Владислава Мека - Чужая семья. Мачеха

Выгнал, чтобы кинуться следом. Ну не дурак ли? Бежал сломя голову к той, которую сам отверг. Бежал и готов был сам встать на колени, только чтобы она осталась. А потом увидел самую страшную картину за всю свою жизнь. Я видел, как моя хрупкая, нежная и такая неповторимая Ева стоит на краю моста. Она с самого начала была готова к моему отказу и знала, как поступит, если все же получит его.

Я никогда не благодарил так Бога, как в тот момент, когда мне удалось в последнее мгновение схватить ее и не дать упасть. И тогда я понял, что больше, чем обладать ею, я хочу, чтобы она жила. Потому, что я смогу выдержать, если она будет не моя, но будет. А вот если Ева исчезнет из этого мира, я исчезну в эту же секунду.

Она потеряла сознание и пришла в себя, только когда я принес ее домой.

— Ты вся моя жизнь. Слышишь, глупая?! — заорал я, что есть мочи.

— Тогда, дай и мне жить…

В ее глазах я видел пустоту. Этого ли я хотел? К этому ли стремился? Я убил отца за нее. Я разрушил ее мир, за нее. Я отобрал смысл ее жизни, за нее. Но, так и не получил ее. Потому, что боролся до конца за ее любовь. И только сейчас я понимаю, что за любовь не борются, любовь не получают. Любовь отдают, ничего не требуя взамен. И поэтому она так любит сына, и поэтому она никогда не полюбит меня. Я держал ее в своих тисках, а надо было отпустить в надежде, что если захочет — вернется, а — нет, что ж, насильно мил не будешь.

— Завтра я уезжаю. Один. Ты — свободна, Ева.

Ева.

Это было необычное время. Сказала бы, время перемен. Когда я не знала, что ждет дальше, но верила, что все наладиться. И у меня были все основания так думать. Ведь менялась моя судьба. Кажется, сон стал явью. И впервые это не кошмар.

Что же изменилось? Для начала, я получила своего сына. Это не моя заслуга. Алексей отдал мне Артема, но счастья данный факт не преуменьшал. Правда, мне поступил ряд условий и не сказать, что эти условия были невыполнимы. Даже больше, они казались некими привилегиями. Весь бизнес семьи Громовых, находящийся в городе, как и все недвижимое и движимое имущество, отходило моему сыну, в права наследования он вступал по достижению совершеннолетия, а пока я, как его опекун должна была вести все дела. Алексей, если и не любил ребенка, то заботился о нем однозначно.

Второе и более странное желание Алексея — все общие дела вести через посредника — адвоката, фактически, я не должна была пересекаться с отцом моего сына. Артем же мог навещать отца, в том случае, если сам изъявит такое желание. Я понимала, последняя фраза брошенная Алексеем имела совершенно определенное значение "Ты свободна, Ева", он не только освобождал меня от себя, но и сам освобождался от меня и сына. Что ж, ничего не имею против.

Первые две недели были самыми сложными, пока оформлялись все бумаги и меня вводили в курс дел. Я ведь уже говорила, что работать никогда не любила. А тут было работы — непочатый край. К тому же, мне хотелось побольше времени уделять Артему. Сынок за то время, что я не была рядом отвык от меня и первые пару дней плакал стоило мне взять его на руки. Еще и зубки начали резаться. В общем букет из стресса и бессонных ночей. Но, я не жалуюсь. Мое счастье наступило именно в этот сложный промежуток времени.

няню все же пришлось нанимать. Физически я не справлялась с таким объемом работы. Но, на этот раз я сама подбирала женщину и нашла ту, которая подходила мне. Немолодая Светлана Васильевна умела ладить с детьми и имела большой послужной список. Мы быстро нашли общий язык.

Так и стали жить — втроем. Ричарда Алексей забрал с собой в Москву. И признаться, я была ему благодарна. За псом мне смотреть было сложно. Особенно, без домработницы, но за то время, что я провела с нанятыми Алексеем надсмотрщицами у меня возникло стойкое отвращение к посторонним в доме. В целом, жизнь менялась в лучшую сторону.

Тимур, которое я поблагодарила за помощь, уехал из города. Он не хуже меня понимал, что ему больше нечего делать рядом со мной. Отвечать на его симпатию больше чем, как по-дружески я не была способна, а свой долг перед моим братом он выплатил сполна. Теперь Тимур мог спать спокойно и как мне кажется, это для него было главным.

