Женевьева в ужасе уставилась на Джека. Теперь стало ясно, зачем ему понадобились ключи тюремщика Симса. Подойдя к окну, Джек бросил беглый взгляд на Хейдона, потом обернулся к Женевьеве и пожал плечами.

— Я не думал, что он придет сюда.

— Ты его знаешь? — воскликнул Саймон, с благоговением глядя на Джека.

— Он принц? — возбужденно спросила Аннабелл. Джек фыркнул.

— Едва ли. Он…

— Он уходит! — завопила Грейс, вновь привлекая всеобщее внимание к Хейдону.

— О боже! — с сочувствием пробормотала Шарлотта. — Он же еле двигается.

— Что с ним случилось? — поинтересовался Джейми.

— Его сильно избил тюремный надзиратель за попытку помочь мне. — Джек с вызовом посмотрел на Женевьеву.

— Мы должны остановить его! — громко заявил Саймон. — Пошли!

— Подождите! — крикнула Женевьева, когда дети устремились к двери.

Они неохотно остановились.

— Я не уверена, что это удачная идея, — начала Женевьева, пытаясь выиграть время, чтобы придумать какой-нибудь выход.

— Мы ведь должны ему помочь, верно? — спросила Шарлотта.

— Конечно, должны, — заверил ее Джейми. — Женевьева всегда помогает людям.

— Он ведь помог Джеку, — рассудительно заметила Грейс.

— Мы должны его остановить, — заявила Аннабелл, театрально всплеснув руками, — пока он не исчез навсегда.

Женевьева беспомощно посмотрела на Джека.

Он разглядывал ее с холодным презрением, как будто ожидал от нее такой реакции, затем, повернувшись, направился к лестнице.

Дети, не дожидаясь разрешения, помчались вниз следом за Джеком — их светлые хлопчатобумажные ночные рубашки развевались, как крылья.

— А ну, стойте! — рявкнул Оливер, внезапно появляясь из кухни с топором в дрожащих высохших руках. — Там стоит какой-то грязный мошенник — я собираюсь разрубить его на кусочки и отдать их Юнис, чтобы она приготовила из него жаркое!

— Разве можно пугать детей такими глупыми разговорами, Олли? — упрекнула его Дорин; на ее худом морщинистом лице отразилось неодобрение. — Как я смогу их кормить, если ты забиваешь им голову такой чушью?

— Я бы не стала готовить жаркое из этого бедного полуголодного бродяги, — добавила Юнис, с трудом протискивая свои пышные формы в переполненный коридор. — Одни хрящи и жилы.

— Ты не должен убивать его, Оливер! — совершенно серьезно заявила Шарлотта. — Он ранен!

— И он друг Джека, — поддержала ее Грейс.

— Мы хотим пригласить его в дом, — объяснила Аннабелл.

— Тогда, может быть, выпьем чаю? — с надеждой спросил Саймон. — Я проголодался.

— В такой час? — Юнис испуганно посмотрела на Женевьеву. — Но мы не можем принимать гостей в ночных рубашках!

— Он не будет возражать, — заверила ее Шарлотта.

— Он только что из тюрьмы! — пискнул Джейми, словно это было решающим доводом в пользу задуманного предприятия.

Джек распахнул парадную дверь. Дети высыпали на крыльцо. Вдали виднелась медленно удаляющаяся фигура Хейдона.

— Эй! — окликнул Саймон.

— Вернитесь! — крикнула Шарлотта.

— Мы не позволим Оливеру разрубить вас на жаркое! — пообещала Аннабелл.

Понимая, что последнее заверение может показаться Хейдону не особенно привлекательным, Джек ринулся босиком в темноту и догнал Хейдона, прежде чем тот успел скрыться за углом.

— Все в порядке, — сказал Джек. — Вы можете войти. Хейдон недоверчиво уставился на него. Жар вконец измучил его, каждый шаг требовал изнуряющих усилий. Хейдон сейчас плохо соображал, но одно он понимал ясно — ни к чему подвергать опасности мисс Макфейл и стайку детей в белых ночных рубашках, которые звали его с крыльца. Это никак не входило в его планы. — Нет.

— Вы слишком слабы, — настаивал Джек, — а скоро весь Инверэри начнет вас искать.

— Я не хочу, чтобы она знала… — язык с трудом повиновался Хейдону. — Не хочу, чтобы она в этом участвовала.

— Она не возражает, — солгал Джек. Он обхватил рукой Хейдона, поддерживая его. — Она хочет, чтобы вы вошли.

Хейдон посмотрел на Женевьеву. Ее высокая, стройная фигура в кремовой ночной рубашке возвышалась над возбужденно размахивающими руками детьми. Туман в глазах не позволял ему разглядеть выражение ее лица.

В этот момент она казалась Хейдону похожей на ангела.

— Только на эту ночь, — пробормотал он. — Не больше.

