– И пальцы у вас достаточно сильные? – продолжала спрашивать я.

Джейми сжал руку и улыбнулся шире.

– Ну да, – сказал он. – Вам что, понадобилось расколоть парочку орехов?

И посмотрел на меня сверху вниз, весело блестя глазами. Я в свою очередь поглядела на кучку зевак у столба.

– Скорее вытащить один из огня, – ответила я и, подняв на него глаза, встретила вопросительный взгляд. – Могли бы вы это сделать?

Он постоял, все так же глядя на меня с улыбкой, потом пожал плечами.

– Мог бы, если стерженек достаточно длинный, чтобы ухватиться. А вы могли бы отвлечь толпу? Вмешательство им не понравится, к тому же я чужак.

Я как-то не подумала, что моя просьба может поставить его в опасное положение, и засомневалась, но увидела, что он не прочь затеять игру, несмотря на то что она небезопасна.

– Что, если мы оба подойдем поглазеть поближе и я вдруг упаду в обморок, как вам это?

– Вроде как бы вы непривычны к виду крови и тому подобное? – Одна бровь у него насмешливо взлетела вверх. – Ладно, это сойдет. Если вы при этом умудритесь свалиться с плиты на землю, будет совсем хорошо.

Меня и в самом деле немного подташнивало при мысли о предстоящем зрелище, но оно оказалось не столь уж устрашающим. Ухо было прибито за нижнюю часть мочки, и почти на два дюйма торчал из него конец квадратного гвоздя без шляпки. Крови почти не было, и по выражению лица мальчишки было ясно, что особенной боли он не испытывает, просто сильно напуган. Я начала понимать, что Джейли была, пожалуй, права, называя приговор мягким – имея в виду действующий в это время кодекс шотландской юриспруденции. Но в моих глазах подобный приговор все равно выглядел настоящим варварством.

Джейми осторожно протолкался поближе к столбу. Покачал головой с укором и осуждением.

– Ну-ну, парень, – сказал он и прищелкнул языком. – Угодил ты в переделку, нечего сказать!

Мощной ручищей он оперся о верхнюю доску позорного столба, как бы желая поближе взглянуть на ухо.

– Эх ты, щенок, – продолжал он в высшей степени пренебрежительно. – Тут и говорить-то не о чем, а ты… Поверни разок голову в сторону – и все дела. Хочешь, помогу?

Он сделал вид, что собирается ухватить парня за волосы и крутануть ему голову, чтобы высвободить ее. Мальчишка взвыл в ужасе.

Поняв намек, я попятилась, позаботившись при этом наступить на ногу женщине позади меня; женщина закричала от боли, едва мой каблук обрушился ей на пальцы.

– О, простите, – выдохнула я. – У меня… голова закружилась! О, пожалуйста…

Я отвернулась от столба и сделала несколько неуверенных шагов, ежесекундно оступаясь и хватаясь за чьи-то рукава. Край плиты был теперь всего в шести дюймах от меня: я уцепилась за какую-то достаточно хрупкую на вид девушку и повалилась головой вперед, увлекая девушку за собой.

Мы скатились на мокрую траву, путаясь в юбках. Крик поднялся ужасный. Я выпустила из рук блузу девушки и распростерлась лицом вверх в драматической позе, а дождь поливал меня вовсю.

Падение получилось вполне натуральное и болезненное, потому что девушка свалилась на меня и я практически не могла дышать. Борясь за каждый глоток воздуха, я лежала и слушала встревоженные голоса. Предложения, предположения, ахи и охи обрушились на меня чуть ли не в большем количестве, чем дождевая вода, но тут пара знакомых рук подняла меня с земли и усадила, а пара знакомых голубых глаз глянула мне в глаза, едва я их открыла. Еле заметное движение век дало мне понять, что миссия свершилась удачно. И в самом деле – я тут же увидела, как мальчишка кожевенника улепетывает к себе на чердак, прижимая к уху какую-то тряпицу; никто в толпе не обратил на него ни малейшего внимания, все были поглощены новой сенсацией.

Жители деревни, столь кровожадные по отношению к малолетнему преступнику, со мной были сама доброта. Меня подняли со всей осторожностью и перенесли снова в дом Дунканов, где потчевали бренди и чаем, укутали теплыми одеялами и окружили сочувствием. Мне разрешили уехать только после того, как Джейми резко потребовал, чтобы меня оставили в покое, поднял меня с кушетки и повел к двери, невзирая на увещевания хозяев.

