Zoe Archer - Чужак

Саймон же, скорчившись под письменным столом, затаил дыхание. Слава богу, между ножками стола была толстая панель, скрывавшая его от констебля. Но оставалась вероятность, что констебль окажется слишком амбициозным и решит более тщательно обыскать офис.

Пятно света остановилось на письменном столе, под которым прятался Саймон. «Что же делать?» – спрашивал он себя. Можно натянуть на лицо вязаный джемпер и притвориться грабителем. У констеблей ведь не было оружия… Можно выпрыгнуть из-под стола, сбить констебля с ног и оставить доказательство того, что «грабитель» искал деньги. Конечно, утром начнется расследование. Но уж лучше это. Иначе управляющие узнают, каковы его истинные цели.

Саймон приготовился к борьбе и уже собрался потянуть вверх ворот джемпера, но тут свет двинулся дальше. Снова послышались тяжелые шаги, а затем констебль запер за собой дверь.

Прошло пять минут. И еще пять. Наконец Саймон выбрался из-под стола. И, как ни странно, в досаде поморщился: он был немного разочарован тем, что не пришлось подраться. В Лондоне он каждый день занимался в боксерском зале, и сейчас с удовольствием подрался бы, чтобы избавиться от напряжения и разочарования… В книгах не было доказательств финансовых преступлений, которые могли бы погубить владельцев и управляющих рудником. Следовало применить другую тактику. И он точно знал, какую именно, вернее – знал, кто сможет ему помочь.

Элис ждала у раздевалки, откуда выходили мужчины. Некоторые все еще вытирали ветошью лица, стирая следы красной медной пыли, другие же заправляли в брюки поношенные, но чистые рубашки. И от всех пахло сыростью, землей и потом – даже несмотря на то что шахтеры пытались отмыться после работы под землей. Но для умывания у них были только тазики – так, по крайней мере, сказал ей Генри. Сама же она никогда не бывала в раздевалке и не собиралась туда заходить. Возможно, шахтеры засмущаются и завизжат, если она увидит их в одних длинных кальсонах.

Представив здоровяка Хэла Мартина, прикрывающего крохотной тряпочкой грудь и вопящего как перепуганная девушка, Элис улыбнулась. Хэл весил не менее шестнадцати стоунов и был выше большинства мужчин Тревина. Странно, что можно вырасти таким великаном на скудном шахтерском рационе.

Она обменялась приветствиями с мужчинами, выходившими из раздевалки. К Элис присоединились жены и дочери шахтеров, работавшие дробильщицами. Долгая дорога домой становится короче, когда идешь в компании.

Ивлин Филдз ждала своего мужа Теда.

– А ты? Ждешь своего механика? – спросила Ивлин.

Лицо Элис обдало жаром.

– Механикам раздевалки ни к чему.

Ивлин пожала плечами.

– Может, он весь скользкий от смазки и хочет выглядеть красивым ради тебя.

– Я жду Генри, – ответила Элис.

Брат не был идеальным компаньоном, и они почти всегда находили повод для ссоры, но уж лучше идти домой с ним, чем рисковать встретить Саймона.

– Кроме того, этот механик, – она не хотела называть Саймона по имени, – больше не приходит к дробильщицам поболтать. Так что ему абсолютно все равно, как он выглядит.

К собственному удивлению, Элис услышала нотки разочарования в своем голосе. Она и не сознавала, как ей нравилось беседовать с ним, пока беседы их не прекратились. И прекратились они по ее вине… Несколько дней подряд он под любыми предлогами приходил и пытался поболтать с ней. Спрашивал совета насчет подарка сестре на день рождения, жаловался, что другие механики спорят с ним и испытывают его терпение. Но она не поддавалась на его уловки и он наконец все понял и больше не приходил и не пытался догнать ее по пути на шахту или в деревню.

«Я сделала верный выбор», – напомнила себе Элис. Прежде всего она должна была позаботиться о семье. А этот человек… Он вполне мог причинить им всяческие неприятности.

Но поразительно то, что после такого короткого знакомства она тосковала по нему. По его уму. По крошечной ямочке на щеках, когда он улыбался. Словно она сделала глоток холодной воды – и вдруг обнаружила, что страдала от жажды.

Сплетники утверждали, что Типпетт больше не тревожил Саймона с того самого дня. Никто не мог сказать про него ничего плохого, а Дженни Григг и Нэн Бассет влюбились в него; обе пекли мясные пироги и давали ему на ленч.

А что, если она, Элис, поспешила его отвергнуть? Может, попросить Сару, чтобы научила ее печь пироги с мясом?

