Дженнифер Вайнер - Чужая роль

Мэгги выскочила на улицу.

Прошла через поселок, миновала Крествуд, Фармингтон и Лондейл, все улицы с вычурными, звучавшими как наименования английских деревушек названиями и совершенно одинаковыми домами-близнецами.

— Заставь ее платить, — шептала себе Мэгги.

Все были у нее в долгу: те, кто издевался над ней в школе, те, кто принижал ее, обращался как с невидимкой, словно ее вообще не существовало. Господи Боже, ей почти тридцать, и ни денег, ни работы. Ни своего жилья.

— Заставь ее платить, — повторила Мэгги, подходя к бассейну. В этот час тут почти никого не было, если не считать нескольких стариков — они загорали, читали, играли в карты по маленькой.

Мэгги переоделась в туалете, разложила шезлонг, улеглась на полотенце и принялась подсчитывать. Сколько нужно, чтобы выбраться отсюда? Пятьсот долларов на билет. Квартирная плата. Еще две тысячи залога за первый и последний месяц проживания. Это куда больше, чем ей удалось скопить.

Мэгги тоскливо застонала, вырвала страницу и положила рядом с шезлонгом.

— Эй! — окликнул ее старик в расстегнутой рубашке, обнажавшей густую спутанную поросль седых волос. — Не сорить!

Мэгги резанула его злобным взглядом, сунула бумажный комочек в карман шорт и продолжала писать.

Инъекции для памяти. Сколько это может стоить?

— Мисс! О, мисс! — позвал незнакомый голос.

Мэгги подняла глаза. На этот раз перед ней стояла старуха в кокетливой розовой купальной шапочке.

— Простите, что беспокою. — Говоря это, она шагнула к Мэгги. Обвисшая плоть на руках и ногах подрагивала. — Но если вы не намажетесь кремом, обязательно сгорите.

Мэгги молча помахала флаконом крема, но старуха и не думала отступать. Мэгги вдруг показалось, что и остальные подвигают шезлонги ближе, молчаливо сжимая кольцо, как в фильме «Рассвет мертвых».

— Вижу, вижу, — закивала женщина, — пятнадцать единиц защиты. Это хорошо, конечно, но тридцать — еще лучше, не говоря о сорока пяти, и крем должен быть несмываемым…

Она уставилась на Мэгги, ожидая ответа. Мэгги проигнорировала ее, но старуха продолжала трещать:

— И я заметила, что спину вы не намазали. Нужна помощь?

Она наклонилась к Мэгги, но мысль о том, что это странное морщинистое создание коснется ее, вызвала брезгливую дрожь.

— Нет, спасибо, — буркнула девушка, качая головой. — Мне ничего не нужно.

— Ну, если что-нибудь понадобится, я рядом, — жизнерадостно объявила старуха. — Кстати, меня зовут Дора. А вас, дорогая?

— Мэгги, — со вздохом отозвалась она, сообразив, что если назовет первое попавшееся имя, потом все равно его не вспомнит. Ладно, теперь старуха от нее отстанет. Так на чем она остановилась? Да, нужно объяснить бабушке, почему она нуждается в инъекциях, как хотела стать актрисой, всегда хотела, и как, лишившись любящей матери, не смогла осуществить мечту. А актрисе нужно иметь память, чтобы запоминать текст роли, так что без уколов не обойтись…

— Простите!

О Господи, опять!

Солнце било в глаза, но все же она сумела разглядеть парочку старперов в шортах, сандалиях и… носках!

— Мы надеялись, что вы поможете нам разрешить спор, — начал тот, что постарше, высокий, тощий и лысый тип, успевший приобрести на солнце цвет лососины.

— Я как бы занята, — процедила Мэгги, показывая блокнот в надежде, что они отстанут.

— Не беспокой девушку, Джек, — велел второй старик, коротышка с бочкообразной грудью, бахромой седых волос, в омерзительных шортах в красно-черную клетку.

— Всего один вопрос, — не отставал Джек. — Я просто хотел узнать… то есть мы поспорили…

Мэгги нетерпеливо вскинула брови.

— У вас такое знакомое лицо! Вы артистка?

Мэгги откинула волосы и удостоила старых болванов ослепительной улыбки.

— Меня снимали в видеоклипе Уилла Смита, — сообщила она.

— Правда? — ахнул старик. — И вы с ним знакомы?

— Ну… не совсем, — ответила Мэгги, приподнимаясь на локтях. — Но я видела его за ленчем. Там были все свои.

