Они добрались до кухни, где свет из окон падал холодными квадратами на вымощенные изразцами поверхности. Тут Элис медленно выпрямилась и осмотрелась в изумлении. «Возможно, впервые в жизни она оказалась в современной кухне. По сравнению с этой ее кухня выглядит средневековой, – думал Саймон. – Удивительно, что Сара умудрялась готовить так вкусно в таких условиях и из таких простых продуктов. Но ведь скоро придется кормить и ребенка… А потом, возможно, появятся новые дети». Он видел, какие большие семейства у шахтеров Тревина. Дети рождались раньше, чем у родителей появлялись средства, чтобы их содержать. Но все же как-то содержали. Хотя все всегда были голодны.

А вот на этой кухне, светлой и чистой, обслуживали только троих, целыми днями сидевших за письменными столами. Конечно, здесь готовили и для слуг, но их еда проще и дешевле.

Снова взглянув на Элис, он увидел, как ярость исказила ее лицо. Руки девушки тряслись, и она выглядела так, словно намеревалась уничтожить все сверкающие кастрюли, сорвав их со стены, собиралась распахнуть дверцы шкафов и разбить фарфоровые чашки и тарелки. «Вот оно – видимое доказательство пропасти между рабочими и управляющими», – думал Саймон. Он шагнул к девушке, чтобы успокоить ее, но она, прерывисто вздохнув, уже взяла себя в руки. И вопросительно взглянула на своего спутника – мол, что теперь?

В дальнем конце кухни находилась массивная дверь, и Саймон подошел к ней и открыл ее. Ледяной воздух вырвался наружу, принося запахи сыра и мяса. Холодная кладовая.

Элис тоже подошла к двери – и едва не ахнула при виде изобилия продуктов. Мясные туши свисали с потолочных балок. Одной такой было бы достаточно целой семье из семи человек. И даже в темноте Саймон видел жадность в глазах девушки. Возможно, ей хотелось стянуть говяжью ногу – в рагу Сары почти не было мяса, – она даже руку протянула, но тут же отдернула.

«Знает, что подобное воровство не пройдет незамеченным, – мысленно отметил Саймон. – Ведь будут обысканы все дома, после чего констебли арестуют вора и отправят в тюрьму графства. Что ж, еще одно доказательство ее ума». Да, Элис прекрасно понимала, к чему ведут запретные желания.

Он опустил свой мешок с прогоркшим маслом на каменный пол кладовой. Снова почувствовав неприятный запах, Элис прикрыла ладонью нос и рот. А Саймон принялся выгружать кирпичики масла на мраморную стойку.

Девушка принялась ему помогать. Оба действовали быстро и тихо.

Как только мешок опустел, Саймон поднял большой стеклянный колпак, под которым лежали квадратики свежего масла. Он наклонился и глубоко вдохнул. Молочный запах напомнил о детстве и кусочках хлеба, толсто намазанных маслом и подававшихся к чаю.

Он перевел глаза на испорченное масло. Элис ухмыльнулась, очевидно, сообразив, что задумал ее спутник. Выскочив на кухню, она тотчас вернулась со свертком парафиновой бумаги. Саймон одобрительно кивнул, и они, завернув каждый кирпичик свежего масла, осторожно уложили все в мешок. Руки у них заблестели от жира, и Саймон едва не застонал, когда взглянул на Элис – она с закрытыми глазами облизывала пальцы с выражением блаженства на лице.

«Господи, за что такое наказание!» – мысленно воскликнул Саймон. Ох как же ему хотелось, чтобы это его язык пробегал по ее скользким пальцам! И если бы он не был так предан делу, которым занимался, – подошел бы к ней и стал бы медленно лизать ее пальцы, наблюдая за выражением ее лица. Может, она дала бы ему пощечину. А может, напротив, захотела бы большего… Чего именно? Он никогда этого не узнает. Нельзя забывать, что они в доме врагов и каждую минуту их могли обнаружить.

Он тихо откашлялся. Она взглянула на него, все еще облизывая кончик указательного пальца, и опустила голову.

Пока Саймон взваливал на плечи груз, Элис развернула пачки прогорклого масла – и чуть не задохнулась от вони. Усмехнувшись, она накрыла масло стеклянным колпаком. Когда они вышли из кладовой, Элис засунула бумагу далеко в топку печи. Утром повариха подложит туда дров, разведет огонь и уничтожит улики. Саймон улыбнулся ее сообразительности.

Они поспешно вышли из кухни и спустились с холма. Никто не осмеливался заговорить, пока дом не остался далеко позади. Когда они остановились передохнуть у куста живой изгороди, Элис спросила:

– Что сейчас? – Ее глаза блестели. Не от страха и не от гнева – от возбуждения. Она наслаждалась происходящим.

