После короткой и веселой суматохи, вызванной этим недостатком хороших манер, маленький Джейми сумел улизнуть из-под надзора миссис Крук и прыгнул на кровать к матери. Дженни негромко вскрикнула от боли, но протянула руку и привлекла мальчика к себе, махнув миссис Крук, чтобы она не забирала его от нее.

– Моя мама! – заявил он, прижимаясь к ней.

– Конечно, чья же еще? – согласилась она. – Иди сюда, малыш.

Она обняла его, поцеловала в макушку, и мальчик, успокоившись, прильнул к ней. Дженни пригладила сыну волосы.

– Положи головку вот сюда, – сказала она. – Тебе пора спать. Ложись.

Умиротворенный ее присутствием, мальчик засунул в рот большой палец и уснул.

Когда пришел его черед подержать на руках новорожденную, Джейми проявил примечательные способности, уложив крохотную пушистую головенку в ладонь, словно теннисный мячик. Казалось, он неохотно вернул малышку матери, и Дженни прижала дочку к груди, что-то нежно ей напевая.

Мы наконец вернулись к себе в спальню, которая была такой тихой и пустой по сравнению с трогательной семейной картиной, только что оставленной нами: Айен стоит на коленях у постели жены, положив руку на маленького Джейми, а Дженни баюкает новорожденную. Лишь теперь я поняла, до какой степени я устала: почти двадцать четыре часа прошло с того времени, как Айен разбудил меня.

Джейми тихонько затворил дверь. Не говоря ни слова, подошел сзади и начал расстегивать платье. Его руки обвились вокруг меня, а я с благодарностью оперлась на него. Он наклонился поцеловать меня, я повернулась и обняла его за шею. Я чувствовала не только усталость, но также нежность и печаль.

– Может, оно и к лучшему, – медленно проговорил Джейми, обращаясь как бы к самому себе.

– Что к лучшему?

– Что ты бесплодна.

Лицо мое было спрятано у него на груди, но он должен был ощутить, как я напряглась.

– Я узнал об этом давно. Джейлис Дункан сказала вскоре после нашей свадьбы.

Он ласково погладил меня по спине.

– Вначале я огорчился, но потом начал думать, что это к лучшему. При нашей жизни нам было бы очень трудно с ребенком. А теперь… – Он слегка вздрогнул. – Теперь я даже радуюсь этому, я не хотел бы, чтобы ты так мучилась.

– А я бы не возражала, – после долгого молчания сказала я, думая о круглой пушистой головенке и крошечных пальчиках.

– А я возражаю.

Он поцеловал меня в макушку.

– Я видел лицо Айена, оно было такое, словно его собственная плоть разрывается, когда кричит Дженни.

Мои руки лежали у него на спине, трогая жесткие рубцы.

– Сам я могу вынести боль, свою собственную, но не мог бы вынести твою. Для этого потребовалось бы куда больше сил, чем есть у меня.

Глава 33

Стража

Дженни быстро оправилась после рождения Маргарет и настояла, чтобы ей позволили спуститься вниз на другой день после родов. Под совместным нажимом Айена и Джейми она с неохотой согласилась не заниматься никакой работой, а только наблюдать за всем и отдавать распоряжения с широкого дивана в гостиной, где она устроилась, поставив рядом колыбельку Маргарет.

Однако, не в состоянии сидеть без дела, она уже через день или два успела побывать в кухне, а потом вышла и в садик. Сидя на ограде и придерживая тепло укутанного ребенка, который был уложен на перекинутую через плечо Дженни специальную перевязь, она составляла мне компанию, в то время как я делала одновременно два дела: обрезала сухие плети с виноградной лозы и присматривала за огромным котлом для кипячения белья. Миссис Крук и служанки уже вынули из котла чистое белье, чтобы развесить его для просушки; я дожидалась, когда вода достаточно остынет – тогда ее можно будет вылить.

Маленький Джейми «помогал» мне, с неистовым рвением выдергивая увядшие растения и разбрасывая их во все стороны. Я окликнула его, когда он слишком близко подбежал к котлу, а затем и побежала за ним, так как на мое предупреждение он не обратил ни малейшего внимания. К счастью, котел остывал быстро, вода была уже просто теплая. Отослав мальчика к матери, я ухватилась за котел и сдвинула его с подставки, которая не давала ему накрениться.

Я отскочила в сторону, когда грязная вода хлынула через край котла, дымясь на холодном воздухе. Маленький Джейми тем временем уселся возле меня на корточки и весело зашлепал ладошками по теплой грязи; черные брызги заляпали мне всю юбку.

