— Болеутоляющее, — радостно бормотала я, припоминая сведения об употреблении трав и коры различных растений, сообщенные мне мистером Круком.

Я опустила в кипящую воду очищенный чеснок и волшебный орех, а также несколько полос полотна. Укрепляющий чай настаивался в маленькой кастрюльке возле огня. Все эти приготовления немного успокоили меня. Если я все еще не знала с уверенностью, где и почему я нахожусь, то знала по крайней мере, чем должна заниматься в ближайшие четверть часа.

— Благодарю вас, мистрисс Фиц-Джиббонс, — сказала я как можно уважительнее. — Теперь я справлюсь и одна, если у вас есть другие дела.

Грудь дамы-великана заколыхалась от смеха.

— Девочка моя, дел-то у меня просто по горло! Я пошлю вам сюда похлебки. Если что понадобится, зовите меня.

Она покатилась к выходу с неожиданной быстротой и скрылась за дверью.

Я снимала повязку как могла осторожнее. Накладка из вискозы прилипла к ране и отставала с легким хрустящим звуком подсохшей крови. Капли свежей крови медленно проступали по краям раны, я попросила у Джейми прощения за то, что причиняю ему боль, хотя он не пошевельнулся и не издал ни звука.

Он слегка улыбнулся — даже не без кокетства, этак игриво.

— Не волнуйтесь, барышня. Мне причиняли гораздо более сильную боль, и делали это люди совсем не такие красивые.

Он наклонился вперед, чтобы мне удобно было обмыть рану отваром чеснока, и плед соскользнул с его плеч.

И я воочию убедилась, что его слова, воспринимать ли их в качестве комплимента или нет, были несомненной констатацией факта: ему причиняли невероятную боль. Верхняя часть спины была сплошь покрыта пересекающимися побелевшими рубцами. Его жестоко пороли, и не один раз. В тех местах, где рубцы пересекались, образовалась белесоватая келоидная ткань, кое-где — там, где кнут хлестнул дважды по одному и тому же месту, — виднелись неправильной формы пятна и даже углубления в коже.

Я, разумеется, повидала на своем веку немало ран и травм, будучи военной медсестрой, но в рубцах, увиденных мною сейчас, было нечто особенно жестокое. Мое дыхание, как видно, выдало волнение, потому что Джейми обернулся и перехватил мой остановившийся взгляд. Он передернул здоровым плечом.

— Красные мундиры. Выпороли меня дважды в одну неделю. Они сделали бы это дважды и в один день, но побоялись, что убьют меня. А какая радость пороть мертвого?

Продолжая промывать рану, я старалась, чтобы голос мой звучал ровно:

— Не поверила бы, что существуют люди, которые делают подобное с радостью.

— Ну да? А ведь вы его видели.

— Кого?

— Капитана красных мундиров, который содрал мне шкуру со спины. Если он не в полном смысле радовался, то уж точно был очень собой доволен. Куда больше, чем я, — добавил он с кривой усмешкой. — Его имя Рэндолл.

— Рэндолл! — Я не могла скрыть потрясения. Холодные голубые глаза пристально уставились на меня.

— Вы с ним знакомы? — В голосе Джейми прозвучало подозрение.

— Нет-нет! Очень много времени назад Я знала целую семью с такой фамилией. Давным-давно. — Разнервничавшись, я уронила тряпку, которую использовала в качестве губки. — Вот досада, придется ее снова кипятить!

Я подняла тряпку с пола и поспешила к камину, пытаясь за деловитостью скрыть смущение. Неужели именно этот капитан Рэндолл и есть предок Фрэнка с безупречным послужным списком, хвалимый герцогами и прочей знатью, любезный и вежливый даже во время сражений? А если так, то мог ли родственник моего нежного и мягкосердечного Фрэнка и любом колене нанести столь ужасающие знаки на спину этого юноши?

Я хлопотала у огня, добавляя в воду горстями чеснок и волшебный орех, окуная в настой тряпки и изо всех сил стараясь полностью овладеть собой. Решив, что теперь могу контролировать свой голос и выражение лица, я вернулась к Джейми.

— За что вас пороли? — спросила я.

Вряд ли это прозвучало тактично, однако мне необходимо было знать, а сформулировать фразу более деликатно мешала усталость.

Он вздохнул и беспокойно повел плечом, с которым я проделывала свои манипуляции. Он тоже очень устал, и я, без сомнения, делала ему больно, при всей своей осторожности.

— В первый раз за побег, а во второй за воровство — так они указали в списке арестованных, где перечисляют преступления.

— А откуда вы убежали?

— От англичан, — ответил он, с насмешливой улыбкой вздернув одну бровь. — Может, вы слыхали про Форт-Уильям?

— Слыхала, что он принадлежал англичанам, — в тон ему сказала я. — Чем же вы занимались в Форт-Уильяме?