Я снова сидела в седле впереди него, мою лошадь мы вели в поводу; я поблагодарила Джейми за помощь. Он отмахнулся от моей благодарности:

– Не за что, барышня!

– Но для вас это было рискованно, – настаивала я. – К сожалению, я не сразу сообразила, что подвергаю вас опасности своей просьбой.

– А! – только и сказал он на это, но минуту спустя добавил с коротким смешком: – Уж не считаете ли вы меня менее храбрым, чем маленькая английская барышня?

Спускались сумерки, и Джейми пустил лошадей рысью. Мы с ним почти не разговаривали по дороге, а когда добрались до замка, он попрощался со мной коротким: «Всего доброго, миссис англичанка!» Но я почувствовала, что зародилась дружба гораздо более глубокая, чем та, которая сводится лишь к беспечной болтовне под яблонями.

Глава 10. Присяга

Следующие два дня прошли в ужасной суете: прибывали все новые гости, всяческие приготовления шли полным ходом. Моя медицинская практика резко сократилась; жертвы отравления выздоровели, а всем прочим некогда было болеть. Кроме заноз у парнишек, которые доставляли дрова для топки, да незначительных ожогов у девушек из кухонной прислуги, никаких происшествий не случалось.

Зато сама я находилась в сильнейшем напряжении. Нынче ночью или никогда! Миссис Фиц сообщила мне, что все дееспособные мужчины клана Маккензи в эту ночь соберутся в холле и будут присягать на верность Колуму. Во время столь важной церемонии вряд ли кто-то станет особо следить за конюшней.

В те часы, когда я помогала на кухне и в саду, я позаботилась запасти побольше провизии – чтобы хватило на несколько дней. У меня не было фляжки для воды, но я решила заменить ее стеклянным кувшином, позаимствованным из врачебного кабинета. Зато у меня есть крепкие ботинки и – благодаря любезности Колума – теплый плащ. Возьму лошадку посмирнее; во время посещения конюшни после обеда я наметила себе такую. Денег нет, но мои пациенты надарили мне кучу всяких мелких вещиц, в том числе резных ювелирных безделушек, а также разных ленточек. Если понадобится, можно попробовать обменять их на что-то необходимое.

Мне было не слишком приятно платить подобной монетой за гостеприимство Колума и дружеское отношение других обитателей замка, но что поделаешь? Я подумала-подумала и решила, что придется уехать не попрощавшись. Бумаги для прощального письма у меня опять-таки не имелось, а рискнуть и поискать листок в кабинете у Колума я не отваживалась.

Через час после того, как стемнело, я пробралась в конюшню и чутко прислушалась, нет ли там кого. Кажется, все ушли в холл готовиться к церемонии. Дверь была закрыта, я осторожно толкнула ее, и она бесшумно отворилась, повернувшись на кожаных петлях.

Воздух внутри был теплый и насыщенный негромким шорохом соломы и пофыркиванием отдыхающих лошадей. Темно было, как под шляпой владельца похоронного бюро, по любимому выражению моего дяди Лэма. Немногочисленные окна для вентиляции слишком малы и узки, чтобы пропускать слабый свет ночного неба. Выставив руки вперед, я осторожно продвигалась к главной части конюшни, и солома шелестела у меня под ногами.

Я шарила руками в темноте, стараясь нащупать перекладину стойла и двинуться дальше. Руки, увы, нашарили только пустоту, зато обеими ногами я натолкнулась на какое-то весьма солидное препятствие и с невольным криком, эхом отозвавшимся в старом каменном здании, повалилась во весь рост плашмя.

«Препятствие» повернулось и с громким проклятием ухватило меня за обе руки. Я оказалась вплотную прижатой к телу какого-то весьма рослого мужчины, который дышал мне в самое ухо.

– Кто это? – зашипела я, стараясь вырваться. – Что вы тут делаете?

По-видимому, узнав мой голос, противник ослабил хватку.

– Я мог бы задать вам такой же вопрос, англичаночка, – отозвался глубокий и мягкий голос Джейми Мактевиша, и я вздохнула с облегчением.

Зашуршала солома, и Джейми сел.

– Впрочем, я догадываюсь, – сухо добавил он. – Как вам кажется, далеко ли вы успеете ускакать темной ночью на незнакомой лошади? Причем с утра половина клана Маккензи пустится за вами вдогонку.

Я была невероятно зла.

– Они за мной не погонятся. Они все в холле. Я была бы весьма удивлена, если бы тот из них, кто утром окажется достаточно трезвым и встанет на ноги, пустился вдогонку за кем бы то ни было.

