Каталина прохаживалась по беседке, прислушиваясь к эху собственных шагов по каменному полу. Никаких других звуков не доносилось до нее в молчаливой темноте ночи. Даже птицы на деревьях затихли. Сквозь череду мраморных колонн за зелено-черным газоном виднелся такой же тихий дом. Кое-где в окнах крошечными маячками горел свет, но большинство обитателей погрузились в блаженный сон.

Каталине тоже полагалось спать, но она не смогла бы уснуть. Ей нужно было поговорить с Джейми наедине прежде, чем она решит, что делать дальше. Прежде, чем встретится с Алисией Уолтерс и поймет, какие шаги должна предпринять.

Она посмотрела на письмо Джейми, крепко зажатое в ее руке. Когда она прочитала эти слова, ее охватила такая сумятица мыслей и чувств, словно хаос прошедшего и неопределенность настоящего, столкнувшись вместе, спутались в один неразрешимый клубок. Когда Каталина приехала в Англию, она надеялась, что все останется позади. Но ничто никуда не делось.

Только одно она осознавала совершенно ясно — ее чувства к Джейми не изменились. Неразрывная связь с их самой первой встречи лишь усилилась, и она даже представить себе не могла, что уедет отсюда и никогда больше не увидит его. Какая-то часть ее навсегда останется здесь.

Она снова посмотрела на письмо. Могут ли они снова быть вместе после всего, что случилось? Существует ли способ осуществить это? Или прошлое всегда будет преследовать их?

Каталина засмеялась сама над собой. По правде говоря, она даже не знала, что теперь думает о ней Джейми. Теперь, когда он дома со своей семьей, военный роман, возможно, кажется ему забавным приключением и только. Может быть, это письмо всего лишь прощальное «прости».

Внезапный шум в саду прервал ее размышления. На мгновение ей вспомнился мужчина, которого она заметила убегающим через сад. Рука крепче сжала письмо, комкая его.

Потом, увидев в лунном свете высокую, стройную фигуру, направлявшуюся к ней, вздохнула с облегчением. Джейми. Ну конечно.

— Каталина. — Джейми поднимался в беседку. Он остановился совсем близко, но не касаясь ее. — Ты пришла.

— Конечно. — Она не могла оставаться в стороне, хотя понимала, что должна. Она заметила, что он взглянул на письмо, которое она держала в руке.

— Значит, ты получила его.

— Да, — тихо ответила Каталина, медленно протянула свободную руку и нежно погладила его щеку и шрамы на ней. Джейми напрягся, но не попытался отодвинуться. Словно против своей воли, качнулся ближе к ней, и Каталина вдруг почувствовала болезненный прилив жалости. Сколько же ему пришлось пережить, как, впрочем, им обоим. — Мне так больно смотреть на твои раны.

Джейми покачал головой:

— Я заслужил их. Никогда не считал происходящее там делом первой необходимости, как ты пыталась внушить мне. Я думал, что защищаю свою страну, свою семью. Но эта вера оказалась ложью, иллюзией. Как и многое другое.

Как их венчание? Неужели оно тоже иллюзия? Иногда Каталине так и казалось. Настоящая жизнь сурова и холодна, не так красива.

— Война ужасная вещь. Она уничтожает наши представления о себе. Трудно понять, что важно и истинно, а что нет. Ты поступал так, как считал нужным, и заплатил за это чрезмерную цену, которую не должен был платить.

— Но и ты заплатила, Каталина, — хрипло проговорил он. — Вот в чем, черт возьми, все дело. Этого я себе простить не могу. Когда я думал, что ты умерла, не мог ни объяснить себе это, ни оправдать… — Джейми не договорил, только покачал головой.

Сердце Каталины разрывалось от боли. Подойдя ближе, она протянула руки и коснулась его изуродованного лица.

— Но я жива! Мы оба живы и теперь слышим друг друга. Это важно, Джейми, mi сorazon. Теперь ты можешь рассказать мне все, что хочешь, я выслушаю и пойму.

Вместо слов Джейми взял ее за плечи и прижал к мраморной колонне. Вырваться она не могла. Он стоял так близко, что она чувствовала каждый дюйм его теплого сильного тела. Ей хотелось лишь одного — прижаться к нему еще сильнее, чтобы слиться с ним навсегда.

Сколько сладости и горечи было в этом стремлении. Каталина запрокинула назад голову, вглядываясь в суровые черты его лица, будто хотела запомнить.