Тяжело опираясь на Джека, Хейдон поплелся к дому. Джек проводил его в холл. Хейдон окинул собравшихся пустым взглядом и рухнул на пол.

— Что случилось с твоим другом, парень? — Оливер нахмурился. — Он скверно выглядит.

— Его избили, — объяснил Джек. — И он болен.

— Болен, говоришь? — фыркнула Дорин. — Да он выглядит так, что краше в гроб кладут.

Джейми с тревогой посмотрел на Женевьеву.

— Он умрет?

— Конечно, нет, — ответила она очень уверенно. Хотя на самом деле очень в этом сомневалась. Даже если ей удастся вылечить этого человека, он осужден на казнь, и, если его поймают, что наверняка произойдет, он будет повешен. А она?.. Будет признана соучастницей, укрывательницей убийцы.

Женевьева выбросила эти мысли из головы. Важно, что он тяжело ранен и нуждается в помощи. Остальное потом.

— Оливер, пожалуйста, помоги Джеку отнести его друга в мою комнату. Положите его на кровать, — велела она. — Юнис, подогрей бульон. Да и чай завари покрепче. А ты, Дорис, принеси два кувшина — с горячей и холодной водой, мыло и мазь. Саймон и Джейми пусть тащат ко мне в комнату дров побольше и подбросят в камин. Аннабелл, Грейс и Шарлотта, постарайтесь найти старую чистую простыню и разорвите ее на узкие полосы для перевязки.

Все устремились в разные стороны выполнять распоряжения.

Переведя дыхание, Женевьева поспешила наверх в свою спальню.

— Нужно снять с него эти лохмотья, — заметил Оливер, опустив Хейдона на кровать. — Хотите, чтобы я их сжег? — Он многозначительно посмотрел на Женевьеву.

Она кивнула. Оливер был хорошо знаком с молескиновыми курткой и брюками с подтяжками и хлопковой рубашкой, составляющими местную тюремную робу, и явно не желал, чтобы кто-то посторонний признал эту одежку, найдя ее в мусоре. А пепел и зола никого не выдадут.

— Эй, парень, помоги мне его усадить. Надо стащить с него все это, — сказал Оливер Джеку.

Их подопечный оказался весьма крупным мужчиной, так что им пришлось втроем поднимать и переворачивать его, снимая грязную одежду. Наконец Хейдона удалось раздеть до пояса.

— Боже мой! — Женевьева в ужасе уставилась на багровые и черные синяки и кровоподтеки, покрывающие мускулистый торс. — Это все тот надзиратель?

Джек покачал головой.

— Он попал в тюрьму уже избитым. Сказал, что на него напали. Вот почему Симс ударил его по ребрам, — в его голосе послышалась ненависть. — Он знал, что это больнее всего.

— Тюремщики — скверный народ. — Лицо Оливера стало мрачным. — Мне в свое время тоже от них досталось. Тебе лучше отвернуться, девочка, пока мы с Джеком стащим с него штаны.

— Пойду посмотрю, что там Дорин так долго, — внезапно смутившись, сказала Женевьева.

Вернувшись через несколько минут с кипой тонких полотенец, она застала свою спальню в полном беспорядке.

— Нельзя класть дрова в камин, как кирпичи, — поучал Оливер Саймона и Джейми, ковыряя кочергой в очаге, откуда валил густой серый дым. — Если не дать им места для дыхания, они заставят вас пожалеть об этом.

— Девочки, не могли бы вы делать это в другом месте? — закудахтала Юнис, едва не налетев на Аннабелл, Грейс и Шарлотту, которые сидели на огромной простыне, словно собираясь устроить пикник.

— Пожалуй, нам лучше слезть с простыни, если мы хотим ее разорвать, — задумчиво промолвила Шарлотта.

— Чепуха, — возразила Грейс. — Гораздо лучше нам всем сесть на нее, вот здесь, тогда этот кусок будет очень удобно оторвать. И она резко потянула ткань в разные стороны и торжественно предъявила подругам оторванный кусок.

— Посмотрите на меня — я арабская принцесса! — Аннабелл встала и прикрыла лицо куском простыни. — О, где же мой прекрасный шейх?

— Жаль, что мы не можем бросить этого беднягу в ванну, — заметила Дорин, глядя на Хейдона и уперев в бока покрасневшие от работы руки. — Это лучший способ отмыть человека.

— Или утопить его, — усмехнулся Оливер и передал кочергу Саймону, который тут же начал размахивать ей как мечом. — Особенно в таком состоянии.

— Я помогу его вымыть, — предложил Джейми, вынимая из таза мокрую тряпку и разбрызгивая воду по кровати. — Я умею.

— Нет, нет, не стоит. — Женевьева положила полотенца и забрала у Джейми тряпку. — Оливер, Дорин и я позаботимся о друге Джека. Остальные могут идти спать. Саймон удрученно посмотрел на нее, перестав фехтовать кочергой.

— Но мы хотим помочь.

— Мы не будем шуметь, — заверила Грейс.

