Дугал сморщился.

– Вид был ужасный. Свежие рубцы только-только начали подживать и затягиваться черной коростой, а все между рубцами пожелтело. Одна мысль о том, что на эту жуть обрушится плеть, заставила меня побелеть. Рэндолл повернулся к сержанту и говорит: «Отличная работа, сержант Уилкс. Посмотрим, удастся ли мне сделать ее лучше». Соблюдая формальность, он велел позвать гарнизонного врача, чтобы тот официально подтвердил, что Джейми достаточно окреп и может вынести наказание. Вы видели, как кот играет с мышью? – обратился Дугал ко мне. – Вот так оно и выглядело. Рэндолл крутился вокруг парня, отпуская одно замечание за другим, и все до одного они были грустные. А Джейми стоял прямой, как дуб, не говоря ни слова, стоял и смотрел на столб, а не на Рэндолла. Я увидал, как он стиснул ладонями локти, чтобы унять дрожь, и Рэндолл тоже заметил это. Поджал губы, а потом и говорит: «Это ведь тот самый молодой человек, который неделю назад кричал, что не боится смерти. Разумеется, тому, кто не боится смерти, не страшны и несколько ударов плетью». И ткнул рукоятью плети Джейми в живот. Джейми прямо встретил взгляд Рэндолла и отвечает ему: «Нет, но я боюсь, что совсем окоченею, пока вы кончите разговоры разговаривать». Дугал вздохнул.

– Ну, это была речь смелая, но совершенно безрассудная. Когда с человека сдирают кожу, хорошего мало, но есть способы сделать такое как нельзя хуже – хлестнуть сбоку, чтобы плеть глубже врезалась, или ударить твердым наконечником по почкам.

Он покачал головой и добавил:

– Такая мерзость!

Сдвинув брови, Дугал заговорил дальше медленно, тщательно выбирая слова:

– У Рэндолла лицо было… я бы сказал, внимательное… и вроде бы светлое такое… так смотрит мужчина на девушку, которая ему нравится, если вам понятно, что я хочу сказать. Словно бы он собирался сделать с Джейми что-нибудь похуже, чем живьем содрать с него кожу. После пятнадцатого удара кровь полилась Джейми на ноги, а на лице у него пот мешался со слезами.

Я покачнулась и оперлась рукой о каменную ограду водоема.

– Ладно, – оборвал себя Дугал, обратив наконец внимание на мой вид, – больше я ничего не скажу, кроме того, что Джейми пережил это. Когда капрал развязал ему руки, он пошатнулся, но капрал и главный сержант поддержали его под руки и держали до тех пор, пока он не укрепился на ногах. Его всего трясло от боли и холода, но голову он держал высоко, и глаза у него сверкали – мне это было видно с расстояния в двадцать футов. Ему помогли сойти с помоста – он шел, оставляя кровавые следы, и все время смотрел на Рэндолла. Казалось, он только потому и держится на ногах, что глаз не сводит с капитана. У Рэндолла лицо было почти такое же бледное, как у Джейми, и он тоже не отводил глаз от парня, словно и его только это держало на ногах.

У самого Дугала глаза остановились, как будто он и сейчас видел перед собой ужасную сцену.

На маленькой прогалине стало очень тихо, только ветер еле слышно шелестел среди ветвей рябины. Я закрыла глаза и некоторое время прислушивалась к шелесту листьев.

– Зачем? – спросила я, не открывая глаз. – Зачем вы мне рассказали?

Когда я наконец открыла глаза, то встретила напряженно-внимательный взгляд Дугала. Я снова опустила руку в водоем и смочила прохладной водой виски.

– Я считал, что это может помочь вам понять характер, – ответил Дугал.

– Рэндолла? – Я рассмеялась коротким, невеселым смехом. – Благодарю вас, но я не нуждаюсь более в иллюстрациях к его характеру.

– Рэндолла, – подтвердил Дугал. – Но и Джейми.

Мне вдруг стало как-то не по себе.

– Видите ли, я получил предписание, – Дугал не без сарказма подчеркнул последнее слово, – от нашего славного капитана.

– Предписание какого рода? – спросила я с возрастающим беспокойством.

– Препроводить английскую подданную по имени Клэр Бошан в Форт-Уильям в понедельник восемнадцатого июня. Для допроса.

Мой вид, вероятно, по-настоящему встревожил Дугала, потому что он вскочил на ноги и подошел ко мне.

– Опустите голову между колен, – велел он, нажимая рукой сзади мне на шею, – и держите так, пока не пройдет слабость.

– Я знаю, что делать, – резко ответила я, но поступила именно так, как он мне сказал.