Она не успела оглянуться, как рядом возникли еще двое: психованная Дора и тип, наоравший на нее из-за мусора. От него несло нафталином. Длинные белые волосы развевал ветер.

— Актриса! Подумать только! — восхитился Джек.

— Вот это да! — вторил коротышка.

— Из какой вы семьи? — выпалила Дора. — О, ваши дедушка и бабушка, должно быть, так вами гордятся!

— Живете в Голливуде?

— У вас есть агент?

— Больно было, когда делали тату? — прохрипел бочонок на ножках.

— Герман, кому это интересно? — упрекнула Дора.

— Мне, — как ни в чем не бывало ответил Герман, Джек подергал шезлонг Мэгги и произнес слова, прозвучавшие для нее волшебной музыкой.

— Расскажите о себе. Мы хотим знать все.

Саймон поставил портфель на пол и раскрыл объятия.

— Выбор невесты! — объявил он.

Он прочел это выражение в газете маленького городка в центральной Пенсильвании, куда был вынужден приехать на снятие показаний под присягой, и с тех пор постоянно его употреблял.

— Минуту! — откликнулась Роуз из кухни. Она просматривала каталоги трех разных компаний по устройству торжеств, прибывшие с сегодняшней почтой. Саймон осторожно обнял ее.

— Как насчет отбивных из ягненка? — пробормотала она куда-то ему в шею. — Должна сказать, они недешевы.

— Деньги значения не имеют! — с пафосом объявил Саймон. — Торжество нашей любви должно быть отмечено с подобающей помпой! И отбивными из ягненка!

Роуз поставила на стол коробку в подарочной упаковке.

— Прислали сегодня. Не могу понять, что это такое.

— Свадебный подарок, — пояснил Саймон и, потирая руки, принялся читать обратный адрес. — От тети Мелиссы и дяди Стива!

И, бодро открыв коробку, уставился на содержимое. Последовала длинная пауза, после чего Саймон нерешительно откашлялся.

— Думаю, это подсвечник.

Роуз извлекла из бумажного гнезда увесистый стеклянный слиток и поднесла к свету.

— Нет здесь никакой свечи.

— Да, но вот место для свечи, — настаивал Саймон, показывая на довольно мелкое углубление в одной из граней.

— По-моему, оно недостаточно глубоко для свечи. Если бы это был подсвечник, они наверняка упаковали бы и свечу.

— Но это должен быть подсвечник, — настаивал Саймон, впрочем, без особой уверенности. — Иначе что же это такое?

— Может… конфетница?

— Для одной конфеты?

— Или орешков.

— Нет, сюда ничего не поместится.

— Ну… не знаю.

Они уставились друг на друга.

Наконец Саймон взял открытку и стал писать: «Дорогие тетя Мелисса и дядя Стив! Спасибо за чудесный подарок. Он будет выглядеть…» Чудесно?

— «Чудесно» ты уже написал, — напомнила Роуз.

— Великолепно… — поправился Саймон. — «…великолепно в нашей гостиной и доставит немало веселых минут всем, кто попытается угадать, что же это, во имя Господа Бога, такое. Спасибо за то, что вспомнили о нас. Ждем встречи».

Саймон подписался, закрыл колпачком ручку и с сияющим лицом повернулся к Роуз.

— Ну вот!

— Не может быть, чтобы ты это написал!

— Конечно, нет, — вздохнул Саймон. — Сколько еще осталось?

Роуз сверилась со списком.

— Пятьдесят один.

— Разыгрываешь?

— Ничего подобного! И вообще, это ты во всем виноват!

— Только потому, что мои родные покупают нам подарки…

— Только потому, что у меня нет такого чудовищного, непристойного количества родных…

Саймон встал, обхватил Роуз за талию и чмокнул в шею.

— Возьми свои слова обратно!

— Просто непристойное количество!

— Возьми свои слова обратно, — повторил он, — или я заставлю тебя выполнять любое свое желание!

Роуз ловко вывернулась из его объятий.

— Не дождешься! — выдохнула она. — Ни за что не буду писать за тебя благодарственные открытки!

Саймон прижал ее к себе, поцеловал и провел рукой по волосам.

— Открытки могут подождать.

Позже, лежа в постели, голая, теплая под пуховым одеялом, Роуз повернулась на бок и наконец сказала то, что не давало ей покоя с момента, как Саймон пришел домой:

— Знаешь, сегодня звонил отец. Насчет Мэгги.

Лицо Саймона осталось бесстрастным.