— И путаться под ногами, — добавила Шарлотта.

— Пожалуйста! — хныкала Аннабелл из-под своей импровизированной чадры.

Женевьева вздохнула.

— Я ценю ваше желание помочь. Но в этой комнате слишком много людей, и самой лучшей вашей помощью будет лечь в постель и как следует выспаться. Завтра для вас найдется много других дел.

— Каких? — с энтузиазмом спросил Джейми.

— Об этом я скажу вам утром. Юнис, пожалуйста, отведи детей в их комнаты и посмотри, чтобы они легли.

— Ну-ка идите сюда, голубчики. — Юнис раскрыла объятия и прижала к себе детей своими пухлыми руками, словно стайку птичек. — Если будете слушаться, утром получите по вкусной конфете.

Обрадованные заманчивой перспективой дети сразу же замолчали и выбежали из комнаты.

— Ты тоже можешь идти спать, Джек, — сказала Женевьева, окуная тряпку в теплую воду. — Мы справимся без тебя.

— Вы собираетесь выдать его полиции? — резко спросил Джек.

Дорин посмотрела на человека, распростертого на кровати, и ее старческие глаза испуганно округлились.

— Святые угодники! — ахнула она. — Неужто это убийца, который сбежал из тюрьмы сегодня вечером?

Женевьева выжала тряпку и начала мыть ею лицо Хейдона.

— Если бы не он, Джек был бы сегодня жестоко избит, — спокойно сказала она. — Правда, Джек?

— Я ему не родня и не приятель. — Голос Джека был тихим и яростным. Казалось, мальчик готов броситься на всякого, кто ему возразит. — Однако он, больной и раненый, оттащил от меня этого ублюдка-тюремщика и пригрозил убить его, если тот тронет меня снова. Потом его за это избили.

Женевьева провела тряпкой по щеке Хейдона. Его лицо заросло черной, минимум недельной щетиной, под глазами темнели круги. Но несмотря на это, он казался необычайно красивым мужчиной. «Он осужден за убийство», — напомнила себе Женевьева.

Все-таки удивительно, что убийца бросился защищать беспомощного мальчишку, сам едва держась на ногах.

— Ты знаешь, кто он, парень? — спросил Оливер, озабоченно сдвинув седые брови — Или кого он убил?

Джек покачал головой.

— Я делил с ним камеру несколько дней. Он мало говорил, но, судя по его речи, не из простых. Надзиратель обращался к нему «ваша светлость».

— Это ничего не значит, — фыркнула Дорин, беря тряпку, чтобы помочь Женевьеве мыть Хейдона. — Тюремщики всегда так насмехаются над заключенными. Такая у них забава.

Джек с любопытством посмотрел на нее.

— Откуда вы знаете?

— Потому что я тоже побывала в тюрьме, — просто ответила она.

— Мы все там были, парень, — добавил Оливер, чувствуя удивление Джека. — Конечно, кроме мисс Женевьевы. — Он усмехнулся.

— Но мисс Женевьева знает, что там творится. — Дорин бросила на Женевьеву взгляд, полный обожания, и продолжила энергично оттирать от грязи руку Хейдона.

— Сейчас власти разыскивают его, — задумчиво произнесла Женевьева, осторожно проводя тряпкой по покрытой синяками груди беглеца. — Мы с Джеком последними видели его в камере. Нас, несомненно, захотят допросить, они же не найдут его этой ночью.

— Я не стану с ними разговаривать, — свирепо заявил Джек.

— Боюсь, придется, Джек. — Она вгляделась в лицо Хейдона.

«Я не убийца», — сказал он, глядя ей прямо в глаза и отчаянно стиснув ее руку. В тот момент она ему почти поверила. Женевьева ничего не знала ни о нем самом, ни о преступлении, за которое его осудили. Но она знала, что в свои последние часы на земле он больше беспокоился о судьбе озлобленного вороватого юнца, чем о своей собственной. А когда парню пришлось солоно, вмешался, подставив себя под удар.

— Другой вопрос, что именно мы им скажем, — негромко, но решительно закончила она.

Хейдон чувствовал себя так, словно его поджаривали на медленном огне.

Он метался из стороны в сторону, отчаянно пытаясь погасить пламя или глотнуть холодного воздуха, чтобы ослабить ужасное жжение. При этом он дрожал с головы до ног — его зубы стучали, и время от времени челюсти стискивались так сильно, что казалось, будто кости вот-вот треснут. Каждое движение причиняло невыносимую боль, пронизывающую все тело. Хейдон не мог ни шевелиться, ни лежать неподвижно — и то и другое вызывало нестерпимые мучения. Он пробовал кричать, но из горла вырывались только слабые хриплые звуки. Его душу переполняло лишь одно желание — чтобы этот кошмар поскорее кончился, пусть даже вместе с жизнью. Бог не может быть настолько жестоким, чтобы заставлять его терпеть такие страдания.