Закрыв глаза, я почувствовала, как постепенно делается все сильнее ослабевшее было биение крови в висках. Исчезло ощущение липкой и холодной влажности на лице и около ушей, только руки по-прежнему оставались ледяными. Я сосредоточилась на дыхании и начала считать: вдох – раз, два, три, четыре, выдох – раз, два… и так далее.

Наконец я выпрямилась, почувствовав, что вполне владею собой. Дугал снова уселся на ограду источника и терпеливо ждал, все еще опасаясь, что я вдруг свалюсь в водоем.

– Есть выход из положения, – вдруг произнес он. – Единственный, как я считаю.

– Укажите мне его, – попросила я, пытаясь улыбнуться – не слишком удачно.

– Ну что ж, хорошо.

Он подвинулся ближе, наклонился ко мне и принялся объяснять:

– Рэндолл имеет право взять вас на допрос, поскольку вы являетесь подданной английской короны. Но мы можем это изменить.

Я уставилась на него с непонимающим видом.

– Что вы имеете в виду? Вы тоже подданный короля. Как вы можете это изменить?

– Шотландский закон и английский очень похожи, – нахмурившись, сказал Дугал, – но не одинаковы. И английский офицер не может принудить к чему-то шотландца, если не имеет твердых доказательств, что тот совершил преступление, или по крайней мере серьезных подозрений. Но на основании одних лишь подозрений он не имеет права забрать шотландского подданного из владений клана без разрешения соответствующего лэрда.

– Вы советовались с Недом Гоуэном, – предположила я, вновь испытывая легкое головокружение.

Дугал кивнул.

– Да, советовался. Видите ли, я предполагал, что до этого дойдет. И Нед подтвердил то, о чем я сам уже думал: единственная уловка, при помощи которой я вправе отказать выдать вас Рэндоллу, – это превратить вас из англичанки в шотландку.

– В шотландку? – переспросила я, позабыв о головокружении под воздействием испугавшего меня подозрения.

Слова Дугала подтвердили мою догадку.

– Да, – сказал он, – вы должны выйти замуж за шотландца. За молодого Джейми.

– Это невозможно!

– Хорошо. – Он сдвинул брови и немного подумал. – Тогда я мог бы предложить вам Руперта. Он вдовец и арендует небольшую ферму. Правда, он постарше, к тому же…

– Я и за Руперта не собираюсь выходить! Это же… это совершенный абсурд… бессмыслица…

Мне не хватало слов. В сильнейшем возбуждении я вскочила на ноги и забегала по полянке.

– Джейми – славный юноша, – заговорил Дугал, не вставая с места. – У него, правда, нет сейчас никакой собственности, но человек он добросердечный. Он не станет плохо обращаться с вами. К тому же он опытный воин и имеет веские причины ненавидеть Рэндолла. Нет, выходите за него, и он станет защищать вас до последнего дыхания.

– Но… но я ни за кого не могу выйти замуж! – выкрикнула я.

Глаза Дугала сделались острыми.

– Почему же, барышня? Разве ваш муж еще жив?

– Нет. Я просто… это же смешно! Такого быть не может!

Дугал явно успокоился, когда я сказала «нет». Он посмотрел на солнце и встал.

– Нам пора двигаться, барышня. Надо еще кое-что уладить. Понадобится особое разрешение на брак, – пробормотал он, – но Нед его добудет.

Он взял меня за руку, но я вырвала ее у него.

– Я ни за кого не пойду замуж, – твердо заявила я.

– Вы хотите, чтобы я передал вас Рэндоллу?

– Нет!

И тут меня осенило.

– Значит, вы поверили, что я не английская шпионка?

– Теперь поверил, – ответил он с нажимом на первом слове.

– Почему только теперь, а не раньше?

Он указал на источник и на полустершееся изображение святого на камне. Должно быть, камню этому была не одна сотня лет, куда больше, чем огромной старой рябине, осенявшей родник и сыпавшей в темную воду свои мелкие белые цветки.

– Это источник святого Ниниана, – сказал Дугал. – Вы напились воды из него, прежде чем я задал вам вопрос.

– Ну и что из этого? – удивилась я от всей души.

Дугал тоже удивился, но тотчас улыбнулся.

– Вы не знали? Его называют источником лжецов. Вода пахнет пламенем ада. Кто напьется воды, а потом скажет неправду, у того глотку спалит огнем.

– Понятно, – процедила я сквозь зубы. – С глоткой у меня все в порядке, так что можете верить – я не шпионю ни для англичан, ни для французов. И поверьте еще одному, Дугал Маккензи: ни за кого я замуж не пойду!