Дженни, ухватив сынишку за воротник, поставила его на ноги и крепко шлепнула по попке.

– Ты что, совсем не соображаешь, поросенок? Погляди на себя! Теперь твою рубашку снова надо стирать! Посмотри, что ты наделал с платьем твоей тети, маленький ты язычник!

– Да это пустяки, – сказала я, заметив, что у озорника дрожит нижняя губа.

– А для меня не пустяки! – заявила Дженни, буравя своего отпрыска гневным взглядом. – Сию минуту проси у тети прощения, а потом иди домой и попроси миссис Крук, чтобы она тебя умыла и почистила.

Она шлепнула его – на этот раз несильно – и подтолкнула к дому.

Мы вернулись к куче мокрого белья, и в это время с дороги донесся топот конских копыт.

– Кажется, Джейми возвращается, – прислушавшись, высказала я свое предположение. – Что-то рановато.

Но Дженни, пристально глядя на дорогу, покачала головой:

– Не его лошадь.

Судя по тому, как она нахмурилась, лошадь, появившаяся на вершине холма, была чужая. А всадник… всадник, по-видимому, из своих. Дженни на секунду застыла возле меня, потом кинулась к калитке, обеими руками обхватила ребенка.

– Это Айен! – крикнула она мне.

Айен сполз с седла; от одежды остались лохмотья, он был покрыт пылью с головы до ног и весь в синяках и ушибах. На лбу вздулась опухоль, бровь сильно рассечена. Дженни поддержала его под руку, когда он встал ногой на землю – одной ногой, потому что протеза не было.

– Джейми, – выдохнул он. – Мы встретили патруль возле мельницы. Они нас подкарауливали. Знали, что мы туда приедем.

Во мне все сжалось.

– Он жив?

Айен кивнул, тяжело дыша.

– Да, и даже не ранен. Они повезли его по направлению к Киллину.

Дженни ощупывала его лицо.

– Ты сильно ранен, муженек?

– Нет. Они отобрали у меня коня и мою деревянную ногу. Убивать меня им было ни к чему, гнаться за ними я не мог.

Дженни глянула на горизонт: солнце стояло над деревьями. Часа четыре, подумала я. Айен проследил за взглядом жены и предупредил ее вопрос:

– Мы наткнулись на них около полудня. Мне понадобилось два часа, чтобы добраться до места, где я взял лошадь.

Дженни постояла минутку, что-то обдумывая, потом решительно повернулась ко мне:

– Клэр, помоги Айену дойти до дома и, если надо его подлечить, займись им, пожалуйста, поскорее. Я передам ребенка миссис Крук и попрошу подготовить лошадей.

Она удалилась так быстро, что ни один из нас рта не успел раскрыть.

– Она собирается… но она же не может! – воскликнула я. – Ей нельзя оставлять ребенка!

Айен тяжело оперся на мое плечо, и мы медленно двинулись по тропинке к дому. Он покачал головой.

– Наверное, нельзя. Но не думаю, что она собирается позволить англичанам вздернуть ее брата на виселицу.


Уже темнело, когда мы добрались до места, где Джейми и Айен попали в засаду. Дженни соскользнула с лошади и принялась рыскать по кустам, словно охотничий терьер, раздвигая ветки и бормоча себе под нос нечто весьма похожее на самые крепкие ругательства ее брата.

– На восток, – произнесла она, выбравшись из кустов вся исцарапанная и перепачканная.

Отряхнула сухие листья с юбки и взяла из моих онемевших рук поводья.

– Преследовать их в темноте мы не можем, но я по крайней мере знаю, в каком направлении нам ехать, когда рассветет.

Мы устроили себе самый простой привал, спутали лошадей и разожгли костер. Я восхищалась ловкостью, с которой Дженни занималась этими делами, и она улыбнулась:

– Я всегда просила Айена и Джейми, чтобы они научили меня всяким таким вещам. Разводить костер, лазить по деревьям, даже шкурки снимать. И как идти по следу.

Она повернула голову в ту сторону, куда уехал патруль.

– Ты не волнуйся, Клэр, – продолжала она, присаживаясь к огню. – Двадцать лошадей недалеко уйдут по кустам, а две – гораздо дальше. Патруль двинется, скорее всего, к дороге на Эскадейл, а мы срежем путь по холмам и встретим их у Мидмэйнса.

Ее проворные пальцы расстегивали корсаж платья. Не без удивления наблюдала я за тем, как она, расправив складки, спустила с плеч верхнюю часть блузы и обнажила грудь.