Джейми рассмеялся, встал и протянул руку, чтобы помочь подняться и мне. Он отряхнул солому с моего платья сзади – с несколько большим нажимом, чем я считала необходимым.

– Вроде бы это звучит резонно, англичаночка, – сказал он, как будто сомневался в моей способности рассуждать резонно при данных обстоятельствах. – Или звучало бы, если бы Колум не установил сторожевые посты вокруг замка, а также в лесу. Вряд ли он оставил бы замок незащищенным и собрал всех мужчин клана, способных сражаться, в холле. Хорошо еще, что камень не горит, не то что дерево…

Я сообразила, что он намекает на подлое массовое убийство, совершенное неким Джоном Кэмпбеллом по наущению правительства: он предал мечу тридцать восемь членов клана Макдональд и сжег дом, где лежали их тела. Я быстро подсчитала в уме. Это произошло около пятидесяти лет назад – не так уж давно, чтобы принятые Колумом меры предосторожности показались неоправданными.

– Во всяком случае, вы не могли бы выбрать более не подходящую ночь для бегства, – продолжал Мактевиш.

Мне показалось немного странным то, что он осуждает не мое намерение бежать, а неудачно выбранный способ побега.

– Мало того что кругом охрана, да еще к тому же все лучшие всадники находятся в замке, но на дорогах полно народа, который направляется сюда, чтобы участвовать в тинчале и в играх.

– В тинчале?

– Тинчал – это охота. Обычно на оленей, на этот раз, может быть, на кабана. Один из конюхов говорил Алеку, что в восточном лесу появился здоровенный кабан.

Джейми положил свою большую руку мне на спину и повернул меня лицом к длинной светлеющей щели в приоткрытой двери конюшни.

– Пошли, – сказал он. – Я отведу вас обратно в замок.

Я отодвинулась от него. Сказала сердито:

– Не беспокойтесь, я сама найду дорогу.

Он твердо взял меня за локоть.

– Смею надеяться, что найдете. Но не думаю, что вам стоило бы встречаться с охранниками Колума один на один.

– С чего бы это? – огрызнулась я. – Я ничего плохого не делаю, а гулять за воротами замка не запрещено, не так ли?

– Нет, не запрещено, – ответил он, вглядываясь в темноту с задумчивым выражением. – Сомневаюсь, что они захотели бы причинить вам беспокойство, но вполне и даже более чем вероятно, что стражи стоят на посту в компании с фляжкой. Выпивка – очень приятный товарищ, но не слишком добрый советчик в том, что называется примерным поведением, особенно если милая маленькая барышня натыкается на вас в темноте.

– Я же наткнулась в темноте на вас, – храбро возразила я. – К тому же я не очень-то маленькая и не слишком хорошенькая, особенно сейчас.

– Что касается меня, то я был сонный, но не пьяный, – ответил Джейми. – И, оставляя в стороне вопрос о вашем характере, должен заметить, что вы намного меньше любого из стражей Колума.

Я оставила это замечание без ответа – эта линия разговора, пожалуй, вела в тупик – и попробовала другую дорожку.

– А почему вы-то спали в конюшне? – спросила я. – Разве у вас нет постели в другом месте?

Мы в это время шли по огороду возле кухни, и мне было видно лицо Джейми при слабом свете звезд. Он был сосредоточен, осторожно выбирал дорогу, но при этих моих словах бросил на меня быстрый взгляд.

– Да, – произнес он и некоторое время продолжал идти молча, прежде чем ответил: – Я решил, что мне лучше оставаться в стороне.

– Потому что не собираетесь присягать Колуму Маккензи? – предположила я. – И не хотите, чтобы вокруг этого поднялся лишний шум?

Он снова поглядел на меня – с любопытством.

– Примерно так.

Одни из боковых ворот гостеприимно стояли раскрытыми, и фонарь, который горел поблизости от них на камне, бросал на дорожку желтую полосу света. Мы уже почти дошли до этого сигнального огня, когда чья-то рука зажала мне рот, и я была толчком сбита с ног.

Я сопротивлялась как могла, но мой противник, одетый в толстые перчатки, которые я не могла прокусить, был к тому же, как и предупреждал Джейми, намного крупнее меня.

У Джейми, как видно, были тоже небольшие неприятности – судя по явственным звукам борьбы и многочисленным проклятиям. Борьба закончилась внезапным сильным ударом и взрывом шотландской ругани. И тотчас раздался чей-то смех.

– Бог ты мой, да это же молодой парень, племянник Колума! Поздненько ты поспел к присяге, паренек, а? Кто это с тобой?