— Каталина, Каталина, — твердил Джейми, она слышала в его голосе эхо своего стремления к нему. — Я всегда хотел, чтобы ты улыбалась, хотел сделать тебя счастливой, но вместо этого все разрушил. И все же я не могу без тебя. Почему ты сводишь меня с ума?

Каталина покачала головой. Мысли бешено неслись в мозгу. Это он сводил ее с ума. Она настолько перестала владеть собой, что уже не знала, что делать.

— Джейми, я… — Она смотрела в его глаза до тех пор, пока он со стоном не склонил голову к ней. Коснулся губами нежного изгиба ее шеи, ее колени ослабели от этого прикосновения. Руки Джейми сомкнулись вокруг нее, не давая упасть.

— Джейми, — шепнула она, но его губы, крепко прижавшиеся к ее губам, заглушили это.

Каталина обвила его руками за шею, его волосы щекотали ей лицо. Джейми поднял ее над землей, она обхватила его ногами за талию, так что ее длинные юбки обмотали их, связывая вместе.

Достаточно было одного лишь прикосновения, поцелуя, взгляда, чтобы между ними вспыхнул огонь. Каталина хотела этого, так сильно хотела, что это пугало.

Джейми, видимо, почувствовал ее смущение, потому что его губы оторвались от нее. Он положил ей голову на плечо и замер. Они были рядом, так близко и все же так далеко.

— Прости меня, Каталина. Все эти годы я хотел сказать тебе это. Прости меня.

— Я простила тебя. Ты делал то, что считал должным.

— Простила… но не забыла?

Каталина не нашлась с ответом. Просто обнимала его и надеялась, что ей этого достаточно.

Глава 15

Какой чудесный день, думала Каталина, облокотившись на спинку мягкого кожаного сиденья открытого двухколесного экипажа Джейми. На бледно-голубом небе светило солнце, а свежий ветерок доносил запахи цветов и сырой земли. Отправив Лидию на пикник, она вышла из ворот Кастонбери и пересекла парк, чтобы встретиться с Джейми. Он хотел показать ей земли поместья во всем своем великолепии. Прекрасные земли, готовые снова обрести былое величие.

Этот день был из тех, с которым жалко расставаться. Солнце ласкало ей лицо, Джейми сидел рядом, все было замечательно. Так же, как и взаимное прощение накануне. Пусть прошлое останется в прошлом. Так должно быть.

— Каталина, чему ты улыбаешься? — спросил Джейми. Она взглянула на него из-под полей шляпки, он тоже улыбался.

От этой улыбки сердце Каталины растаяло. Джейми серьезный человек, а дома казался еще более озабоченным. Так много всего свалилось на его плечи. Тем не менее его улыбка была прекрасна. Каталине хотелось бы видеть ее каждый день.

— Я просто думала о том, какой сегодня чудесный день, — ответила она. — Какое чудесное место Кастонбери.

Джейми взглянул на поля по обеим сторонам дороги, на бесконечные пространства зелени, простиравшиеся до горизонта. Трубы, возвышавшиеся над домом, подобно часовым охраняли этот прекрасный маленький мир.

— Да. Это красивое место.

— Ты, должно быть, рад, что снова дома.

Джейми долго не отвечал.

— Мне кажется, за долгое время я начал забывать, как выглядит дом. Детали начали смазываться в моем сознании. Я помнил только, что это какая-то тюрьма. Ловушка.

— Ловушка? — удивилась Каталина. — Твой дом?

— В молодости я не воспринимал его как свой дом. Я вырос на рассказах о великих Монтегю, моих предках, которые сыграли значительную роль в истории Англии и совершили подвиги во славу нашего рода. Я понимал, что эти истории должны заставить меня осознать место в этой череде величия. Но все это казалось таким далеким от того, к чему стремилась моя душа. Я воспринимал Кастонбери как цепь.

— Так, значит, именно поэтому ты уехал? — Каталина боялась спугнуть этот порыв откровенности. Момент истины. Той, которая соединила их прошлой ночью в беседке.

Джейми кивнул:

— Во мне сидело какое-то необузданное бунтарство, искавшее возможность вырваться наружу. Армия, сражения с врагом, казалось, удачный способ выпустить его.

— Найти собственное место в мире.

— Да. — Он взглянул на нее, и она увидела в его глазах темную тень. Такую же, которая столько лет нависала над ее жизнью. — Я думал, смогу доказать себе, что сам чего-то стою независимо от моей семьи.