– А теперь мы закончим игру, которую американцы называют «подменой», – ответил ей спутник.


Час был поздний, но Элис знала, что констебли по-прежнему патрулировали деревню. Поэтому они с предельной осторожностью пробрались в лавку компании. Когда Саймон открывал отмычкой заднюю дверь, Элис наблюдала за ним с изумлением – за одну ночь он менялся столько раз, что голова шла кругом: механик, джентльмен, агент из «Немисис». А теперь еще – и ловкий взломщик. Кто же он на самом деле?

Саймон продолжал открывать свои тайны – как будто медленно разворачивал географическую карту. Она думала, что знает всю «географию», но тут вдруг открывался еще один островок, а потом – еще и еще…

И снова вспыхнул гнев: все это время он лгал ей!

Но у него были причины…. И зря она ведет себя как капризный ребенок.

В лавке было темно, но Элис знала это место как свою ладонь. Она вошла следом за Саймоном в кладовую – совсем маленькую и не такую холодную, как изолированное помещение в доме управляющих. Здесь стоял запах гнили. Мясо, висевшее на крючках, стало серым, а бутылки были наполнены пенившейся жидкостью, называвшейся здесь молоком. Не то, что непрозрачные белоснежные бутылки молока в доме. Элис сразу заметила пустое место на прилавке, где раньше лежало масло, и они с Саймоном быстро разгрузили пачки завернутого в бумагу свежего масла. Иногда он бросал на нее тревожные взгляды.

– В чем дело? – тихо прошептала она.

Он покачал головой:

– Это подождет.

Элис внезапно усмехнулась. Каждое воскресенье она ходила в церковь и считала себя честным человеком. И все же она солгала бы, если бы сказала, что в ограблении лавки и дома управляющих не было ничего забавного.

Вообще-то она ничего не украла, поскольку они положили масло на место. Но все же их поступок вряд ли мог считаться честным. Хотя… Ведь цели-то у них были самые добрые, не так ли?

Через несколько минут, когда Саймон подхватил с пола пустой мешок, Элис прошептала:

– Нужно рассказать им.

Он нахмурился.

– Рассказать, что мы украли у них масло?

– Не управляющим. Женщинам в деревне. Они больше недели обходились без свежего масла. Нужно, чтобы они узнали, что оно есть.

Саймон с сомнением покачал головой.

– Новый механик ходит по домам среди ночи? Да меня тут же отправят к констеблям.

– Поэтому я иду с тобой, – улыбнулась Элис.


Понимая, что не смогут посетить каждый дом в деревне, они все же пошли, стараясь избегать встреч с констеблями. Шли тихо и осторожно, стараясь держаться в тени. При этом Элис невольно улыбалась. Поразительно, как быстро она все усвоила – всего за одну ночь. И теперь она держалась в темноте так же свободно, как и при свете.

Истории о «Немисис» проникали в деревню. Некоторые парни, удравшие из дома без единого пенни, шли до Лондона пешком или ехали в поезде тайком – только бы попасть туда. Оказавшись в столице, они спали на улицах, устраивались копать канавы и соглашались на любую работу. Некоторые писали домой, рассказывая о своих приключениях и слухах о «Немисис», которую описывали как благотворительную организацию, чем-то похожую на «Армию спасения». Но в других письмах рассказывалось совершенно иное: мол, «Немисис» – банда опасных преступников, патрулирующих улицы с ножами и кастетами и пользующихся любым поводом, чтобы затеять драку.

Но теперь-то Элис немного разобралась в сути «Немисис». Ее агенты воровали, хитрили, изворачивались, лгали, но добивались того, чего хотели, – справедливости и правосудия. Глядя на Саймона – воплощение мужественности, – она не сомневалась: люди из «Немисис» могли при необходимости вступить в любое сражение, так что… А что, если сегодняшняя ночь закончится дракой?

Элис поскреблась в очередную дверь: громкий стук прозвучал бы среди ночи как удары тарана. За дверью послышались шаги и шорох – очевидно, хозяева надевали халаты.

А Саймон тем временем следил за улицей – напряженный, готовый к любой неприятности. И почему-то именно сейчас казался Элис настоящим, казался воплощением силы и энергии.

Но тут он вдруг подмигнул ей, и… Будь он проклят, он так чертовски красив, что она ощутила прилив жара. Ох, самое опасное в нем – его обаяние, и ее тянуло к нему неудержимо.

