— О да. Многие готовы приворожить парня с такими глазищами и волосами, как у него, и неважно, какая цена назначена за его голову и есть ли у него деньги. Конечно, их отцы думают иначе… А вот я, — продолжала она, глядя куда-то вдаль, — я совсем другая. Практичная. Я вышла замуж за мужчину, у которого отличный дом, припрятаны кое-какие денежки и есть хорошая должность. Волос у него вовсе нет, а какие глаза — я никогда не обращала внимания, и меня это мало волнует. — Она протянула мне корзинку, висевшую у нее на руке, наполовину заполненную знакомыми листочками и черенками. — Окопник лекарственный, — пояснила она. — У моего мужа катар желудка. Пердит, как бык.

Я подумала, что самое время сменить тему этого странного разговора, пока дело не зашло слишком далеко.

— Я забыла представиться, — протянула я ей руку, помогая подняться с упавшего дерева. — Меня зовут Клэр. Клэр Бичем.

В мою руку легла изящная ручка с длинными и тонкими белыми пальцами, их кончики были все в пятнах, вероятно, от сока растений, лежавших в ее корзинке вместе с окопником.

— Знаю я, кто ты, — отмахнулась она. — Вся деревня о тебе гудит с тех пор, как ты явилась в замок. Меня зовут Гейлис, Гейли Дункан. — Она заглянула в мою корзинку. — Если ты ищешь лесной щавель, могу показать, где его полно.

Я приняла ее предложение, и мы некоторое время вместе бродили по небольшим лощинам недалеко от загона, заглядывали под кусты и ползали вокруг сверкающих маленьких озер, где в изобилии росли крохотные растения. Гейлис очень много знала о местных травах и об их использовании в медицине, но некоторые ее предположения казались мне довольно спорными, чтобы не сказать больше. К примеру, мне казалось очень маловероятным, что корень розы будет достаточно эффективным, чтобы вырастить на носу соперницы бородавки, и я очень сомневалась, что лесная буквица поможет превратить жаб в голубей. Гейлис объясняла все это с такими лукавыми взглядами в мою сторону, что я решила: либо она проверяет мои знания, либо пересказывает местные колдовские суеверия.

Несмотря на поддразнивания, она показалась мне очень приятной собеседницей, с остроумным и веселым, даже немного циничным, отношением к жизни. Выяснилось, что Гейлис знает все, что только можно знать, о каждом жителе замка, деревни и окрестностей, и когда мы садились передохнуть, она развлекала меня жалобами на плохой желудок своего мужа и всяческими ядовитыми сплетнями.

— Поговаривают, что Хеймиш — вовсе не сын своего отца, — сказала она в один из таких перерывов про сына Каллума, рыжеволосого мальчика лет восьми, которого я видела во время ужина в зале.

Я не особенно удивилась этому слуху, потому что уже успела сделать свои выводы. Меня больше удивляло, что был только один ребенок, и я предположила, что Летиция оказалась либо везучей, либо достаточно умной, чтобы вовремя обратиться к кому-нибудь вроде Гейли. Довольно неблагоразумно я высказала эти мысли Гейлис.

Она откинула назад свои длинные волосы и расхохоталась.

— Нет, не ко мне. Поверь мне, честная Летиция не нуждается в помощи в подобных вопросах. А людям, которые ищут в округе ведьму, лучше обращаться в замок, а не в деревню.

Желая скорее сменить тему на что-нибудь более безопасное, я ухватилась за первую мысль, пришедшую в голову.

— Если Хеймиш не сын Каллуму, то кто же тогда его отец? — полюбопытствовала я, взбираясь на кучу камней.

— Как кто? Тот самый юноша, конечно. — Она повернулась ко мне лицом. Маленький рот насмешливо улыбался, а зеленые глаза лукаво блестели. — Юный Джейми.


* * *

Вернувшись к загону, я встретила Магдален с распущенными под косынкой волосами и широко открытыми встревоженными глазами.

— О, вот ты где, — облегченно выдохнула она. — Мы уже возвращались обратно в замок, и тут я тебя хватилась.

— Очень любезно с твоей стороны вернуться и подождать меня, — ответила я. — Но я же знаю дорогу.

Она покачала головой.

— Лучше поостеречься, дорогая моя, и не бродить в одиночку по лесу — здесь сейчас столько всякого сброда из-за Сбора! Каллум приказал… — Она резко замолчала, прижав руку к губам.

— Следить за мной? — предположила я. Она неохотно кивнула, откровенно опасаясь, что я почувствую себя оскорбленной. Я пожала плечами и постаралась ободряюще улыбнуться.

