла я ему не желаю, но он такой, какой есть), вряд ли смогу соперничать за главный приз.

– Какой это приз? – переспросил он.

– Вас, – доходчиво объяснила я.

– Не надо за меня… – попытался он вставить.

– Вот и я говорю, что не надо. Не могу. Не достойна. И, вообще, – выпалила я, – я замуж выхожу!

Последняя фраза вырвалась из меня сама по себе. И откуда только взялась?

– Когда? И за кого?

– Вы его не знаете, этой мой давний знакомый… Э-э… Через месяц свадьба. Мы уже и ресторан заказали. А платье у меня будет…

Черт, какое же оно будет? Тут я вспомнила о Стасе и его мечтаниях и решила украсть:

– Персиковое с рюшечками! Вот тут, тут и тут, а еще вырез вот такой, а здесь у меня будут оборочки. И еще диадема на голове. А как вы думаете, какие мне туфли надеть, белые или все же персикового цвета? А волосы распустить или заколоть? Вот здесь и здесь. Да. Я еще забыла, что у меня платье в стразиках будет. Я сейчас покажу, где они будут пришиты.

И я начала показывать стратегические места крепления страз.

Аполлон стал меняться в лице, пытаться меня прервать, но не тут-то было. Проще остановить паровоз, катящийся под гору, чем меня, когда я увлеклась. В конце концов мозг мужчины взорвался от полученной информации, и он решил ретироваться от греха подальше из моего кабинета, на прощание пообещав продолжить со мной беседу.

– Чтоб тебя подняло и не опустило! Чтоб у тебя типун на языке выскочил! Чтоб… – я ругалась, как могла, вслед ушедшему Аполлону.

– Тебя чего колбасит? – заглянул ко мне Стас. – Ой, да ты чего так дергаешься? Я же просто поздоровался.

Парень вихляющей походкой прошел по комнате. Вначале в одну сторону, а потом в другую. Я молча наблюдала за всем этим. Не рассказывать же ему о представлении, которое только что продемонстрировал мне Аполлон. А тут еще Стасику что-то в голову взбрело. Я не могла понять, почему он так себя ведет. Он же продолжал выписывать пируэты по кабинету. То остановится, томно поднимет руку, отведет в сторону, то стряхнет пепел с воображаемой сигареты, вставленной в мундштук, то пальчик в сторонку оттопырит и кисть к губам поднесет, будто пьет из несуществующей чашки. И все это на протяжении нескольких минут.