Груди у нее были очень большие, тугие от молока. В своем полном в этом смысле невежестве я даже как-то не подумала, каково приходится кормящей матери, если она надолго расстанется с младенцем.

– Я не могу надолго оставлять ребенка, – сказала Дженни как бы в ответ на мои размышления, поморщившись от боли, когда приподняла одну грудь. – Я просто взорвусь.

От ее прикосновения молоко начало капать из набухшего соска. Дженни достала из кармана большой платок и подложила его под грудь. Подняла с земли небольшую оловянную кружечку, которую перед этим достала из седельной сумки, и подставила ее к соску. Легонько нажала двумя пальцами – молоко закапало быстрее и вдруг брызнуло тонкой, но сильной струйкой.

– Вот уж не знала, что так бывает! – выпалила я в полном восторге.

– Да, – ответила Дженни. – Сначала ребенок должен довольно сильно сосать, но когда молоко прибывает, младенцу остается только глотать. Ох, сразу стало легче.

Она выплеснула молоко из чашки прямо на землю.

– Грех это, но ничего не поделаешь, верно? Вот еще морока, да с детьми, за что ни возьмись, сплошная морока. Но и отказаться их иметь не захочешь.

– Нет, – тихо проговорила я, – ты бы ни за что не отказалась.

Дженни проделала ту же процедуру со второй грудью и посмотрела на меня поверх огня.

– Для тебя теперь не время, – сказала она, – но когда-нибудь и у тебя родятся дети.

Я невесело рассмеялась.

– Сначала надо отыскать будущего отца.

Дженни выплеснула молоко из чашки и начала приводить в порядок одежду.

– Ну, найти-то мы их найдем. Завтра. Непременно должны найти, я же не могу оставлять Мэгги надолго.

– Ну а если найдем, что тогда? – спросила я.

Она пожала плечами и потянулась за свертком одеял.

– Все зависит от Джейми. От того, насколько он дал им себя покалечить.


Дженни оказалась права: мы обнаружили патруль на следующий день. Мы покинули наш лагерь на заре, задержавшись лишь для того, чтобы Дженни снова сцедила молоко. Она была способна отыскивать самые малозаметные следы, и я беспрекословно углубилась за ней в густой лес. Ехать быстро по частому подлеску было невозможно, однако Дженни уверила меня, что мы пробираемся гораздо более коротким путем, чем патруль, чье передвижение ограничивала значительная численность отряда.

Мы обнаружили их около полудня. Я услышала позвякивание сбруи и отдельные голоса и вытянула руку, предупреждая Дженни, которая ехала за мной.

– Там внизу брод, – шепнула мне она. – Похоже, они остановились напоить лошадей.

Сойдя на землю, она взяла оба повода и привязала наших лошадей, потом сделала мне знак следовать за ней и, словно змея, нырнула в подлесок.

С небольшого уступа, на который Дженни вывела меня, просматривался сверху весь брод, мы видели почти всех солдат, спешившихся и разделившихся на группки по нескольку человек, о чем-то спокойно болтавших между собой; кое-кто закусывал, сидя на земле, кое-кто занимался лошадьми, отводя их по две или даже по три вместе на водопой. Единственно, кого мы не видели, так это Джейми.

– Как ты считаешь, они его убили? – в полном ужасе прошептала я.

Я дважды пересчитала солдат, чтобы не ошибиться. Их было двадцать, а лошадей двадцать шесть; все на виду, насколько я могла понять. И никаких признаков пленника – даже отблеска солнца на рыжих волосах…

– Сомневаюсь, – ответила Дженни. – Но есть только один способ узнать точно.

Она начала отползать с уступа назад в кусты.

– Какой же?

– Спросить.

За бродом дорога сразу сужалась, превращаясь в пыльную тропу, которая вилась между густо растущих сосен и ольхи. Ехать по двое солдаты не могли и двигались цепочкой по одному.

Едва последний в отряде всадник показался из-за поворота, Дженни Муррей внезапно вышла на тропу перед ним. Лошадь шарахнулась, солдат с проклятиями натянул поводья. Он было открыл рот, чтобы спросить с негодованием, что означает подобное поведение, но тут из кустов позади него выступила я и треснула его по затылку подобранным с земли крепким суком.

Совершенно ошарашенный, он потерял равновесие, так как лошадь шарахнулась снова, и свалился на землю. Он не был оглушен, удар оказался недостаточно силен. Дженни исправила мою оплошность при помощи большого булыжника.