Она начала отползать с уступа назад в кусты.

— Какой же?

— Спросить.

За бродом дорога сразу сужалась, превращаясь в пыльную тропу, которая вилась между густо растущих сосен и ольхи. Ехать по двое солдаты не могли и двигались цепочкой по одному.

Едва последний в отряде всадник показался из-за поворота, Дженни Муррей внезапно вышла на тропу перед ним. Лошадь шарахнулась, солдат с проклятиями натянул поводья. Он было открыл рот, чтобы спросить с негодованием, что означает подобное поведение, но тут из кустов позади него выступила я и треснула его по затылку подобранным с земли крепким суком.

Совершенно ошарашенный, он потерял равновесие, так как лошадь шарахнулась снова, и свалился на землю. Он не был оглушен, удар оказался недостаточно силен. Дженни исправила мою оплошность при помощи большого булыжника.

Она ухватила лошадь за повод и быстро повернулась ко мне.

— Скорее! — прошептала она. — Оттащи его с дороги, пока они там не хватились.

Когда Роберт Макдональд из патруля Глен Элрайва пришел в себя, он обнаружил, что крепко привязан к дереву, а прямо ему в лоб нацелено дуло пистолета, который сжимает в руке сестра его недавнего пленника — и глаза у этой сестры как сталь.

— Что вы сделали с Джейми Фрэзером? — спросила она.

Макдональд ошеломленно замотал головой, очевидно полагая, что эта женщина — плод его воображения. Попытка двинуться с места убедила его в обратном, и после вполне объяснимой вспышки ругательств и угроз он наконец пришел к мысли, что единственный способ обрести свободу — сообщить нам то, что мы хотим узнать.

— Он мертв, — мрачно проговорил Макдональд и, заметив, что палец Дженни вот-вот нажмет на спусковой крючок, поспешил добавить в страхе: — Это не я! Он сам виноват.

Джейми, рассказал он дальше, ехал со связанными кожаным ремнем руками, сидя за спиной одного из стражников. Вел он себя достаточно спокойно, и когда они переезжали реку вброд в шести милях от мельницы, то никаких особых предосторожностей не предприняли.

— Чертов дурень соскочил с лошади прямо в глубокую воду, — говорил Макдональд, недоуменно пожимая плечами, насколько позволяли связанные сзади руки. — Мы в него стреляли. Наверное, попали, потому что он не вынырнул. Но сразу за бродом течение очень быстрое, и там глубоко. Мы немного поискали, но тела не нашли. Должно быть, унесло течением. А теперь, бога ради, развяжите меня, леди!

Несмотря на угрозы Дженни, он ничего не прибавил к своему рассказу и ничего в нем не изменил; мы решили, что, по-видимому, он говорит правду. Отказавшись полностью освободить Макдональда, Дженни только ослабила его путы, чтобы он подольше повозился, развязывая их. После этого мы убежали.

— Ты думаешь, он мертв? — задыхаясь, спросила я, когда мы добрались до наших лошадей.

— Нет, не думаю. Джейми плавает как рыба, я сама видела, как он оставался под водой по три минуты. Поторопись. Мы должны обшарить берег.

Мы пробирались по берегу реки, спотыкаясь о камни и проваливаясь в ямы; исцарапали руки и лица о нависающие над водой ветки ивняка.

Наконец Дженни издала торжествующий крик, и я поспешила к ней, опасно балансируя на покрытых мхом камнях у самого края воды, в этом месте глубокой.

Дженни держала в руке ремень, связанный в кольцо. На ремне видны были с одной стороны следы крови.

— Он выпутался из этого, — сказала она, сгибая ремень.

Поглядела в том направлении, откуда мы пришли, — на громоздящиеся в беспорядке острозубые камни и скалы, на глубокие заводи и стремительные быстрины — и покачала головой.

— Как же тебе это удалось, Джейми? — негромко произнесла она как бы про себя.

Мы обнаружили участок примятой травы, неподалеку от края обрыва, где Джейми, как видно, прилег отдохнуть. Я нашла небольшое коричневое пятно на коре осины.

— Он ранен, — сказала я.

— Да, но может двигаться, — ответила Дженни, внимательно осматривая землю и переходя с места на место.

— Ты умеешь читать следы? — с надеждой спросила я.

— Я не слишком умелый следопыт, — ответила она, — но если я не разгляжу на сухом папоротнике следы такого крупного создания, как Джейми Фрэзер, значит, я не только глупа, но и слепа.

