Татьяна Губина - Чужая

Повернув голову, она заметила, что к ней бегут какие-то люди, размахивают руками и что-то кричат. Люська выползла из машины.

— Господи, милая, да ты в рубашке родилась! — на ходу прокричал старый пузатый капитан дорожной службы. С него градом шел пот, он задыхался от быстрого бега, но не останавливался. Подбежав к Людмиле, он согнулся пополам. — Нет, еще одной аварии я просто не перенес бы. Прикинь, у меня сегодня последнее дежурство. Завтра — на пенсию. А тут — он махнул в сторону скопившихся машин, — форменная мясорубка. Трое — в кашу, пятеро — вряд ли вообще до больницы дотянут, а тут ты, на всех парах! Я уж думал, сейчас с Богом поручкаюсь!

— А почему ты-то? — не поняла Люська.

— Да ты ж двух метров до меня не доехала! — прохрипел капитан. — Хорошо еще, мы движение с области на десять минут перекрыли. А то все, летала бы сейчас с ангелами поднебесными. И я заодно.

Люська представила эту чудесную картинку и засмеялась. И смеялась все громче и громче. Капитан молча слушал с минуту. Но он был тертый калач, за тридцатилетнюю службу много чего видел, а уж с бабскими истериками справлялся быстро, особо не церемонясь. Звонкая пощечина оборвала смех Люськи на самой высокой ноте.

— Спасибо, капитан, — серьезно сказала Людмила, потирая горевшую щеку.

— Обращайся, ежели чего, — добродушно ответил гаишник. — Ну, голуба-душа, что стряслось?

— Тормоза отказали, — пожала плечами Люська.

— У «Мерседеса»? — воскликнул капитан. — А такое бывает?

Люська пожала плечами. Видимо, бывает, хотя на днях она загоняла своего мустанга к ребятам в сервис. Что-то щетки лобового стекла стали постукивать, и это ужасно раздражало и Людмилу, и ее водителя. Щетки починили, а заодно провели полную диагностику ходовой части. Все было в полном порядке. Однако, странно…

В Москву она попала лишь к семи часам вечера. Учитывая, что в загородном кабаке ей нужно было быть к часу, можно представить сколько ее мурыжила дорожно-патрульная служба. Затем часа два она ждала эвакуатор. Но вместо того, чтобы сразу рвануть домой, зализывать раны и праздновать свое второе рождение, Люська дала команду шоферу эвакуатора ехать на свой сервис.

Мальчики работали споро и слаженно. Людмила была их самый завидный клиент, никогда не вмешивалась в их работу и оставляла царские чаевые.

Не успела она выпить вторую чашку крепкого кофе в приятном обществе директора мастерской, как в стеклянный офис, прилепившийся над огромным рабочим залом, словно скворечник, вошел молодой механик Петя. Он смущенно мял в руках бейсболку:

— Тут такое дело, Людмила Михайловна… Ну, в общем…

— Петька, не тяни резину, — прикрикнула на него Люська.

— Тормозные шланги подрезаны, Людмила Михайловна. Это уголовка, Людмила Михайловна. Надо бы ментов вызвать… И… это…

— Так, Петр, иди работай, — тут же среагировал директор.

Люська молча вытащила свое крокодиловое портмоне и положила на стол три зеленые бумажки.

— Мы поняли друг друга, господин директор? — лучезарно улыбаясь, спросила Люська.

— Без сомнений, — ответил директор, и триста долларов исчезли с гладкой поверхности стола. — За машиной можно приехать завтра.

— Мой шофер оплатит по счету. С вами приятно иметь дело, — Люська встала, поправила свой безнадежно испорченный костюм и удалилась.

В это самое время я мирно сидела на даче, попивала свежее пивко и резалась в кости с дочерьми. Сашка валялся в гамаке, почитывая рассказы О’Генри, а Ник храпел на плетеном диване за домом, отдыхая после трудового дня. Звонок сотового телефона нарушил нашу семейную идиллию.

— Через час. Срочно. У тебя в Москве. Собрать всех! — приказала Люська. И чтобы у меня не возникло желание задавать вопросы, закончила так же резко: — Меня пытались убить!

— … Все заткнулись! — крик Люськи всех отрезвил. — Значит так, сели напряглись и пытаемся выяснить, кому мы все так насолили, что в течение одного месяца на нашу дружную семью свалились все эти несчастья. В удивительные совпадения, насколько я понимаю, после сегодняшней истории уже верить не приходится!

— Почему ты считаешь, что все эти события как-то связаны? — хмуро спросил Генерал. — У тебя своя компания, ты богатая удачливая бизнес-вумен. Конкурентов, поди, много.

