У Нины созрел очень выгодный и для нее и для будущего ее дочери план. Мешали только Татьяна и Елена Гриф.

Нина с сожалением прищелкнула пальцами. Жаль, что не получилось с душевным разговором. Это был подготовительный этап для осуществления задуманного. Но сорвалось. И мать лишнего наговорила, и Элька от клиента рано пришла. Нина поежилась. Клиенты…

3

Год назад высокая, вызывающе яркая Эльвира подсела на лавочку к Нине, попросив закурить. Разговорились. Нине стало понятно с первого взгляда, чем живет эта девушка. Да и видела она ее не раз из окна своей кухни на Варшавском шоссе.

— Слушай, подруга, а ты как живешь? — вдруг спросила Эля, закуривая очередную сигарету.

— Плохо живу, — отчего-то разозлилась Нина. Эта девица была красиво одета, от нее пахло хорошими духами, и курила она отнюдь не «Яву». Ароматный дым «Парламента» кружил Нине голову.

— Вот ты говоришь, что жиличка от тебя съехала. А ты еще кого-нибудь присмотрела? — продолжала Эля.

— А у тебя какие-то предложения? — осторожно спросила Нина.

— Предложение есть. Вот только не знаю, как ты на это прореагируешь. — Эля задумчиво уставилась своими большими глазами на Нину.

— Спать с мужиками за деньги не буду, — твердо сказала Нина.

— Я еще ничего не сказала, — усмехнулась Эльвира, — пока я только хочу снять у тебя комнату. Вот, — она порылась в яркой сумке и вытащила паспорт. — Можешь списать данные. И вообще, холодно уже, может, пойдем к тебе, кофейку попьем, поговорим.

Нина с сомнением посмотрела на Элю. Та широко и по-доброму улыбалась.

— Не дрейфь, Нинок, мне твои шмотки не нужны. Я действительно дело предлагаю.

Они поднялись в квартиру. Ксюха уже спала, прижав к животу большого плюшевого мишку.

— Не девочка, а ангел, — умильно проворковала Эля, погладив Ксюху по льняным кудряшкам.

— Ага, — хмыкнула Нина. — Это когда спит. Завтра глаза откроет, поглядишь, что это за ангел.

Они прошли на кухню. Нина выставила нехитрое угощение. Достала початую бутылку вина, оставшуюся от приезда свекрови. Сев за стол, они выпили по бокалу, и Эльвира выложила ей свое предложение.

— Значит так. Я снимаю у тебя комнату, плачу сто долларов в месяц и процент с каждого клиента, которых буду приводить сюда.

— Да ты в уме, Элька! — тут же взвилась Нина. — У меня ребенок маленький, соседи с ушами и глазами, словно локаторы. Да нас за бордель посадят!

— Знаю, что ребенок, — спокойно отреагировала Эля, наколов на вилку кусок колбасы. Засунула в рот и тут же выплюнула. — Фу, гадость. Как ты это ешь?

— На что хватает, то и покупаю, — проворчала Нина.

— Ладно, завтра я забью холодильник нормальной едой. Если, конечно, договоримся.

И они договорились. Оказалось, что у Эльвиры есть пара-тройка постоянных клиентов, которые готовы с радостью встречаться с Элечкой, но на ее территории. Двое из них могут позволить себе большую и страстную любовь только днем, а третий глубокой ночью.

— Если кто тебя спросит, один мужик — мой любовник, другой за тобой ухаживает. А третий появляется раз в две недели, авось ночью не просекут, — убеждала Эля. — Мужики все солидные, платят хорошо, но не настолько, чтобы купить мне квартиру или даже снять. Скупердяи, в общем-то. Днем ты на работе, Ксюха учится, так что психологической травмы для тебя и дочки никакой. Если вдруг девочка или ты заболеете, сворачиваем работу и ждем выздоровления. На этот период я работаю вне дома. Как и в выходные. Ну, как тебе?

Предложение показалось заманчивым. Нина думала пару минут.

— Ладно, — согласилась она. — А какой процент?

— Не обижу, — чуть пьяно ухмыльнулась Эля. — Я шлюха первый класс. Годов уже много, поэтому от мамки ушла на свободные хлеба. Вот сколько ты мне дашь?

Нина внимательно вгляделась в гладкое, с ярким макияжем лицо. Стройная фигура, длинные ноги, высокая грудь — все кричало в Эльвире о молодости.

— Ну-у-у, лет двадцать семь, — неуверенно ответила Нина, боясь обидеть Элю.

Эльвира запрокинула голову и довольно захохотала.

— Мне тридцать восемь!

— Как же тебе удается так выглядеть? — удивилась Нина.

