– Откуда вам их знать? – огрызнулась я. – Ведь сами-то вы из Суссекса.

Он удивленно раскрыл глаза. Я готова была откусить себе язык.

– Могу ли я спросить, откуда вам это известно? – сказал он.

– Э-э… ваша речь. Точнее, ваш выговор, – поспешила я с объяснением. – Чисто суссекский.

Красивые брови поднялись почти до самого парика.

– Моим учителям, а также моим родителям было бы неприятно услышать, что мой выговор так выдает место моего рождения, – сухо произнес он. – Ведь они пошли на определенные усилия и затраты, чтобы исправить его. Но поскольку вы, как видно, настоящий знаток по части следов местных особенностей речи… – он повернулся к человеку у стены, – то нет сомнения, что вы сможете определить место рождения моего капрала. Капрал Хоукинс, будьте добры произнести что-нибудь. Все, что угодно, – добавил он, заметив смущение на лице молодого человека. – Какой-нибудь известный стишок, например.

Капрал, молодой парень с глупым мясистым лицом, обвел комнату растерянным взглядом в поисках вдохновения, собрал все силы и проговорил:

Милашка Мэг мне платье постирала

И с ним бежать пустилась во всю прыть.

Вот так беда! Но скоро я заставил

Красотку заплатить.

– Этого достаточно, капрал, благодарю вас.

Рэндолл жестом отпустил солдата, и тот снова встал у стены, обливаясь потом.

– Ну и?.. – обратился Рэндолл ко мне.

– Мм… Чешир? – предположила я.

– Близко. Ланкашир.

Рэндолл, сощурившись, посмотрел на меня. Заложив руки за спину, он подошел к окну и выглянул. Зачем? Чтобы проверить, взял ли Дугал с собой еще людей?

Неожиданно он повернулся ко мне с вопросом:

– Parlez-vous français?[23]

– Très bien[24], – немедленно откликнулась я. – А что такое?

Он испытующе глядел на меня, склонив голову набок.

– Черт меня побери, если вы француженка, – произнес он, как бы разговаривая сам с собой. – Возможно, оно и так, но встретить француженку, которая может отличить кокни от корнуольца…[25]

Он постукивал холеными пальцами по крышке стола.

– Как ваша девичья фамилия, миссис Бошан?

– Послушайте, капитан, – я улыбнулась со всем доступным мне очарованием, – играть с вами в игру «двадцать вопросов» весьма занимательно, но мне хотелось бы поскорее покончить с предварительными церемониями и договориться о продолжении моего путешествия. Я и так уж задержалась надолго и…

– Ваши игривые манеры не помогут вам, мадам, – перебил он меня, снова прищурив глаза.

Фрэнк это делал в тех случаях, когда ему очень сильно что-нибудь не нравилось, и я ощутила некоторую слабость в коленях.

– Я и не рассчитываю на помощь, – ответила я как можно смелее. – У меня нет никаких требований ни к вам лично, ни к гарнизону, ни к Маккензи. Все, чего я хочу, это получить разрешение продолжать мое путешествие. И не вижу причин, по которым вы бы могли против этого возражать.

Он смотрел на меня, крепко стиснув губы.

– Вот как? Не видите? Прекрасно. Однако поставьте себя на мое место, мадам, и, возможно, мои возражения сделаются для вас ясными. Месяц назад я и мои люди преследовали по горячим следам шайку неизвестных шотландских бандитов, которые угнали небольшое стадо скота из имения возле границы…

– Ах вот они чем занимались! – воскликнула я. – Мне это не было известно, – добавила я малоубедительным тоном.

Капитан Рэндолл тяжело задышал, но сдержался и продолжил свой рассказ:

– В разгар этой законной погони я встречаю полуодетую англичанку в таком месте, где ей не положено быть даже в сопровождении собственного эскорта, англичанку, которая отказывается отвечать на мои вопросы, которая на меня нападает…

– Вы первый напали на меня! – не удержалась я от восклицания.

– …соучастник которой оглушает меня во время внезапного коварного нападения и которая затем покидает место действия, скорее всего, с чьей-то помощью. Я и мои люди тщательно обыскали все кругом, и уверяю вас, мадам, не обнаружили никаких следов вашего убитого слуги или отнятого у вас имущества, вашего платья и вообще ни малейших доказательств того, что рассказанная вами история правдива.

– Вот как? – только и смогла выговорить я.