Что же главное для меня? Ответ всегда будет один — мой ребенок. Как по мне ответ очевиден и лишен всякой логики, зато полон любви. Настоящей, чистой и всепоглощающей любви.

Алексей.

Я уехал. Уехал как можно дальше и сделал все, чтобы больше не пересекаться с женщиной, что украла и растоптала мое глупое сердце. Уехал от женщины, что стала моей погибелью. Сбежал, оставив ее в покое и как не странно, уже не жалею об этом. Для меня все кончилось. Кончилось в тот момент, когда я понял, что не могу получить ее любовь. А ненависть и презрение от нее мне никак не улыбалось. Хотя, признаюсь, ничего большего и ожидать не стоило.

Мне основательно "снесло башню" и я не отрицаю этого. Такие, как Ева сводят с ума, лишают рассудка. Но, только благодаря Еве, я узнал, что такое вообще может быть. Раньше не верил и не знал. Хотя, слышал, что первая любовь часто бывает несчастной. Моя — такая. Она — несчастная. Для меня. Но, я не жалею. Правда, не жалею. На самом деле, я — очень богатый человек потому, что познал то, что многим не дано. И без разницы, что все вышло не так, как я хотел.

Меня начало отпускать… Да кому я вру? Не думаю, что меня когда-нибудь отпустит. Просто, сейчас, боль притупилась, тоска стала постоянной спутницей и поэтому она уже не так сильно бьет по мне. Думаю со временем, все это притупиться. Не забудется и не пройдет, но станет терпимо. Я очень на это надеюсь. И жду, когда же уже наступит это время. Но, пока все еще я остро ощущаю, как боль течет по венам. И не пытаюсь с этим бороться, так, я хотя бы, знаю, что мои чувства на месте. А единственные чувства, что меня одолевают — это непреодолимое, кровоточащие желание быть с Евой.

Радует одно, сейчас, как никогда раньше, я во мне меняется все. Я становлюсь другим человеком. Тем, как умеет признавать поражение и сносить горечь ударов судьбы.

Кто-то скажет, что я сам во всем виноват. Кто-то скажет, что Бог покарал меня за недопустимые желания и убийство самого главного человека в моей жизни. И я не стану спорить и доказывать что-то. Я — согласен. Возможно, все именно так. Но, любой, кто когда-нибудь любил, поймет, что если эта болезнь распространяется только на одного, а второму — все равно, больной пойдет на любые ухищрения, чтобы заразить второго. И только маленькая, мизерная часть таких больных будет готова сразу и без промедления болеть в одиночестве. Я пытался заразить Еву собой, но не вышло. Поэтому я хочу переболеть и думаю у меня получиться. Надо только подождать…

Отступление (или огромный эпилог).

15 лет спустя.

Ева.

Вечер выдался жуткий. Столько народу я уже лет пять не видела. Сегодня же мне довелось не только наблюдать за этой массой разносторонних личностей, но и перезнакомиться с половиной из присутствующих. Каков повод? Слияния более шести крупнейших холдингов страны. Ко мне это относилось "поскольку — постольку", а прийти все равно понадобилось. Радовало только одно — мою руку ласково, но крепко сжимала большая ладонь сына. Темка, не выдержав моего нытья сдался под натиском материнских просьб и пошел со мной, точнее поехал. Пришлось тащиться в столицу. Хотя, я рада. Устала за этот год просиживать штаны или скорее юбку в своем кабинете.

Украдкой взглянула на сына и как всегда, не смогла отвести глаз. Мой Артем вырос из маленького пищащего конвертика в высокого, сильного юношу. Я с трудом могла себе представить, что когда-то держала его на руках. Теперь это он мог запросто поднять меня и даже на шею себе посадить, что сделал, когда приезжал в город гастрольный тур одной некогда популярной группы. Они выступали на главной площади и из-за спин впереди стоящих я почти ничего не видела, тогда Тема улыбнувшись, схватил меня и посадил себе на шею. Мы вообще смотрелись очень странно. Сыну от меня достались только глаза и непробиваемое равнодушие к окружающим неприятностям. Поэтому многие считали, что он кто угодно, но не мой сын. Впрочем, это не умоляло моей любви и гордости за него.