— Пока я росла, тоже усвоила много рассказов о том, чего ожидают от испанской женщины из семьи Перес. Она должна породниться с семьей Морено. Каждый момент моей жизни был предопределен. Мне говорили, что и как я должна делать. И я видела впереди годы однообразия. Хотелось кричать и пробить кулаками эту стену, вырваться на свободу!

— Да, — взволнованно произнес Джейми. — В молодости я чувствовал себя так же. Был уверен, что из Жиля или Гарри получится гораздо лучший наследник, чем из меня. В их душах, похоже, никогда не было этого… этого сумасбродства.

Каталина улыбнулась ему:

— Я уверена, они не больше, чем ты, рвались взвалить на себя весь груз семейных ожиданий.

Джейми засмеялся:

— Нет, конечно. Жиль говорит, что в жизни не было более счастливого дня, чем тот, когда узнал, что я возвращаюсь, ему не придется становиться герцогом и они с Лили смогут жить своей жизнью.

Каталина подумала о том, каково это — решиться на собственный выбор. Она попыталась сделать это, когда уехала из Севильи, чтобы стать сестрой милосердия, и это привело ее сюда.

— На моем брате тоже лежал груз семейных надежд. Когда он сбежал из дому, чтобы вступить в одну из либеральных группировок, сражавшихся с королем, мать рыдала дни напролет.

— Он делал то, во что верил, так же как и ты, когда помогала нашей армии. Вы оба оказались храбрецами к чести вашей семьи.

— Так ли? Мои родители никогда так не считали, — тихо отозвалась Каталина. — Надежды брата рухнули, а я, покидая дом, думала только о себе. Но я ни о чем не жалею, как не жалел и мой брат. Мы бы просто зачахли, если бы остались. — Каталина нежно опустила руку на руку Джейми, державшую поводья. — У тебя есть еще один шанс жить в мире со своей семьей, возродить поместье таким, каким оно тебе видится. Я никогда не смогу сделать этого со своим домом. В действительности он никогда и не был моим. Джейми взял ее руку в свою.

— Ты считаешь, мой дом не сможет стать твоим домом?

— Твой дом?! — потрясенно воскликнула Каталина. — Но как?

— Он тебе не нравится?

— Я… — Она оглянулась, чтобы еще раз посмотреть на видневшиеся вдалеке трубы. Она смогла бы полюбить Кастонбери, возможно, даже очень. Она с радостью приняла бы Джейми. — Не представляю, как он может кому-то не понравиться. Такой красивый дом.

Джейми безрадостно улыбнулся ей:

— Так, значит, тебе просто не нравится наследник.

— О, Джейми, — засмеялась Каталина. — Ты прекрасно знаешь, «не нравится» — не самое удачное определение того, что я к тебе чувствую.

— Тем не менее ты не хочешь внять голосу разума и снова стать моей женой.

Неужели он хочет, чтобы она стала его женой? Хотя если он решил не обращать внимания на тех, кто озабочен подбором подходящей партии, то женитьба на ней — вполне разумный способ решения проблемы. Не исключено, потом он пожалеет об этом.

— Мне кажется, очень неразумно подвергать твою семью очередному шоку так скоро после твоего возвращения из небытия. Я не хочу стать твоей очередной цепью, Джейми.

Он покачал головой:

— Я уже не тот неистовый юнец, Каталина. Я очень хорошо усвоил уроки войны. Мое место здесь. — Он бросил на нее горящий взгляд.

— Тем более стоит все хорошо обдумать, — спокойно сказала Каталина, хотя сердце заныло. Так хотелось помогать ему, быть с ним. Она по-прежнему любит его, даже сильнее, чем в Испании. Но ей хотелось, чтобы и он любил ее, а не смотрел как на «разумный» выход из положения, о котором потом пожалеет.

Экипаж въехал в город. Каталина раскрыла зонтик, чтобы скрыть лицо от солнца и взглядов прохожих. В это время дня народу на улицах немного, и они быстро подъехали к дому Алисии на тихой улочке.

Джейми слез с сиденья возницы и, подойдя, чтобы помочь Каталине спуститься, надолго задержал ее руку в своей. Она подождала, пока он привяжет лошадь, тайком поглядывая из-под зонтика на пустую мостовую.

— А вдруг Вебстер сейчас следит за нами? — прошептала она.

— Пусть только попробует, негодяй, — решительно ответил Джейми. — Алисия написала ему, что разрабатывает новый план в отношении меня, и попросила приехать помочь. Она до сих пор не получила ответа. Наверняка он где-то прячется и высматривает, как трус. Подкрадывается поближе во время балов и праздников.