– Да, вот так. Мало того, в течение четырех месяцев не поступало никаких сообщений о разбойниках. И вот теперь, мадам, вы появляетесь здесь в обществе военачальника клана Маккензи, и он сообщает мне, что его брат Колум считает, будто вы шпионка, работающая на меня!

– Но ведь это не так, – резонно возразила я. – Вы-то это знаете.

– Да, это я знаю, – с подчеркнутым терпением подтвердил он. – Не знаю я лишь того, кто вы есть на самом деле, черт меня побери! Но я намерен это установить, уверяю вас, мадам! Я начальник здешнего гарнизона. И как таковой я уполномочен предпринимать определенные шаги для того, чтобы обезопасить округ от предателей, шпионов и любых других внушающих подозрение личностей. И эти шаги, мадам, я полностью готов предпринять.

– И что же это за шаги, нельзя ли узнать? – поинтересовалась я совершенно искренне, хотя в словах моих, возможно, прозвучала насмешка.

Он встал, посмотрел на меня сверху вниз в некоем раздумье, обошел вокруг стола и, протянув руку, вынудил меня подняться со стула.

– Капрал Хоукинс, – произнес он, все еще глядя на меня, – мне понадобится ваша помощь.

Капрал явно смутился, но тем не менее бочком-бочком подошел к нам.

– Встаньте позади этой леди, капрал, – скучным голосом приказал Рэндолл. – И крепко возьмите ее за локти.

Он отвел назад руку и ударил меня под ложечку.

Я не закричала, потому что не могла дышать. Опустилась на пол, согнувшись вдвое, пытаясь вобрать в легкие хотя бы глоток воздуха. Я испытала невероятное потрясение – не от боли, которая, конечно, тоже дала себя чувствовать вместе с нахлынувшей слабостью. Просто за всю мою сознательную жизнь никто и никогда не бил меня намеренно.

Капитан присел на корточки возле меня. Его парик слегка съехал набок, но, кроме этого, да еще сильного, какого-то особенного блеска в глазах, он не вышел из рамок своей привычной и тщательно сохраняемой элегантности.

– Надеюсь, что вы не беременны, мадам, – произнес он вполне разговорным тоном, – потому что в противном случае беременность ваша вскоре прервется.

Я начала дышать с каким-то странным присвистом, и первые глотки кислорода вызвали боль в горле. Опершись на руки и колени, я приподнялась и ухватилась за край стола. Капрал, бросив на своего начальника испуганный взгляд, все-таки помог мне встать.

Черные волны то и дело прокатывались по комнате. Я опустилась на стул и закрыла глаза.

– Посмотрите на меня.

Голос был ясный и спокойный, словно мне предлагали чашечку чая.

Я открыла глаза и сквозь редеющий туман посмотрела на капитана. Он стоял передо мной, держа руки на своих изящных бедрах.

– У вас есть что сказать мне теперь, мадам? – спросил он.

– Ваш парик сбился набок, – ответила я и снова закрыла глаза.

Глава 13

Намечается бракосочетание

Я села к столу в буфетной, глядя в чашку с молоком и пытаясь побороть приступы тошноты. Дугал взглянул на мое лицо, когда я спускалась по лестнице, поддерживаемая мускулистым молодым капралом, и тотчас, пройдя мимо меня по лестнице, поднялся в комнату Рэндолла. Полы и двери в гостинице были толстые и прочные, но мне слышны были громкие голоса наверху.

Я подняла чашку, но руки еще дрожали, и пить я не могла.

Постепенно я приходила в себя от физической боли, но от потрясения – нет. Я знала, что этот человек не мой муж, но сходство было столь велико, а мои привычки так укоренились, что я была почти готова довериться ему и рассказать все так, как я рассказала бы Фрэнку, полагаясь хотя бы на воспитанность, если не на активное сочувствие. Его злобное нападение перевернуло мои представления и чувства, именно из-за этого я ощущала себя совершенно больной.

Больной и напуганной. Я близко видела его глаза, когда он опустился возле меня на корточки. На короткое мгновение что-то промелькнуло в глубине этих глаз. Всего только вспышка, не более, но я не хотела бы увидеть ее еще хоть раз в жизни.

Звук открываемой наверху двери вывел меня из задумчивости. Тяжелые и быстрые шаги возвестили о появлении Дугала, следом за которым на очень близком расстоянии шел капитан Рэндолл – на столь близком, что, когда Дугал, увидев меня, неожиданно остановился внизу, Рэндолл едва не уткнулся ему в спину.