— У меня не криминальный бизнес, — отрезала Люська. — И моя смерть не принесет никому выгоды. Не спрашивай, почему и как, поверь, я знаю, что ветер дует с другой стороны. Это точно и обжалованию не подлежит. Здесь личная вендетта!

— Я согласен с тетей Люсей, — перекрывая гул голосов, громко сказал Сашка. — Я тут нарисовал схемку, и очень интересная картинка получается…

Все затихли и приготовились слушать. Сашка прокашлялся и начал.

— Нас — пять семей. Пархоменко, Грифы, Большие, Пельменовы, и Фион. Ну, Тверских я не беру в расчет, они далеко. Из пяти в четырех семьях в течение одного месяца что-то случается. Либо с детьми, либо с родителями. Сначала я думал, что мстят только младшим членам нашей компании. Для упрощения будем называть того, кто это придумал, Мститель.

Так вот, Мститель мне намеренно ломает руку. Я подчеркиваю — намеренно. Не раз вам всем это говорил, но не был услышан. Расчет прост — сломать мне карьеру. Дальше Мститель ворует у Пельменя конкурсные эскизы. Кстати, придумывает это на ходу, поскольку такой вариант подворачивается неожиданно и более изощренной мести придумывать некогда или неохота. Ксению зацепить вроде не за что. Она живет со старенькой бабушкой, тихо-мирно работает в библиотеке — не подкопаешься. Отсюда — банально изнасиловать. Остается Пашка и Аришка. Аришка вовремя сваливает к Дэну, так что, слава Богу, ее не достать. Значит в остатке — Пашка. Он безумно любит мать, и лучшей мести, чем изувечить или вообще убрать тетку Люсю, не придумаешь. Это один вариант. А второй — Мститель хочет достать всех: и детей и родителей. То есть каждую семью. Пархоменко, Пельменовых и Фиона он достает через детей, а Больших — через тетку Люсю. По логике, если учесть, что Аринка в Лондоне, на очереди тетка Леля. И поэтому, милые тетушки, чтобы опередить Мстителя, нам действительно надо его вычислить!

— Господи, ну как, Саш! — всплеснула руками Регина. — Мы живем в своем мирке уже почти двадцать лет, особо ни с кем кроме друг друга не общаемся…

— А знаешь, в этом что-то есть! — задумчиво протянул Генерал. И именно благодаря тому, что мы всегда вместе, намного легче вспомнить, кому мы или ребята могли так напакостить, чтобы вызвать такую ненависть! Так, замолчали все и подумаем!

— Простите, пожалуйста, но мне в финтес-клуб надо. Уже убираться пора, — тихо проговорила Фион.

— Не спеши, Ксенька, — остановила ее Катя. — Посиди еще немного. Может, чего и вспомнишь. — Фион кивнула и опустилась на стул.

Все задумались. И через пять минут я, Люська, Регина и Лелька одновременно подняли головы и переглянулись. И я могла дать руку на отсечение, что нас посетила одна и та же мысль. Призрак Нины Фионовой встал у меня перед глазами. Я открыла рот, но' Регина резко меня остановила.

— Даже не думай! Она в больнице, под присмотром до конца дней своих. Этого не может быть!

— В этом мире все может быть, — глубокомысленно изрекла Лелька и, не удержавшись, посмотрела на Ксюху.

— Мне нужно уходить, я опаздываю! — Фион нервно вскочила и уже было рванула к двери.

— Ксень, сядь, ради Бога, — раздраженно сказал Люська. — Никуда твои полы не денутся, подождут пару минут! Сядь и замолчи!

Фион скрипнула зубами и вновь опустилась на краешек стула.

Сашка взял листок бумаги и стал расхаживать по гостиной.

— Мститель нас всех очень хорошо знает. Наши семьи, наши отношения, чем занимаемся, о чем мечтаем и чем дышим. И чтобы вычислить его, надо всего лишь узнать, кто знал, что я сдаю экзамен именно пятого июня, именно в девять выйду из дома? Кто знал, что Катька поедет вечером к педагогу, показывать свои эскизы? Кто разбирается в машинах и мотоциклах, так же хорошо, как мама в маникюре? И, наконец, кому я десять лет назад сам приклеивал желтого дракона на мотоциклетный шлем?

На последних словах Сашка остановился перед Ксюхой, и сев на корточки, спросил:

— Сама себе рожу о стойку била или своих байкеров попросила?

Фион молчала, только на крепко сжатых руках белела натянутая на костяшках кожа.

— Фион, ответь мне только на один вопрос — кого ты пыталась наказать? Нас или родителей? Если нас, я знаю, за что, а вот родителей… — он наклонился, пытаясь заглянуть ей в лицо.

Ксюха подняла глаза, и у меня побежали мурашки по спине. Никогда, не представляла, что во взгляде двадцатидвухлетней девочки может быть столько ненависти!