— Я никогда не работала на службе, не имела начальников, у меня всегда было мало клиентов, и только те, кто мне нравился, — перечисляла Эля, загибая длинные, с кровавыми ногтями пальцы. — И самое главное, львиную долю своих доходов я трачу на салоны красоты. Девки — дуры! Кто спивается, кто на иглу садится, а я пью умеренно, курю мало, бегаю по утрам и в дождь и в снег, так что еще поработаю ногами лет пять. Потом все, дыхалки не хватит. Это только кажется, что профессия ночных бабочек легка и романтична. Нет, дорогая, даже если ты элитная шлюха и не обслуживаешь братков, тебе дорого достается относительное благополучие. Да что я говорю, за время демократии о нашей сестре уже все написали.

Нине очень хотелось спросить, почему же она, вся такая крутая, шлифует асфальт Варшавского шоссе и снимает комнату у незнакомой девчонки.

— Подставили меня, — будто услышав Нинины мысли, просто сказала Эля. — История гнусная и мерзкая, рассказывать не хочу. Было у меня все: и квартира, и машина, и счет в банке. Думала уже завязать, родить ребенка и уехать в теплые страны. Наивная, — грустно улыбнулась она. — Лишилась всего в один миг. Ну, ничего, мне все сначала начинать не впервой. Только уже времени мало, так что на теплые страны вряд ли заработаю, а вот квартирой надо обзавестись. Ну что, договорились?

Они ударили по рукам, выпили еще по бокалу вина. Единственно, о чем попросила Нина, это не выходить больше на шоссе.

Если я тебя срисовала, то уж Дашка с четвертого этажа точно просекла. Так что это мое условие, — твердо сказала Нина.

— Не вопрос, — чуть подумав, ответила Эля. — Я, как героиня «Интердевочки», так переоденусь, что меня не то что твои соседи, ты сама не узнаешь. Мне и самой невыгодно на панель выходить. Отстегивать Гарику надо.

Гариком оказался местный владелец панели Варшавского шоссе. А раз Эля перебралась на хату работать, то надобность стоять ночи напролет отпала.

Так они и зажили. Эля исправно выполняла свои условия, днем ходила в длинном скромном платье, с легким макияжем, прилежно здоровалась с бабками на лавочке около подъезда, которые были поставлены в известность Ниной о новой квартирантке. Только поздно ночью, когда ее никто не мог видеть, она позволяла себе ярко одеваться и краситься. Да и было это всего несколько раз. Чаще Эля закутывалась в свой длинный белый плащ и стягивала длинные волосы в хвост, когда подходила после ночной смены к дому.

Эля платила каждый месяц за комнату, в конце каждой недели на столе кухни Нина находила конверт с процентами. Не бог весть что, но вполне достаточно, чтобы свести концы с концами. На круг выходило двести долларов в месяц. Да и Эля не жадничала, покупала еду, игрушки для Ксюхи, даже иногда с большого заработка приносила девочке вещи.

Но Нина видела, что Эля имеет много больше, и заснувшая на время детская зависть резко вскинула свою мерзкую головенку в душе Нины. Слов нет, Нина приоделась, правда с Черкизовского рынка, они с дочкой прилично питались. Жаловаться на жизнь уже вроде бы и не стоило, но…

Эля имела шикарную одежду, сногсшибательную обувь и два раза в неделю пропадала в самом дорогом элитном салоне красоты на Тверской. Нина закусывала губу, но молчала. А что тут скажешь?

Однажды Элька намекнула, что положение можно в корне изменить, но Нина сделала вид, что не поняла ее намеков.

С мужчинами у Нины были проблемы. Она любила секс, с радостью отдавалась своим немногочисленным любовникам, но те отчего-то быстро покидали ее. Москвичи вообще очень странные люди.

Прожив в Москве уже более десяти лет, Нина так и не поняла, почему она не заимела ни одной мало-мальски приличной подруги или постоянного парня. Ей казалось, что она открыта и коммуникабельна. Она быстро находила общие интересы, звала домой, но не проходило и месяца, как предполагаемые друзья исчезали из поля ее зрения.

В понятии Нины друг — это человек, который всегда может помочь. Ну что, трудно что ли дать в долг до зарплаты или посидеть с маленькой Ксюшкой пару раз? Взять хотя бы эту Дашку, соседку. Вроде так хорошо все начиналось. По вечерам они пили кофе, болтали. Когда была необходимость, сидели с детьми. Так нет, устроила целый скандал из-за кошелька своего приятеля. Подумаешь! У этого борова денег куры не клюют, сам весь вечер хвастался, а у Нины тогда ни копейки не было. Она даже не помнила, как кошелек стянула. Вернее, помнила, конечно, но это было как наваждение какое-то. Так обидно стало. Дашка и все ее подружки такие ладненькие, такие хорошенькие сидели за праздничным столом, а она в старом платье и зашитых босоножках. А портмоне небрежно торчало из внутреннего кармана пиджака на стуле. Будто просило: «Возьми меня, Ниночка, и купи себе чего-нибудь». Ну, Нина и… Убыло бы что ли с борова? Так нет, Дашка орала, как резаная! Ну, и черт с ней!