Достаточно заметная широкая полоса протоптанного папоротника тянулась вверх по холму и исчезала в густых зарослях вереска. Мы потоптались вокруг этого места, но ни еще каких-то следов, ни отклика на наши призывы не встретили.

— Он ушел, — сказала Дженни, присев на бревно и обмахиваясь, она была бледна, и я вдруг сообразила, что похищение вооруженного мужчины — не слишком подходящее занятие для женщины, которая родила меньше чем неделю назад.

— Дженни, — сказала я, — ты должна возвращаться. К тому же он мог вернуться в Лаллиброх.

Дженни замотала головой.

— Нет, он этого не сделает. Что бы ни говорил Макдональд, они так легко не отступят, ведь награда была у них, можно сказать, в руках. Если они его не поймали до сих пор, так это потому, что не могли. И они пошлют кого-нибудь следить за домом, непременно пошлют. Нет, дом — единственное место, куда он ни за что не пойдет.

Она подергала воротник платья. День стоял холодный, но Дженни немного вспотела, и на платье у нее на груди все шире становились пятна от подтекающего из сосков молока. Она заметила, куда я смотрю, и кивнула.

— Да, мне надо поскорее возвращаться. Миссис Крук кормит девочку козьим молоком и дает ей подслащенную воду, но ребенок не может дольше обходиться без меня, а я без него. Мне очень тяжко было оставлять дочку одну.

Меня не слишком радовала перспектива бродить в одиночку по шотландским горам в поисках человека, который мог находиться где угодно, но я постаралась сделать хорошую мину при плохой игре.

— Я справлюсь, — сказала я. — В конце концов, могло быть и хуже. По крайней мере он жив.

— Верно. — Дженни поглядела на горизонт, над которым низко нависло солнце. — Но я пробуду с тобой эту ночь.

Сидя ночью у огня, мы почти не разговаривали. Дженни была поглощена мыслями об оставленном дома ребенке, а я все думала о том, каково мне придется в одиночку пробираться по местности, которая мне совершенно незнакома.

Внезапно Дженни подняла голову и прислушалась. Я в свою очередь прислушалась тоже, но ничего не услышала. Вперила глаза туда, куда смотрела Дженни, но, слава богу, не увидела ничьих горящих глаз.

Когда я обернулась к костру, по другую его сторону сидел Мурта, спокойно грея руки над огнем. Дженни повернула голову на мое восклицание и коротко рассмеялась от неожиданности.

— Я бы вполне мог перерезать глотки вам обеим, пока бы вы догадались посмотреть куда надо, — заметил маленький человек.

— В самом деле? — усмехнулась Дженни.

Она сидела, подняв колени и обхватив руками лодыжки. Одна рука молниеносным движением нырнула под платье, и в свете костра сверкнул маленький кинжал.

— Не так плохо, — похвалил ее Мурта. — А как у нашей англичанки с этим делом?

— Никак, — ответила Дженни, спрятав кинжал обратно в чулок. — Хорошо, что ты будешь с ней. Тебя Айен послал?

— Да, — кивнул маленький человек. — Вы нашли патруль?

Мы рассказали ему о наших достижениях. Я готова поклясться, что при известии о побеге Джейми у Мурты что-то дрогнуло в углу рта, однако было бы натяжкой назвать это улыбкой.

Дженни поднялась и стала свертывать одеяло.

— Куда это ты? — удивилась я.

— Домой.

Она кивком указала на Мурту.

— Он останется с тобой, я тебе больше не нужна, зато нужна другим.

Мурта поднял голову к небу. Убывающая луна едва виднелась в дымке облаков, мелкий дождь мягко шуршал среди сосновых ветвей над нами.

— Подождут до утра. Ветер поднимается, ночью далеко не уехать.

Дженни покачала головой и повязала волосы платком.

— Я дорогу знаю. А если нынче ночью никто никуда не поедет, значит, никто меня на дороге не встретит.

Мурта нетерпеливо вздохнул.

— Ты такая же упрямая, как этот бык, твой братец, прошу прощения. Стоит ли так спешить? Насколько я понимаю, твой добрый муженек не затащит к себе в постель какую-нибудь шлюху, пока тебя нет.

— Ты не видишь дальше своего носа, рыжий, а нос у тебя к тому же короткий, — отрезала Дженни. — Столько лет живешь на свете и не уразумел, что нельзя удерживать кормящую мать, когда она спешит к голодному ребенку! Да тебе ума не хватит в таком случае, чтобы кабана выследить, а не то что отыскать человека в зарослях вереска!