— Ничего ты не знаешь! — Фион разжала руки. — Они, — она кивнула головой в нашу сторону, — засунули мою мать в психушку. И бабке кидали подачки, лишь бы отмазаться. А вы… Всю жизнь я жила и общалась с вами, думая, что вы моя семья, а оказалось, дружили со мной из жалости, будто я прикроватная тумбочка! Я любила тебя, а ты отказался от меня ради Катьки! Так что все получили по заслугам. Ненавижу!

— Это неправда, Ксения. Что касается твоей мамы, это неправда, — голос Люськи был тверд и ясен, будто не она семь часов назад летела над кюветом и прощалась с жизнью. — Но ничего объяснять тебе мы не будем. Ты недостойна этого. Уходи и больше не возвращайся.

Фион встала и медленно пошла в прихожую.

— Ксенька! Как же ты могла! — крикнула ей в спину Катя.

— Они говорили, что я свой брат, а я женщина! — вдруг с надрывом прокричала Фион. — Настоящая! А ты — бесчувственная кукла! Надо было сбить тебя мотоциклом, тогда бы мне Сашка достался.

— Пошла вон! — заорал Пашка.

Фион открыла дверь, последний раз бросила взгляд на Сашку и ушла.

От Фиона в нашей гостиной остался только аромат ее терпких тяжелых духов. Как странно, я никогда не замечала, что она пользуется духами. Все потерянно молчали. Затянувшуюся паузу нарушил спокойный голос Ника.

— Ну, Шерлок Холмс, а теперь выкладывай, как ты вычислил Ксению и откуда знаешь про Нину. — Он встал и подошел к сыну.

— Нет, предки. — Сашка покачал головой. — Для начала вы расскажете, что случилось с матерью Фиона. Вы что, действительно запихнули ее в психушку?

— Как ни парадоксально это звучит, но это действительно так, — отозвалась Людмила. — Ну, что ж, девы, видно придется все же рассказать ребятам, чтобы они не видели в нас монстров.

И как ни противна была сама мысль вновь возвращаться в такое далекое время, мы вынуждены были это сделать.

— Как вы знаете, мы все познакомились на пороге вашей школы… — начала я.

Через час моего монотонного повествования и бурных вставок моих подруг, наши дети были в курсе этих давних событий.

— Но, видимо, у Ксении другая интерпретация случившегося, — закончила я. — Возможно, Нина представила ей эту историю совсем в другом свете. Все-таки с психикой у нее не все в порядке. Но Фион ей поверила, и решила, что в ее неустроенной жизни виноваты мы.

Катя ошеломленно посмотрела на мать.

— Не понимаю! Вы ненавидели Фионову, но позволяли нам дружить с ее дочкой, давали денег на ее содержание. Для чего?

— Мы наивно полагали, что Ксенька достойна лучшей доли, чем ее бедная мать, — ответила за Регину Люська. — И отнимать у нее детство, при том, что мы реально могли помочь, считали неправильным. Ей грозил детдом.

— Странно, но Настя мне говорила, что Ксюха совсем не ходит к матери. Только Вера Семеновна, — сокрушалась Регина.

— Значит, либо у тебя информация давняя или в Фион заговорил зов крови, — усмехнулась я. — Узнала же она всю эту историю откуда-то. Уж точно не от Веры Семеновны. Она бы никогда на это не пошла.

— Постойте! — Сашка хлопнул себя по лбу. — Мать Ксюхи — низенькая худая женщина, с рыжеватыми волосами и мутными зелеными глазами?

— Ну, да, — удивленно сказала Регина. — Я недавно к сестре в клинику заезжала, видела Нину. Она сейчас худая, как швабра.

— Когда я был в гостях у Ксюхи, к ней приходила мать! — воскликнул Сашка. — Я ее видел, и она меня назвала Ник!

«Немудрено, — подумала я. — Вы же одно с ним лицо. Да, сыграла природа с Ниной шутку». Мне очень хотелось спросить, когда же Сашка мог лицезреть Нину, да еще в гостях у Фиона, но меня перебила Регина.

— Настя говорила, что у Нины амнезия, и она уже не помнит, отчего попала в больницу, — настаивала она.

— Психология — тонкая штука! Твоя сестрица не раз это утверждала. — Генерал прикурил новую сигарету. — Тем более, что сумасшедшие люди — мастера прикидываться.

— Какие вы благородные! — с горечью бросила Катька. — Результат безграничной благодарности Ксении — налицо!

— Кать, в тебе говорит обида за провал на конкурсе. — Сашка положил ей руку на плечо. — Ведь в том, что случилось, есть и наша вина. Ксенька стала мстить не только из-за матери. Я думаю, что как раз не это было первопричиной ее поступков.