Он меня уже не слушал. Прокладывал себе дорогу через кусты вокруг источника. Только трепещущая ветка дуба обозначала место, где он скрылся. Пылая негодованием, я последовала за ним.


По дороге я еще некоторое время громко выражала свой протест. В конце концов Дугал посоветовал мне уняться и поберечь легкие, после чего наш путь продолжался в молчании.

Едва мы добрались до гостиницы, я бросила поводья и поспешила подняться по лестнице к себе в комнату.

Мысль о браке казалась мне не столько чудовищной или ужасной, сколько невероятной, немыслимой. Я мерила и мерила шагами узкую комнатку, чувствуя себя загнанной, словно крыса в ловушке. И какого дьявола я, несмотря на риск, не сбежала от шотландцев раньше?

Я присела на кровать и попыталась обдумать все спокойно. Если подходить к проблеме с точки зрения Дугала, замужество имело свой смысл. Если бы он попросту категорически отказался выдать меня Рэндоллу, тот вполне мог попытаться взять меня силой. И независимо от того, верил мне Дугал или нет, он вряд ли захотел бы ввязываться в схватку с английскими драгунами во имя моего спасения.

Рассуждая хладнокровно, мысль о браке имела свои преимущества и с моей собственной точки зрения. Поскольку я выйду замуж за шотландца, за мной перестанут следить, перестанут меня сторожить. И мне легче будет удрать, когда придет удобный момент. Что касается Джейми, то я ему, безусловно, нравлюсь. Шотландские горы он знает как свои пять пальцев. Возможно, он отвезет меня к холму Крэг-на-Дун или хотя бы покажет направление. Да, пожалуй, брак – наилучший способ достигнуть моей цели.

Так это выглядело, если подойти хладнокровно. Однако моя кровь была какой угодно, только не холодной. Я была дико взбудоражена и никак не могла успокоиться, я металась, обуреваемая гневом, в поисках выхода. Любого. Через час лицо мое пылало, кровь бурно пульсировала в висках. Я открыла ставни, высунулась в окно и подставила пылающее лицо ветру.

За спиной послышался властный стук в дверь. Едва я успела отвернуться от окна, как в комнату вошел Дугал. В руке на манер подноса он держал пачку твердой бумаги; за ним следовали Руперт и опрятнейший Нед Гоуэн – ни дать ни взять королевские конюшие.

– Милости прошу, – произнесла я с изысканной вежливостью.

Дугал, по обыкновению не обращая на меня внимания, сдвинул в сторону возвышавшийся прямо на столе ночной горшок и торжественно разложил веером на неровной дубовой столешнице принесенные бумаги.

– Все готово, – изрек он с гордостью человека, который благополучно завершил весьма нелегкое дело. – Нед выправил бумаги. Не только как юрист, но и как ваш сторонник, а, Нед?

Мужчины добродушно рассмеялись.

– Это не столь уж трудно, – скромно заметил Нед. – Контракт очень простой.

Указательным пальцем он перелистал бумаги, помолчал и сдвинул брови, словно ему неожиданно что-то пришло в голову.

– У вас нет собственности во Франции? – обеспокоенно спросил он, глядя на меня поверх бифокальных очков, которыми пользовался во время работы.

Я отрицательно покачала головой, и он с явным облегчением собрал бумаги снова в пачку и аккуратно выровнял края.

– Тогда все в порядке. Вам нужно подписаться вот здесь внизу, а Дугал и Руперт поставят свои подписи как свидетели.

Законник поставил на стол чернильницу, которую принес с собой, вынул из кармана гусиное перо и церемонно протянул его мне.

– А что это такое? – спросила я.

Вопрос был чисто риторический, потому что на верхней странице каллиграфическим почерком и буквами вышиной в два дюйма, узкими и четкими, было начертано: «Брачный контракт».

Дугал подавил вздох нетерпения по поводу моего упорства.

– Вы отлично знаете, что это такое, – отрывисто бросил он. – И если у вас нет другой блестящей мысли, как избежать рук Рэндолла, подпишите это, и конец делу. Времени у нас мало.

Светлых мыслей в запасе не оказалось, несмотря на то что я целый час мучительно обдумывала проблему. Мне и в самом деле начинало казаться, что невероятный выход, предложенный мне, является наилучшим вопреки моему внутреннему протесту.

– Но я не хочу выходить замуж! – упрямо повторила я.

Мне пришло в голову, что я не единственное заинтересованное лицо в этом вопросе. Вспомнилась девушка со светлыми волосами, которая целовалась с Джейми в алькове в замке.