Джейми свободной рукой потер лоб. — Мне кажется, это была обструкция, так оно называется.

— Обструкция, побег и кража. Да вы и в самом деле опасная личность, — произнесла я беззаботно, чтобы немного отвлечь его от неприятных медицинских процедур.

Это подействовало как нельзя лучше — уголок широкого рта приподнялся, и голубой глаз сверкнул на меня через плечо.

— Конечно, опасная, — сказал он. — Просто удивляюсь, как это вы, английская барышня, чувствуете себя в безопасности наедине со мной.

— В настоящий момент вы выглядите достаточно мирно.

Это была неправда: даже такой, без рубашки, весь в рубцах, испачканный кровью, с покрасневшими глазами и ввалившимися щеками после бессонной ночи, он производил достаточно грозное впечатление. Пусть и усталый, он, конечно бы, нашел в себе силы перейти в случае необходимости в нападение.

Он рассмеялся — на удивление искренним, заразительным смехом.

— Мирный как голубок, — согласился он. — Я слишком голоден, чтобы угрожать чему-нибудь, кроме завтрака. Появись поблизости заблудшая пресная лепешка, и я не отвечаю за последствия… Ой!

— Простите, — пробормотала я. — Резаная рана, глубокая и здорово грязная.

— Ничего страшного, — успокоил меня он, но даже сквозь отросшую рыжеватую щетину было заметно, как он побледнел.

Я решила продолжить разговор.

— Что такое обструкция? — спросила я. — Мне не кажется, что это большое преступление.

Он глубоко вздохнул и сосредоточенно вперил взгляд в резной кроватный столбик, так как я обрабатывала глубокую часть раны.

— Ну, думаю, что это слово у англичан в ходу, — заговорил Джейми. — В случае со мной оно означало защиту моей семьи и собственности, и во время этой защиты меня чуть не убили. — Он прикусил нижнюю губу, словно бы не хотел больше говорить об этой истории, но потом стал продолжать, по-видимому, отвлекаясь таким образом от своего плеча: — Это было года четыре назад. На поместья поблизости от Форт-Уильяма наложили подать — продовольствие для гарнизона, лошадей для перевозок и так далее. Нельзя сказать, что это дело пришлось по душе, но большинство уступило. Небольшие отряды солдат в сопровождении офицера разъезжали по округе с телегой или даже с двумя телегами и собирали продовольствие и вещи. И вот в октябре капитан Рэндолл явился в Л… — Джейми вдруг запнулся, быстро поглядел на меня и закончил: — В наш дом.

Я кивнула ему и сосредоточила все внимание на своей работе.

— Мы не думали, что они доберутся в такую даль. До форта расстояние большое, дорога трудная. Но они добрались. — Джейми прикрыл глаза. — Моего отца не было дома, уехал на похороны в соседнее поместье. А я был в поле вместе с другими мужчинами, потому что приближалось время жатвы, дел полным-полно. Моя сестра оставалась в доме одна, если не считать двух или трех служанок, и они все убежали наверх и попрятались, когда увидели красные мундиры. Они думали, что солдат прислал дьявол, и, говоря по правде, я не считаю, что они так уж ошибались.

Я отложила вехотку, при помощи которой обрабатывала рану. Самая неприятная часть работы кончилась; оставалось только наложить припарку — не имея ни иодина, ни пенициллина, это было лучшее, что я могла сделать, — и хорошенько перевязать рану. Молодой человек не открывал глаз и, по-видимому, ничего не замечал.

— А я как раз вернулся к дому, — продолжал Джейми, — потому что мне надо было взять из амбара часть упряжи. Услышал шум, услышал, что моя сестра кричит в доме.

— Ну? — Я постаралась произнести слово как можно спокойнее и ненавязчиво, но мне ужасно хотелось узнать побольше о капитане Рэндолле. Пока что история, которую рассказывал Джейми, не расходилась с моим первым впечатлением от него.

— Я вошел в дом через кухню и увидел, что двое обшаривают кладовую и набивают ранцы мукой и беконом. Одного я хватил кулаком по голове, второго выкинул в окно вместе с его ранцем и прочей амуницией. Потом я кинулся в гостиную и нашел там свою сестру Дженни и двух солдат. У Дженни было разорвано платье, у одного из солдат расцарапано лицо. — Он открыл глаза и улыбнулся невеселой улыбкой. — Я не стал задавать вопросы. Мы начали драться, и я вложил бы как надо им обоим, но тут вошел капитан Рэндолл. Он остановил драку самым подходящим способом — приставил к голове Дженни пистолет…

Вынужденный капитулировать, Джейми был немедленно связан солдатами. Капитан Рэндолл очаровательно улыбнулся своему пленнику и сказал: «Так-так. У нас тут две злые кошки, которые царапаются. Надеюсь, что тяжелая работа поможет исправить норов, а если не поможет, придется познакомить, вас еще с одной кошкой, ее называют девятихвосткой. Но для иных кисок имеются у нас и другие лекарства. Что ты на это скажешь, славная кошечка?»