Бросив на капитана Рэндолла короткий взгляд через плечо, Дугал быстро подошел ко мне, швырнул на стол монету в уплату за еду и, не говоря ни слова, рывком поднял с места. Он так стремительно вывел меня за дверь, что я только и успела заметить устремленный в мою сторону пристальный хищный взгляд офицера в красном мундире.

Мы уселись в седла и тронули лошадей, прежде чем я успела обмотать вокруг ног свои широкие юбки, и волны ткани вздымались на ветру, словно непогашенный парашют. Дугал молчал, но, казалось, нашим лошадям передался его настойчивый порыв к движению – едва мы достигли большой дороги, они понеслись галопом.

На перекрестке, отмеченном пиктским крестом[26], Дугал внезапно натянул поводья. Мы остановились. Он спешился и привязал обеих лошадей за уздечки к какому-то деревцу. Потом помог мне сойти с седла и тотчас нырнул в кусты, знаком приказав следовать за ним.

Я поднималась по склону холма, ориентируясь на мелькающий в листве килт Дугала и то и дело быстро наклоняя голову, чтобы отпущенная Дугалом ветка не хлестнула меня по лицу. Холм порос дубками и молодыми соснами. Слева от меня щебетали в подлеске синицы, и чуть поодаль трещала, должно быть, целая стайка соек, отыскивающих корм. Свежая, ярко-зеленая трава раннего лета густо росла среди скал и камней, ковром устилала землю под дубами; под соснами трава не росла, земля под ними была устлана толстым слоем опавших иголок, среди которых кишмя кишели муравьи и другие мелкие насекомые, укрываясь от солнечных лучей и хищных птиц.

Резкие лесные запахи щекотали горло. Я и раньше бывала на таких холмах и дышала теми же весенними запахами, но тогда они смешивались с вонью выхлопных газов, доносившейся с дороги, а щебет птиц заглушался голосами туристов. Когда я в последний раз подымалась по такой вот тропе, земля была усеяна обертками от сэндвичей и пустыми пачками из-под сигарет, а не распускающимися бутонами мальвы и цветами фиалок. Обертки от сэндвичей казались достаточно умеренной платой за такие блага цивилизации, как, предположим, антибиотики и телефон, однако нынче я испытывала благодарность к фиалкам. Я очень нуждалась в мире и покое, и здесь я их чувствовала.

Почти у самой вершины холма Дугал вдруг свернул в сторону и скрылся в густом ракитнике. С некоторым трудом проложив себе дорогу за ним, я обнаружила его сидящим на плоском камне возле небольшого водоема. Покосившаяся каменная стела с полустертым, почти неопределенным изображением человеческой фигуры возвышалась чуть поодаль. Я сообразила, что передо мной святой источник. Таких вот мест поклонения в Шотландии было полным-полно, и они часто скрывались в уединенных местах, а возле этого на ветвях склонившейся над водой рябины было повязано множество выцветших тряпочек – подношений от тех, кто молил святого о здоровье или о благополучии в дальней дороге.

Дугал кивком приветствовал мое появление. Он перекрестился, склонил голову и зачерпнул из источника воды в сложенные ладони. Вода была необычно темного цвета и отдавала неприятным запахом – как видно, серный источник, решила про себя я. День стоял жаркий, мне очень хотелось пить, и я последовала примеру Дугала. Вода чуть горчила, но была холодная и нельзя сказать, чтобы невкусная. Я выпила немного, потом ополоснула лицо от дорожной пыли.

Подняла голову, не вытирая лица, и увидела, что Дугал смотрит на меня с каким-то странным выражением. Нечто среднее между любопытством и расчетом – так бы я определила.

– Пришлось вскарабкаться в гору, чтобы испить водицы? – беспечно спросила я.

Бутылки с водой были у нас в седельных сумках. И я сомневалась, что Дугал поднялся сюда, чтобы просить святого о благополучном возвращении в гостиницу. Мне казалось, что его намерение носит более мирской характер.

– Вы хорошо знаете капитана? – неожиданно спросил он.

– Хуже, чем вы, – ответила я. – Я видела его до этого всего один раз, да и то случайно. Мы не пришлись друг другу по вкусу.

К моему удивлению, суровое лицо Дугала смягчилось.

– Не могу сказать, что и мне он сильно по душе, – сказал он.

Побарабанил пальцами о край каменной ограды водоема, о чем-то размышляя, и повернулся ко мне.

– А кое-кто о нем весьма высокого мнения. Дескать, храбрый солдат и прекрасный воин.

Я подняла брови.

– Поскольку я не генерал английской армии, на меня эти качества не производят впечатления.