— Вот как?

Роуз плюхнулась на спину и уставилась в потолок.

— Она снова появилась. Отец сказал только, что у нее все в порядке. Он хочет видеть меня, чтобы рассказать подробнее.

— О'кей, — согласился Саймон.

Роуз закрыла глаза и покачала головой.

— Не уверена, что хочу знать все, что бы там ни было Я просто…

Она осеклась и прикусила губу.

— Дело в том, что Мэгги… она… ужасна.

— Ты это о чем?

— Она…

Роуз поморщилась. Как объяснить любимому мужчине, что представляет собой ее сестра? Сестра, способная украсть деньги, туфли и даже бойфренда, а потом исчезнуть на несколько месяцев?

— Поверь мне на слово. Она невыносима. И учиться не может, у нее дислексия…

Роуз снова смолкла. Дислексия на самом деле была всего лишь надводной частью айсберга, именуемого «Мэгги». До чего же похоже на сестру: появиться, как только они объявили о помолвке и наконец у Роуз появился шанс раз в жизни быть в центре внимания!

— Она обязательно испортит нам свадьбу, — обреченно сказала Роуз.

— А мне казалось, это Сидел должна испортить свадьбу, — поправил Саймон.

Роуз невольно улыбнулась.

— Ну, Мэгги тоже внесет свою долю.

Господи! Все шло так гладко, пока Мэгги скрывалась бог знает где. Ни кредиторов, с самого утра требующих оплаты по счетам, ни бывших или потенциальных любовников, не дающих спать Саймону и Роуз. Все вещи на своих местах. Ни туфли, ни одежда, ни деньги больше не пропадали. Машина стояла там, где она ее оставила.

— Вот что я скажу тебе, — продолжала Роуз, — сестра не будет моей подружкой. Ей крупно повезет, если она вообще получит приглашение.

— О'кей, — повторил Саймон.

— И еще больше повезет, если пригласят к ужину, — продолжала Роуз.

— Что ж, мне больше достанется!

Роуз снова посмотрела в потолок.

— Думаю, эта стеклянная штука — что-то вроде салатницы.

— Я уже запечатал конверт. Забудь, — посоветовал Саймон.

— Ладно, — согласилась Роуз и, закрыв глаза, принялась мечтать о нормальной семье. Такой, как у Саймона. Ни погибшей матери, ни исчезнувшей сестры, ни отца, все чувства которого сосредоточились на биржевых сводках, и уж, конечно, никакой Сидел.

Она на секунду прислонилась щекой к прохладной подушке, прежде чем встать, выйти в гостиную и повертеть в руках благодарственную открытку, карточку из тяжелой кремовой бумаги с именами Роуз и Саймона, напечатанными по обе стороны гигантского С, первой буквы фамилии Стайн, которую не будет носить Роуз. Но хотя она объяснила это мачехе, Сидел, пропустив ее слова мимо ушей, заказала им эти открытки с монограммой, предполагавшей, что падчерица будет Роуз Стайн, хочет она того или нет.

«Дорогая Мэгги, — подумала Роуз. — Как ты могла поступить так со мной? И когда ты вернешься домой?»

Элла подошла к изгороди, за которой голубела вода бассейна, и прижалась лицом к сетке.

— Там, — выдохнула она, вложив в единственное слово горечь и разочарование, не дававшие вздохнуть полной грудью. — Она там.

Льюис подошел к ней. За ним последовала миссис Лефковиц на своем новом скутере. Все трое выстроились у изгороди, глядя сквозь решетку на Мэгги.

Девушка лежала в шезлонге на краю голубого бассейна, неотразимая в новеньком розовом бикини, с серебряной, тонкой, как волосок, цепочкой, блестевшей на животе. Кожа лоснилась от крема для загара. Масса вьющихся локонов сколота на затылке. Глаза спрятаны за маленькими круглыми темными очками. Вокруг сидели четверо: старушка в выцветшей розовой резиновой купальной шапочке и три старика в шортах. На глазах Эллы один из стариков подался вперед, словно хотел о чем-то спросить Мэгги.

Внучка приподнялась на локте, задумчиво нахмурилась и что-то ответила. Вся компания разразилась смехом.

— Интересно, — протянул Льюис. — Похоже, у нее появились новые друзья.

Сердце Эллы болезненно сжалось, но она промолчала. Мэгги продолжала развлекать знакомых и выглядела при этом куда более спокойной и непринужденной, чем обычно в присутствии Эллы.