С мужиками та же история. Ну, если я с тобой сплю, кормлю тебя по вечерам, разве сложно подарить девочке куклу Барби или мне дать денег на новую кофточку. Разве это не норма отношений: проявлять к своей любовнице внимание и заботу? Но не успевала Нина попросить денег при первой встрече, как мужики пугались и тут же исчезали. Странно. Жадные эти москвичи.

Правда, был у Нины пять лет назад настоящий роман. Парень положительный, добрый и ужасно несчастный.

Как-то поздним вечером она возвращалась домой и приметила на лавочке около своего подъезда парнишку, абсолютно пьяного. Он был хорошо одет, на руке поблескивали недешевые часы, а черная, отличной кожи барсетка, из кармашка которой выглядывал сотовый телефон, небрежно валялась рядом. Внимательно приглядевшись, она узнала его. Этот парень жил в квартале от дома Нины, и она часто видела его на улице и в магазине. А с его женой и ребенком она несколько раз сталкивалась в детской поликлинике.

Нина растолкала парня, с трудом довела его до своей квартиры и уложила в постель. Когда она заботливо его укрывала старым пледом, он вдруг открыл глаза, перехватил ее руки и прошептал:

— Дюймовочка моя, я так люблю тебя. Иди ко мне.

Нина не стала ждать, когда он пригласит ее дважды, поскольку на это и рассчитывала, когда решила притащить его домой. Во-первых, у нее давно не было мужчины, а во-вторых, внешний вид парня говорил о его финансовом благополучии.

Она даже удивилась, как будучи пьяным и в темноте он так быстро разглядел ее маленький рост. Ей льстило это ласковое Дюймовочка.

Прозрение наступило утром. Парень с ужасом вертел головой, рассматривал Нину и спрашивал, как он тут оказался. Нина все подробно рассказала, не забыв про давешнюю бурную ночь любви. А Дюймовочкой он, оказывается, называл свою жену. Перепутал, значит. Но он оказался благородным человеком. И, по всей видимости, очень несчастным, поскольку почти два месяца ходил к ней. Правда денег давал мало, да и переспали они всего пару-тройку раз, и то по требовательному настоянию Нины. Но он всегда приносил полные пакеты еды и хорошо относился к Ксюшке.

Нина уже начала строить планы на будущее и заговорила о его разводе, но парень твердо сказал:

— Я никогда не буду с тобой. Ты, Нина, жадная, навязчивая и везде ищешь выгоду. Ходил-то я к тебе лишь из-за Ксюшки. Жалко мне ее, уродом ты ее вырастишь. Прощай, ты меня больше не увидишь.

— Ах ты, сволочь неблагодарная! — в гневе заорала Нина, хватая его за полу пиджака. — Только попробуй меня бросить. Я все расскажу твоей жене!

— А вот этого не советую, — зловеще ухмыльнулся он. — Моя Дюймовочка на расправу жесткая. Я-то от нее все равно уйду, не могу себе простить, что с тобой связался, а вот тебя она вмиг сожрет, если узнает. Поверь, не стоит с ней связываться.

И Нина поверила. Она не понимала отчего, но каждый раз, когда она видела жену своего бывшего любовника, а бывало это редко, но все же случалось, безотчетный животный страх сковывал тело и душу. Даже когда она случайно узнала, что любовник действительно ушел от своей жены, и вроде бы опасность разоблачения миновала, Нина старалась обходить дом, где он когда-то жил, стороной.

Так что с мужчинами у Нины длительные отношения не складывались. А в последнее время и короткие — тоже. Годы мытарств брали свое. Плотная фигура расползлась, круглое лицо покрылось мелкими морщинками, только светлые прозрачные глаза еще горели огнем и кокетливо прищуривались, когда вдруг кто-то обращал на нее внимание. Но лишь на миг. Одна ее знакомая в Большом театре ответила на ее удивление по поводу странный реакции мужчин:

— Нинка, у тебя же на лбу написано — хочу МУЖА! У одиноких баб даже взгляд особенный. Вот и бегут от тебя самцы, как от чумы. Да и одеваешься ты не очень. Ты уж прости, но московский мужик любит девочек модных и ухоженных.

Нина обиделась, затаила злобу на откровение сотрудницы и при случае ей коварно отомстила. Никто не смеет говорить Нине Фионовой, что она уже вышла в тираж. Бабу обвинили в краже и с позором выгнали из театра.