Мурта развел руками в знак того, что сдается.

— Ладно, поступай как знаешь. Я не сообразил, что пытаюсь учить уму-разуму дикую свинью. От нее только и дождешься, что цапнет за ногу.

Дженни неожиданно рассмеялась, и на щеках у нее заиграли ямочки.

— И дождешься, старый ты негодяй! — Она нагнулась и подняла тяжелое седло. — Смотри, хорошенько заботься о моей золовке, да не забудьте прислать весточку, как найдете Джейми.

Она собралась было седлать лошадь, но тут Мурта сказал:

— Имей в виду, что дома найдешь новую помощницу кухарки.

Дженни посмотрела на него и медленно опустила седло на землю.

— Кого же это? — спросила она.

— Вдову Макнаб, — ответил Мурта медленно и раздельно.

Дженни на минуту замерла, лишь ветер играл ее платком и полами плаща.

— Как? — спросила она наконец.

Мурта поднял седло, положил его лошади на спину и без видимого усилия затянул подпругу.

— Пожар, — ответил он, поправляя ремни стремян. — Увидишь, как будешь проезжать верхнее поле. Зола еще не остыла.

Он подставил сложенные ковшиком ладони, чтобы помочь ей подняться в седло, но Дженни отмахнулась и, взяв в руку поводья, обратилась ко мне:

— Проводи меня до вершины холма, если хочешь, Клэр.

Едва мы отошли от костра, стало очень холодно. Юбка моя отсырела, пока я сидела на земле, и липла к ногам. Дженни наклонила голову против ветра, но мне виден был ее профиль: побледневшие губы свело от холода.

— Это Макнаб выдал Джейми стражникам? — спросила я.

Она медленно наклонила голову.

— Да. Должно быть, Айен узнал… или кто-то еще, это не имеет особого значения.

Был уже конец ноября, День Гая Фокса[50] давно миновал, но передо мной внезапно возникло видение пожара — языки пламени, лижущие деревянные стены и достигающие соломенной крыши, словно знамения Святого Духа. А в доме — чучело, изображение, скорчившееся в золе собственного очага, готовое обратиться в черную пыль с первым порывом холодного ветра, который ворвется на пепелище… Чертовски малое расстояние между справедливостью и жестокостью…

Я увидела, что Дженни вопросительно смотрит на меня, глянула ей в глаза и кивнула. Мы стояли с ней рядом — и по крайней мере на этот раз по одну сторону от зловещей и трудноуловимой черты.

Мы немного задержались на вершине холма; Мурта виднелся темным пятнышком возле огня внизу. Дженни порылась в боковом кармане юбки, потом втиснула в мою ладонь небольшой кожаный мешочек.

— Это деньги, полученные в квартальный день, — сказала она. — Они тебе могут понадобиться.

Я попыталась отказаться, настаивая на том, что Джейми не захотел бы взять их, потому что они нужны для хозяйства, но из этого ничего не вышло: ростом вдвое ниже брата, Дженни была в два раза упрямее него.

Побежденная, я приняла деньги и спрятала их в самый потайной карман своего одеяния. По настоянию Дженни я взяла и маленький кинжал.

— Это Айенов, — сказала Дженни, — но у него есть еще один. Сунь его за край чулка и прижми подвязкой. И не вынимай, даже когда ложишься спать.

Она умолкла, но казалось, что хочет еще что-то сказать. Так и вышло.

— Джейми говорил, — начала она осторожно, — что ты могла бы… кое о чем мне сообщить. И еще он говорил, что я должна поступать по твоим советам. Ты… хотела бы мне что-то посоветовать?

Мы с Джейми обсуждали необходимость подготовить Лаллиброх и его обитателей к грядущим бедам, связанным с восстанием. Но мы тогда считали, что еще есть время. Теперь у меня времени оставалось самое большее несколько минут, в течение которых я должна была предупредить мою новую сестру, рассказать ей, как защитить Лаллиброх от грядущей бури.

Не в первый раз подумала я, какое это неблагодарное занятие — выступать в роли пророка. Я искренне сочувствовала Иеремии[51] с его сетованиями. И вполне понимала, почему Кассандра[52] не пользовалась популярностью. Но ничего не поделаешь. Стоя на вершине шотландского холма и чувствуя, как порывы осеннего ветра развевают мои волосы и платье, словно одеяния банши,[53] я обратила лицо к темному небу и приготовилась пророчествовать.