Наконец дверь открылась и на пороге появились Лестер и Джоанн Уиллис. Джоанн сжимала концы шали на худых плечах, а волосатые ноги ее мужа выглядывали из-под длинной ночной сорочки. За их спинами толпились дети разного возраста, которым не терпелось посмотреть на ночных гостей. У Джоанн вид был встревоженный, а Лестер смотрел на визитеров с подозрением, особенно – на Саймона.

– Что-то случилось на шахте? – прошептала Джоанн. – Наводнение? Обвал?

– Все в порядке, Джоанн, – ответила Элис. – Но ты должна завтра пойти в лавку и купить масло.

Супруги в недоумении переглянулись.

– Но масло испорчено… – пробормотала Джоанн.

– Теперь уже нет, – вмешался Саймон, снова заговоривший «по-шеффилдски». У Элис же опять голова пошла кругом. Сколько еще у него образов? Сколько обличий? Как он может так перевоплощаться? Она бы наверняка не сумела.

– Управляющие и нечистый на руку ублюдок Хартли наконец-то образумились? – спросил Лестер. – Избавились от этой гадости?

Элис покачала головой:

– Не совсем. Но они все же обеспечили нас свежим маслом. Так уж получилось…

– Но как?.. – в изумлении прошептали супруги.

– Лучше вам об этом не знать, – ответил Саймон.

Тут Лестер подмигнул ему и с усмешкой сказал:

– В этом ты прав, парень.

Им нужно было посетить еще много домов, а рассвет уже близился.

– Спокойной ночи, – сказала Элис. – И обязательно завтра зайдите в лавку.

С этим они ушли и продолжили обход домов. Иногда их встречали враждебно, но в большинстве случаев – с радостными улыбками. Шкварки были плохой заменой маслу, и Элис слышала от многих женщин, что дети от такого питания худели и бледнели.

– Мы пропускаем дома Дайера, Гандри и Пула, – пробормотал Саймон, когда они пошли дальше. – Пропускаем, потому что они доносчики.

«Интересно, как он сумел догадаться о том, чего не знают многие шахтеры?» – подумала Элис. Но, похоже, от его внимания ничего не ускользало.

– Плохо. Потому что у Гандри и Пула тоже есть жены и дети, – пробормотала девушка.

– Знаю, но не могу рисковать.

Она молча кивнула. Жаль, что эти люди предпочли шпионить за своими в обмен на лишние жетоны. Последствия лягут на их же плечи…

Когда они направились к дому Карров, утренние птицы уже начинали свои песни. Элис вздохнула.

– Жаль, что не все получат масло вовремя. Оно будет распродано.

– Вот и причина заказать новое.

– Ты все продумал, верно?

Уголки его губ приподнялись в улыбке.

– Такие задания – как шахматные партии… Нет, скорее как войны. Каждую битву нужно спланировать. Нельзя бежать по полю, стреляя из «мартингенри» во все, что движется. Либо растратишь пули зря, либо ранишь союзника. А вот заранее спланировав все, мы получим результаты.

– И уже получили. Не так ли? – При этой мысли она улыбнулась. Всего за одну ночь они с Саймоном смогли добиться того, чего она не смогла неделями жалоб и обвинений.

Странное чувство возникло в ее груди. И все вокруг – даже с детства знакомые холмы – казалось прекрасным. Может, это и есть счастье? Нет, скорее удовлетворение. Проблема была решена, и это они с Саймоном ее решили.

– Верно, получили, – ответил наконец Саймон. – И мы хорошо поработали вместе, – добавил он в задумчивости.

– Похоже, ты не был уверен, что я сумею помочь тебе.

– Почему же? Я всегда знал, что ты каким-то образом сумеешь мне помочь. Именно поэтому я все время держался к тебе поближе. Но мы с тобой плохо знали друг друга. Когда я уходил из твоего дома, ты ведь не думала, что можешь мне доверять, верно?

Элис кивнула:

– Да, не думала.

«А сейчас?» – хотелось ему спросить, но он промолчал.

Когда они наконец добрались до дорожки, ведущей к ее дому, уже рассветало. Вскоре люди встанут и приготовятся к очередному трудовому дню в глубинах шахты. А она, Элис… Как ни странно, она не чувствовала усталости, хотя всю ночь не спала. Более того, она снова ощутила уже знакомую легкость – казалось, она может совершить все, что захочет, сделать все, что задумает.

«Всего один взлом – и я неожиданно стала Робин Гудом», – подумала Элис, остановившись у начала дорожки. Повернувшись к Саймону, она подступила к нему поближе, чтобы их не подслушали случайные прохожие или констебли. Его взгляд сделался настороженным, но тело – она чувствовала это – так и полыхало жаром. Она все еще не сказала, доверяет ему или нет, и ее ответ был важен для них обоих.