Джейми прервал свой рассказ и тяжело задвигал челюстями.

— Он заломил Дженни руку за спину и держал ее так, — продолжил Джейми через несколько секунд. — Но тут он отпустил ее, чтобы обхватить за грудь. — При воспоминании об этой сцене Джейми неожиданно усмехнулся. — Дженни изо всех сил наступила ему на ногу, а локоть впечатала прямо в живот. Он скрючился. Она извернулась и двинула его коленом в пах. — Джейми фыркнул от смеха. — Он выронил пистолет, и Дженни потянулась за ним, но один из драгун, которые держали меня, опередил ее…

Я закончила перевязку и тихо стояла возле него, положив ему руку на здоровое плечо. Мне было необходимо, чтобы он. рассказал все, но я боялась, что он перестанет говорить, если вспомнит о моем присутствии.

— Когда Рэндолл очухался и начал нормально дышать, он приказал солдатам вытащить нас обоих во двор. С меня стянули рубашку, привязали к дышлу телеги, и Рэндолл начал бить меня своей саблей плашмя по спине. Он был в бешенстве, но владел собой. Бил он меня больно, но недолго. И это было не самое невыносимое. — Оттенок злой радости в голосе Джейми теперь совсем исчез, и мышцы плеча у меня под рукой напряглись. — Он перестал бить меня и повернулся к Дженни, которую держал один драгун. Он спросил, хочет ли она посмотреть еще или предпочитает пойти с, ним в дом и оказать ему более ласковый прием. — Плечо резко дернулось. — Я не мог, пошевельнуться, но я крикнул ей, что мне не больно, мне и вправду было не очень больно, и чтобы она не соглашалась ни за что, даже если мне перережут глотку у нее на глазах. Они держали ее позади меня, я не мог видеть, но по звуку догадался, что она дала ему пощечину. Должно быть, так, потому что Рэндолл после этого сгреб меня за волосы, откинул мою голову назад и приставил нож к горлу. «Я, пожалуй, приму твое предложение», — прошипел он сквозь зубы и кольнул меня ножом так, что закапала кровь. Я видел кинжал совсем близко, а капли крови падали в пыль под телегой… — Голос у него сделался какой-то сонный, и я решила, что от боли и усталости он впал в некое гипнотическое состояние и не помнил, что рядом с ним нахожусь я. — Я хотел крикнуть сестре, сказать ей, что предпочитаю смерть ее бесчестью по вине такого мерзавца, но Рэндолл убрал кинжал с моего горла и всунул его мне между зубами. Я ничего не мог выговорить.

Джейми вытер губы, словно вновь почувствовал на них горький вкус стали. Он умолк, глядя куда-то в пространство.

— А что же произошло потом? — Мне, наверное, не следовало спрашивать, но я не удержалась.

— Она пошла с ним, — отрывисто произнес он. — Она боялась, что он убьет меня, и, наверное, не ошибалась. Что было дальше, я не узнал тогда. Драгун ударил меня по голове прикладом мушкета. Я очнулся связанный в телеге, полной цыплят, меня везли в Форт-Уильям.

— Понимаю, — как можно мягче сказала я. — Простите меня. Это было ужасно для вас.

Он вдруг улыбнулся, и выражение усталости исчезло.

— О да, цыплята не слишком приятная компания, особенно если ехать приходится долго.

Он понял, что перевязка закончена, и на пробу повел плечом, но тотчас сморщился от боли.

— Не делайте этого! — встревожилась я. — Вам нельзя двигать плечом. Ни в коем случае. — Я окинула взглядом стол, чтобы проверить, остались ли там подходящие полосы полотна. — Сейчас прибинтую вам раненую руку к боку. Посидите спокойно.

Он не отвечал, но заметно расслабился, когда понял, что боли не будет. У меня возникло странное ощущение близости по отношению к почти незнакомому молодому шотландцу, частично, как я думала, из-за ужасной истории, которую он мне рассказал, а частично из-за того, что мы долго ехали вместе, прижавшись друг к другу, в дремотном молчании сквозь ночь. Кроме своего мужа, я спала с немногими мужчинами, но заметила, что перед этим непременно возникало именно такое ощущение близости, словно бы твои собственные смутные мысли смешивались с его и накрывали обоих неким покрывалом бессознательного взаимопонимания. Атавизм, возврат к прошлому, как считала я. В старые, более простые времена (подобные этому? — прозвучал в голове вопрос) спать в присутствии другого человека считалось актом полного доверия. Если доверие было обоюдным, то сон рядом сближал больше, нежели телесное соединение.