При этой мысли Элис в раздражении фыркнула. Не станет она добиваться внимания мужчины, заманивая его едой.

Из раздевалки вышел Тед Филдз и, улыбаясь, взял жену за руку. После чего они присоединились к процессии, возвращавшейся в Тревин.

Но у Элис не было ни мужа, ни возлюбленного. Зато был брат, выходивший в тот момент из раздевалки. Он выглядел хмуро. Не успела Элис слова сказать, как он стал ее ругать.

– Чарли Пул сказал, что видел, как сегодня утром ты входила в контору управляющих.

Элис в раздражении передернула плечами.

– А может, он сказал, что у меня чесался нос и я скребла его целое утро? Похоже, в этой чертовой деревне каждый считает своим долгом лезть в мои дела!

– Плевать мне на зуд у тебя в носу. Пусть он вообще отпадет! Но ты, раздражая боссов, затрудняешь нам жизнь.

– Масло в лавке компании протухло, – заявила Элис. – Как я и предупреждала! Люди не смогут работать, если заболеют от прогорклого масла. Управляющие должны его заменить.

– Может, и так. Но чего ты добилась, ворвавшись к ним и вопя во все горло?

– Я не вопила. И рассуждала вполне здраво.

Много хорошего это ей дало! Ее силой вывели из конторы, а констебль Фрайман предупредил: если она и впредь будет беспокоить управляющих, то лишится жалованья.

Генри страдальчески вздохнул.

– Существует лучший способ добиться своего, Элис.

Подходящий ответ так и вертелся на языке, но, прежде чем она заговорила, кто-то сказал:

– Я не мешаю семейному разговору?

Тотчас узнав голос, Элис обернулась. Перед ней стоял Саймон с легкой улыбкой на губах. Он застал ее врасплох. Она не ожидала увидеть его так близко, и сейчас сердце гулко забилось. Наверное потому, что он подкрался незаметно. Возможно, они с Генри слишком громко спорили. Либо Саймон подобрался очень тихо. Как бы то ни было, но вот он, стоит перед ними.

– Верно, семейному, – ответил Генри, взглянув на Элис.

Она окинула брата яростным взглядом, затем посмотрела на Саймона. Что ей следует сказать, когда он попытается заговорить с ней? Снова дать отпор? Или быть приветливее?

Но Саймон, вежливо кивнув ей, обратился к Генри:

– Мне сказали, что именно с вами стоит поговорить о регби.

– Я капитан шахтерского клуба, – с гордостью ответил Генри, стараясь не слишком хвастать, но давая понять, что знает себе цену. – Именно я договариваюсь о матчах с другими шахтами. Хотите вступить в клуб?

– Если там найдется место для меня.

– Какую позицию вы занимаете? Впрочем, не говорите. Наверное, между второй и пятой, так?

Элис поморщилась, услышав такое оскорбление. Генри явно намекал на то, что Саймон совершенно бесполезен для команды. Но тот дружелюбно улыбнулся и ответил:

– Вообще-то я нападающий.

Брат и сестра с любопытством посмотрели на механика. Нападающие отличались высокой скоростью, и исход матча во многом зависел от них.

– Где вы играли?

– В армии я не всегда посылал в цель пули. Между боями бывало свободное время.

– И каков ваш рекорд?

– Засчитано семь очков за одну игру.

Генри почтительно присвистнул.

– Сам я фланкер, и мой рекорд – пять очков.

– Так вы можете меня использовать? – спросил Саймон.

В голосе Генри звучало искреннее сожаление:

– Мы уже взяли Роба Тернера, хотя он ничтожество. Кроме того, сезон уже закончился.

– Жаль, – разочарованно вздохнул Саймон.

– Но мы принимаем гостей на Пасху, – добавил Генри и ткнул кулаком в плечо Саймона. – Думаю, тебе следует попробовать.

– Конечно, – с улыбкой согласился Саймон.

Элис с удивлением взглянула на брата. Казалось, неприязнь, которую тот испытывал к Саймону, растаяла, как сосулька на солнце.

– Бьюсь об заклад, у вас есть что рассказать, – заметил Генри.

– Да и у вас тоже, – отозвался механик.

– Тогда пойдем. До деревни еще далеко.

Ошеломленная Элис последовала за мужчинами, болтавшими как старые приятели. И говорили они, конечно же, о регби. Элис так часто слышала все истории Генри (к тому же она присутствовала на матчах), что давно уже запомнила все его игры. Что же касается Саймона… Он либо случайно, либо намеренно нашел слабое место Генри – матчи по регби в «Уилл-Просперити» за последние пятнадцать лет. Причем он слушал Генри с таким видом, словно это была самая интересная в мире тема.

Элис тоже любила регби, и летом они с братом с нетерпением ждали воскресенья, но неужели она должна в очередной раз выслушивать все те же истории? Ей было бы куда интереснее послушать о матчах, в которых играл Саймон. Но тот продолжал задавать Генри вопросы, а ее братец только что не вилял от радости хвостом, как щенок, расписывая собственные подвиги.

И Саймон все время оглядывался на нее с улыбкой. Иногда подмигивал – словно признавал ее присутствие. А она по-прежнему шла за братом и механиком, разглядывая зад последнего. Округлый и упругий… Наверное, ужасно твердый.

Элис плотно сжала губы, чтобы не засмеяться. Она представила, как ущипнула бы Саймона за ягодицу. Глупости, конечно, но… Мысль была довольно интересная.

Наконец они добрались до деревни, и колонна рабочих распалась на группы: люди направлялись к своим домам. Когда Элис, Генри и Саймон оказались у дорожки, ведущей к дому Карров, Генри неожиданно сказал:

– Послушай, я хочу узнать, как лучше создать прорыв в обороне противника. Похоже, ты знаешь неплохие приемы.

– Да, несколько, – ответил Саймон.

Генри кивнул на дорожку.

– Приходи сегодня к нам на ужин, ладно?

Элис разинула рот. Слышать такое от брата, говорившего ей, чтобы не имела дел с Саймоном? А теперь он сам приглашает его в дом!

– Уверены, что еды хватит на всех?

Генри приветливо улыбнулся.

– Моя Сара может приготовить так, что на всех хватит. И она очень вкусно готовит.

– Что ж, согласен, – ответил Саймон, снимая кепи. – Буду рад к вам зайти.

– В половине седьмого, не позже, – сказал Генри и зашагал по дорожке. – Не зевай, Элис!

– Сейчас, минутку! – крикнула она в ответ, глядя на Саймона.

В этот момент механик одарил ее лукавой улыбкой, перед которой невозможно было устоять. Она, словно защищаясь, скрестила руки на груди.

– Вы никогда не упоминали, что были нападающим.

– Просто разговор об этом не заходил. А парни не начинают разговоров с девушками, перечисляя очки, которые заработали за один матч. Но Генри это интересно, и я получил то, к чему стремился.

– Так у вас были скрытые мотивы? – Она вскинула брови.

– Да, разумеется. Я хотел снова увидеть вас. А теперь еще и поужинаю вместе с вами. Похоже, я получил даже больше, чем надеялся получить.

Столь откровенное признание лишило Элис дара речи, и она молча глазела на механика. Ни один мужчина не ухаживал за ней так настойчиво.

А он, надев кепи, сказал:

– Увидимся в половине седьмого.

Весело насвистывая, Саймон пошел к дому холостяков. Элис же таращилась на то место, где он только что стоял. Словно он оставил там свои слова. Слова, которые, как ей казалось, висели в воздухе зажженными фонариками.

Стул и еще одну тарелку пришлось взять у Пенроузов, соседей; кроме того, Сара добавила в рагу ячменя, чтобы хватило на четверых. И хотя Элис терпеть не могла уборку – впрочем, их маленький домик особенно и не требовалось убирать, – она все же вымела полы и минут десять перестилала свою постель, пусть даже та была скрыта пологом.

Посмотревшись в ручное зеркальце Сары, Элис решила не делать прическу. Да и зачем ей добиваться подобия элегантности? Ведь для этого не было причин.

Пожав плечами, Элис отложила зеркальце. Она, как могла, прибралась в доме, но изменять внешность не собиралась. Уж какой уродилась… Ее лицо – это ее лицо. Она была дробильщицей с типичными для ее профессии розовыми щеками и с модной прической выглядела бы глупо.

Когда же до половины седьмого оставалось всего несколько минут, она уже стояла у плиты, то и дело раздражая свою невестку.

– По-моему, ты впустил в дом бабочку, – обратилась Сара к мужу.

– Прибей ее свернутой газетой, – отмахнулся Генри.

– Бабочек не бьют газетами, болван! – заявила Элис. – Но я попытаюсь вам помочь и…

– Поможешь, если сядешь и будешь сидеть смирно, – перебила Сара.

Элис со вздохом села и сложила руки на коленях. И тотчас же принялась барабанить носком туфли по полу, пока строгий взгляд невестки не заставил ее замереть.