Умный, любознательный и эффектный мальчик. В школе он заслуженно считался кумиром среди одноклассников. Но, не зазнавался. Всегда был доброжелателен, даже с врагами сохранял военный нейтралитет. Он увлекается спортом, оттого и вымахал так. Нет подростковой угловатости и угрей, не страдает от комплексов и точно знает, чего хочет от жизни. Я могу быть не объективна, но для меня Артем самый лучший мальчик на планете. И потому я очень стремлюсь быть для него лучшей матерью. Удается с переменным успехом. Порой мне даже кажется, что это не я о нем забочусь, а он обо мне. И сегодняшний выход в свет тому прямое доказательство.

— Ма, перестань так смотреть на меня, я смущаюсь — широко улыбается сын.

— Смеешься над старой женщиной, нехорошо сынок — улыбаюсь я в ответ.

— И в каком месте ты старая? Все окружающие мужики только и мечтают познакомиться с такой красивой девушкой — делает мне комплимент этот лгунишка.

— Чего же тогда не знакомятся?

— Они уверенны, что я — твой муж или любовник, вот и не лезут на рожон — фыркает Артем.

— Ври больше — заражаюсь я его весельем.

Не стану говорить, что я — древняя старушенция, но возраст дает о себе знать, мне уже не двадцать и даже не тридцать. В этом году будет сорок и признаться по чести, эта цифра не пугает. Я довольна своим возрастом и не пытаюсь казаться младше. Мне это просто ни к чему. Главное мое доказательство того, что жизнь проходит не зря — стоит рядом.

— Ма, когда я врал? — надул красивые губы сын и сдвинул черные брови ближе к переносице — кстати, вон мужик, хоть и с дамой пришел, а пялиться на тебя, будто сожрать готов.

— Где? — повернулась я, окидывая взглядом присутствующих…

Быть этого не может! Или наоборот? Очень даже может. Он так изменился, но я все равно почти сразу узнала его. Алексей. Наши взгляды встретились, мой — изумленный и самую малость испуганный и его — острый, как бритва, жесткий. Время остановилось. Сколько же прошло с тех пор, как мы виделись в последний раз? Много. Безумно много лет. Но, я до сих пор так и не справилась со своими застарелыми страхами, невольно отступаю вправо, закрывая собой сына. Алексей этого не замечает. Он вообще ничего не замечает потому, что продолжает удерживать мой взгляд в омуте своих глаз. Нас разделяет толпа, а такое чувство, что мы одни в зале. В зале полном незнакомцев. Я первая отвожу взгляд.

— Ма, ты его знаешь? — удивленно смотрит на меня сын.

Конечно, малыш не встречался с отцом ранее, он даже его фотографий не видел. И не потому, что я была против. Артем сам так решил. Он не хотел знать человека, что не желал принять его. а Алексей не желал. Сын как-то пытался созвониться с ним, но неудачно. Я же не пыталась насильно их познакомить. Лет семь назад узнала, что Алексей женился и у него все наладилось. Зачем портить ему жизнь нашим с сыном вмешательством? Не стоит.

— Тем, как думаешь, мы можем уже уйти отсюда? Все равно нас это не касается? А я так устала, еще и самолет рано утром. Поехали в гостиницу? — трусливый побег. Я бы сказала, очень трусливый. Но, кто меня осудит?

— Как хочешь. Я с самого начала предлагал тебе не тащиться на это сборище неудачников — усмехнулся сын и перехватив меня под локоток, словно крейсер рассекающий волны направился к выходу.

— Я согласилась только потому, что ужасно заскучала. Мы весь год просидели дома — попыталась я себя оправдать.

Соскучилась, да? Вот мне и веселье. Я спиной чувствовала жгущий лопатки взгляд и знала, что бежать глупо. Но продолжала несмело следовать за сыном. Лучше убраться отсюда подобру — поздорову.

— Ева! — он окликнул меня, когда я уже садилась в салон машины.

Вздрогнув, обернулась. Алексей стоял в паре — тройке метров от нашей машины. Сын тоже обернулся и даже сделал попытку подойти поближе. Но я положила ему руку на плечо заставив обратить на себя внимание:

— Садись в машину и подожди меня — мой голос за столько лет управления компанией стал командорским, когда дело касалось приказов.

Лешка вскинул правую бровь и напрягся, но через секунду его плечи расслабились и опустились. С матерью он спорить не привык и оттого безропотно открыл дверцу переднего сидения и пыхтя уселся рядом с водителем. Я же неспешно, стараясь не запнуться в длинном платье цвета свежей крови, направилась к Алексею. Остановилась почти вплотную к нему и приподняв голову вгляделась в знакомые черты: