— Скандинавы периодически появлялись в этих краях в течение сотен лет, примерно с пятисотого года от Рождества Христова и до тысяча трехсотого, — сказал Фрэнк, мечтательно глядя на облака на горизонте, словно их очертания напоминали ему похожие на драконов корабли викингов.

— Викинги! Они принесли с собой множество мифов, которые пали здесь на благодатную почву. В этом краю будто видишь начало вещей.

Этому я могла поверить. Спускались сумерки, и вместе с ними надвигалась гроза. Какой-то неземной, загадочный свет разливался под облаками, и даже совершенно новые дома вдоль дороги казались такими же древними и мрачными, как источенный непогодами пиктский столб в сотне футов от нас, вот уже тысячу лет обозначающий перекресток. В такой вечер лучше всего сидеть дома при закрытых ставнях.

Тем не менее Фрэнк предпочел пойти пропустить стаканчик шерри к местному адвокату мистеру Бэйнбриджу, который весьма интересовался старинными документами, а не сидеть в уютной гостиной миссис Бэйрд и любоваться при помощи стереопроектора видами гавани Перта. Освежив в памяти мою предыдущую встречу с мистером Бэйнбриджем, я предпочла Перт.

— Постарайся вернуться до начала грозы, — сказала я, целуя Фрэнка на прощанье. — Передай мистеру Бэйнбриджу мои извинения.

— Ммм, да. Да, конечно. — Старательно избегая встретиться со мной глазами, Фрэнк натянул пальто и ушел, захватив зонтик со стойки у двери.

Я закрыла за ним дверь, но не опустила защелку, чтобы он мог войти, никого не беспокоя. Вернулась в гостиную, по пути размышляя, что в данной ситуации Фрэнк охотно изобразил бы из себя холостяка, а мистер Бэйнбридж столь же охотно принял бы такую интерпретацию. И мне не на что обижаться в этом случае.

Во время нашего вчерашнего визита к мистеру Бэйнбриджу поначалу все шло хорошо. Я держалась скромно, тактично, разумно, не выставляла себя на первый план, оделась сверхаккуратно и неброско — словом, истинный идеал супруги преподавателя и члена совета колледжа. Ровно до того момента, как подали чай.

Вспомнив об этом, я повернула руку ладонью вверх и посмотрела на длинный волдырь, пересекающий основания четырех пальцев. В конце концов, это же не моя вина, что мистер Бэйнбридж, вдовец, пользовался дешевым жестяным чайником для заварки вместо фарфорового или фаянсового. И не моя вина, что он любезно попросил меня разлить чай. И тем более не моя вина, что матерчатая прихватка оказалась с дырой и раскаленная ручка чайника вступила в непосредственный контакт с моей рукой.

Нет, решила я. Бросить чайник — совершенно естественная реакция. Чайник упал на колени мистеру Бэйнбриджу — это просто несчастная случайность: куда-то же я должна была его бросить. Беда лишь в том, что я выкрикнула: «Чертов затраханный чайник!» — да еще таким голосом, от которого мистер Бэйнбридж в свою очередь испустил громкое восклицание, а мой Фрэнк кинул на меня уничтожающий взгляд поверх блюда с пшеничными лепешками.

Придя в себя после шока, мистер Бэйнбридж повел себя исключительно галантно; он хлопотал над моей обожженной рукой и никак не реагировал на просьбы Фрэнка извинить мой лексикон, которого я нахваталась, прослужив два года в военно-полевом госпитале.

— Боюсь, моя жена подцепила там некоторое количество, э-э, колоритных выражений от янки и тому подобной публики, — пояснил Фрэнк с нервной улыбочкой.

— Что верно, то верно, — подтвердила я, скрежеща зубами от боли и обматывая руку мокрой салфеткой. — Мужчины имеют обыкновение выражаться весьма колоритно, когда вы удаляете из ран осколки шрапнели.

Мистер Бэйнбридж тактично попытался перевести разговор на нейтральную историческую почву; как он сказал, его всегда интересовали изменения, происходящие с бранными выражениями в течение веков. Он привел некоторые весьма скромные примеры, и Фрэнк с явной радостью принял эту руку помощи.

— Да-да, конечно, — подхватил он. — Клэр, сахару мне не клади, пожалуйста… Да, так вот меня лично интересует, так сказать, общая эволюция бранных выражений.

— Она происходит и в настоящее время, — вставила свое слово и я, осторожно подхватив щипчиками кусок сахару.

— В самом деле? — полюбопытствовал мистер Бэйнбридж. — Вы зафиксировали какие-нибудь особенно интересные варианты за время вашей… мм… военной службы?

— О да, — ответила я. — Особенно мне понравилось одно, я услышала его как раз от янки. Некто по фамилии Уильямсон, родом, кажется, из Нью-Йорка. Он произносил это выражение каждый раз, когда я делала ему перевязку.

— Какое же это выражение?

— Иисус твою Рузвельт Христос! — ответила я и бросила кусок сахару в чашку Фрэнка.

После вполне мирных и даже симпатичных посиделок с миссис Бэйрд я поднялась к себе, чтобы приготовиться к возвращению Фрэнка. Я знала его норму для шерри — две рюмки, так что он должен был вернуться скоро.

Ветер крепчал, и даже в спальне воздух был наэлектризован. Я провела щеткой по волосам — и они затрещали, поднялись дыбом, разлетелись во все стороны. Но я решила, что нынче ночью волосы мои не будут торчать во все стороны никоим образом. Я хотела во что бы то ни стало гладко зачесать их назад, но они лезли на щеки и упорно сопротивлялись.

В кувшине ни капли воды. Фрэнк использовал всю, когда приводил себя в порядок, собираясь к мистеру Бэйнбриджу, а я не позаботилась вновь наполнить кувшин из крана в туалетной комнате. Я взяла флакон «Голубого часа», налила в ладонь порядочное количество жидкости, а потом обеими руками быстро намочила душистой влагой волосы. Смочила одеколоном головную щетку и зачесала волосы назад, за уши.

Прекрасно. Получилось гораздо лучше, решила я, поворачивая голову из стороны в сторону перед покрытым пятнами зеркалом. Влага устранила из волос статическое электричество, и теперь они лежали тяжелыми, блестящими волнами, обрамляя лицо. Спирт испарился, а тонкий приятный запах остался. Фрэнку запах понравится, ему вообще нравится «Голубой час».

За окном ослепительно вспыхнула молния, и сразу вслед за ней загрохотал гром. Свет погас, и я осталась в полной темноте. Нащупала стол. Где-то должны быть спички и свечи; в Шотландии короткие замыкания — столь обычное явление, что свечи здесь — необходимый предмет обстановки в любой гостинице, любом отеле. Я видела их даже в самых элегантных отелях — там они благоухали жимолостью и были вставлены в украшенные сверкающими подвесками подсвечники из матового стекла.

У миссис Бэйрд свечи были попроще, самые обычные, но зато в изобилии и плюс три книжечки с картонными спичками. В данных обстоятельствах мне было не до изысков стиля.

Я вставила свечу в голубой керамический подсвечник на туалетном столике при следующей вспышке молний, потом прошлась по комнате и зажгла еще несколько свечей, пока вся комната не наполнилась мягким, мерцающим светом. Мне это казалось весьма романтичным, и я по наитию повернула выключатель, чтобы внезапно вспыхнувшее электричество не нарушило очарования в самый неподходящий момент.

Свечи не успели сгореть даже на полдюйма, как дверь распахнулась и в комнату влетел Фрэнк. Воздушный вихрь, ворвавшийся с лестницы вслед за ним, погасил разом три свечи.

Дверь захлопнулась с громким стуком, и погасли еще две свечи; Фрэнк застыл на месте, вглядываясь в полумрак и запустив руку в растрепанные волосы. Я встала и снова зажгла свечи, попутно высказав пару замечаний по поводу столь странных способов входить в комнату, И только после этого я, повернувшись к Фрэнку, чтобы спросить, как ему понравилась выпивка, увидела, что он бледен и вообще сам не свой.

— Что случилось? — спросила я. — Ты встретил привидение?

— Да понимаешь ли, — медленно заговорил он, — я не уверен, что это не так.

С отсутствующим видом он взял мою головную щетку и собирался провести ею по волосам, но, почувствовав запах одеколона, сморщил нос, положил щетку и достал из кармана собственную расческу.

Я взглянула в окно, за которым вязы раскачивались и мотались из стороны в сторону, словно цепы на току. Где-то на другой стороне дома бился о стену отвязавшийся ставень, и мне пришло в голову, что следовало бы закрыть наши, хотя зрелище бури за окном было потрясающее.

— Немного слишком бурно для появления призраков, — сказала я. — Мне кажется, они предпочитают тихие туманные вечера на кладбищах.

Фрэнк рассмеялся несколько Неуверенно.

— Не знаю, может, на меня подействовали истории, которые рассказывал Бэйнбридж, да и шерри я выпил немного больше, чем хотелось бы. Наверное, все это чепуха.

Но любопытство мое разыгралось.

— Что именно ты видел? — спросила я, усаживаясь на стул возле туалетного столика. Бровями показала на бутылку виски, и Фрэнк тотчас подошел и налил себе и мне.

— Я видел всего-навсего человека, — заговорил он, отмеривая себе поменьше, а мне раза в два больше виски. — Он стоял на дорожке.

— Возле дома? — Я засмеялась. — Скорее всего, это был именно призрак, настоящему человеку вряд ли понравилось бы стоять на улице в такую погоду.

Фрэнк наклонил кувшин над своим стаканом, но вода не полилась, и он с упреком поглядел на меня.

— Нечего на меня смотреть, — сказала я. — Это ты израсходовал всю воду. Что касается меня, я охотно хлебну неразбавленного. — Я сделала глоток в порядке иллюстрации.

Фрэнк вроде бы вознамерился спуститься вниз за водой, однако отказался от этой мысли и начал рассказывать, потягивая из стакана с таким выражением, словно там был налит не самый лучший «Гленфиддиш», а по меньшей мере купорос.

— Да, он стоял в садике у забора. Я подумал… — Фрэнк запнулся и зачем-то посмотрел в стакан. — Да, так я подумал, что он смотрит на твое окно.

— На мое окно? Весьма примечательно! — Я не смогла подавить невольную дрожь и пошла закрывать ставни, хотя бы с опозданием.

Фрэнк последовал за мной, продолжая рассказывать.

— Да-да, я и сам видел тебя снизу. Ты причесывалась и при этом ругалась, потому что волосы у тебя встали дыбом.

— В таком случае парню было над чем посмеяться, — заметила я.

Фрэнк покачал головой, улыбнулся и погладил меня по голове.

— Нет, он не смеялся. Наоборот, выглядел каким-то ужасно огорченным. Я не видел его лица, но поза была соответствующая. Я подошел к нему сзади и, поскольку он не двигался, спросил, не могу ли я чем-нибудь помочь. Видимо, он меня не слышал, да и не мудрено в такую грозу, поэтому я повторил вопрос и собирался взять его за плечо, чтобы привлечь к себе внимание. Но, прежде чем я это сделал, он внезапно повернулся, обошел меня и зашагал вниз по дороге.

— Не слишком вежливо, но как-то… не по-призрачному, — сказала я, допив свое виски. — А как он выглядел?

— Здоровенный детина. — Фрэнк нахмурил брови. — Шотландец, одет в полном соответствии с национальной традицией, вплоть до сумки, отделанной мехом, и великолепной броши с изображением бегущего оленя, которой был заколот его плед. Я даже хотел спросить, где он взял, но он исчез прежде, чем я успел это сделать.

Я подошла к столу и налила себе еще виски.

— Но ведь появление шотландца в таком одеянии в этих местах вполне естественно, как ты считаешь? Я видела таких мужчин в деревне, и не раз.

— Н-н-нет, — протянул Фрэнк. — Нет, мне показалась странной не его одежда. Когда он прошел мимо меня, то… словом, он прошел очень близко и должен был бы задеть мой рукав, но этого не случилось. Я очень им заинтересовался и поэтому посмотрел ему вслед. Он шел вниз по Джирисайд-роуд, но, не дойдя до угла… исчез. Вот тут-то у меня и пробежал холодок по спине.

— Но ты мог на секунду отвлечься и не заметил, как он отступил в тень, — предположила я. — Как раз на углу улицы много густых деревьев.

— Готов поклясться, что не сводил с него глаз ни на мгновение, — пробормотал Фрэнк и вдруг встрепенулся. — Знаю! Я вспомнил теперь, почему мне все это показалось таким необычайным, хотя и не сразу осознал причину.

— И что же показалось тебе таким особенным? — Мне, признаться, уже надоел разговор о призраке, хотелось поговорить о какой-нибудь другой материи, например о постели.

— Ветер дул как бешеный, но его одежда — килт и плед — шевелились не от ветра, а только от его собственных движений, от походки, взмахов рук.

Мы уставились друг на друга.

— Да, — заговорила я, — это и в самом деле неестественно.

Фрэнк пожал плечами и засмеялся, отгоняя опасения.

— Во всяком случае, мне будет о чем поговорить с викарием при следующей встрече. Может, это хорошо известный местный призрак, и викарий расскажет мне его кровавую историю. — Фрэнк посмотрел на часы. — Однако пора в постель.

— Вот именно, — промурлыкала я.

Мне было видно в зеркале, что он расстегивает рубашку, и я потянулась за вешалкой. Но рука Фрэнка остановилась на третьей пуговице.

— Скажи мне, Клэр, на твоем попечении было много раненых шотландцев? — отрывисто спросил он. — В полевом госпитале или в Пемброке?