— Думаю, это естественно, — заметила я. — В конце концов, у него нет никаких доказательств, кроме моих слов, о том, кто я и откуда. — Но любопытство пересилило. — А что он про меня думает? — не выдержала я.

Девушка покачала головой.

— Ты англичанка, — все, что она могла сказать.

На следующий день я не смогла собирать травы. Не потому, что мне приказали оставаться в замке, а от того, что у обитателей замка началось пищевое отравление, и мне пришлось ими заняться. Облегчив по мере возможностей страдания заболевших, я пошла выяснять, где источник отравления.

Как оказалось, это была испорченная коровья туша, и весь следующий день я провела в сарае, пытаясь объяснить коптильщику, как, на мой взгляд, следует правильно сохранять мясо.

Тут дверь распахнулась, и в клубах можжевелового дыма возник Дугал Маккензи.

— Надзираем за убоем скота, а не только за лечением, а, мистрисс? — насмешливо поинтересовался он. — Похоже, скоро ты заберешь весь замок в свой кулачок, а мистрисс Фитц придется искать себе работу где-нибудь в другом месте.

— Да мне дела нет до вашего вонючего замка! — огрызнулась я, вытирая слезящиеся глаза и глядя на перепачканный углем носовой платок. — Все, чего я хочу — это убраться отсюда, да поскорее.

Дугал вежливо склонил голову, продолжая усмехаться.

— Что ж, пожалуй, я оказался в таком положении, что готов удовлетворить твое желание, — заявил он. — Во всяком случае, на какое-то время.

Я уронила платок и уставилась на него.

— Что ты имеешь в виду?

Он кашлянул и помахал рукой, отгоняя дым, потом вывел меня из сарая и повернул в сторону конюшен.

— Ты вчера говорила Каллуму, что тебе нужна буквица и еще какие-то странные травы?

— Да, чтобы сделать лекарство для тех, кто отравился. И что из этого? — с подозрением спросила я.

Он добродушно пожал плечами.

— Только то, что я собираюсь в деревню к кожевнику. Жена судьи — своего рода травница, и у нее много чего хранится. Несомненно там есть и то, что требуется тебе. Так что если пожелаете, леди, добро пожаловать вместе со мной. Поедем верхом на пони в деревню.

— Жена судьи? Мистрисс Дункан? — Я тут же почувствовала себя почти счастливой. Желание убраться из замка хотя бы на время было непреодолимым.

Я быстро вытерла лицо и заткнула грязный платок за пояс.

— Поехали.


* * *

Я с удовольствием проехалась до деревни под названием Крейнсмир, несмотря на мрачный, облачный день. Дугал тоже был в прекрасном настроении, болтал и шутил все дорогу.

Сначала мы заехали к кожевнику, а потом отправились на Хай Стрит, в дом Дунканов — впечатляющее трехэтажное строение, наполовину деревянное, в двух нижних этажах — элегантные ромбовидные окна бледных лиловых и зеленых оттенков.

Гейли восторженно встретила нас, радуясь обществу в такой тоскливый день.

— Как замечательно! — восклицала она. — Мне так хотелось найти предлог, чтобы порыться в кладовой и кое-что разобрать. Энн!

Из двери, которую я сначала не заметила, вынырнула средних лет невысокая женщина с лицом, похожим на печеное яблоко.

— Отведи мистрисс Клэр в кладовую, — приказала Гейли, — а потом принеси нам ведро воды из источника. Запомни, из источника, а не из колодца на площади! — И повернулась к Дугалу. — Я сделала укрепляющее средство для твоего брата. Пойдем со мной на кухню.

Я пошла вслед за служанкой, похожей фигурой на тыкву, вверх по узкой деревянной лестнице, которая совершенно неожиданно привела нас на длинный, просторный чердак. В отличие от остального дома окна здесь были створчатые, сейчас закрытые от сырости, но все равно впускающие гораздо больше света, чем в шикарной угрюмой гостиной внизу. Мне сразу стало понятно, что Гейли отлично разбирается в ремесле травника. В комнате было много рам для сушки трав, затянутых марлей. Над небольшим очагом торчали крючки для сушки теплом, а вдоль стен она приладила открытые полки со специально сделанными дырками для циркуляции воздуха. В воздухе стоял густой, пряный аромат трав. Вдоль одной стены тянулась на удивление современная длинная стойка, на которой стояли ступки, пестики, миски с ложками, все безупречно чистое.

Прошло какое-то время прежде, чем появилась Гейли. Она раскраснелась, поднимаясь по лестнице, но радостно улыбалась, предвкушая длинный день, заполненный измельчением трав и сплетнями.

Начался небольшой дождик, по длинным створкам окон ползли капли, но в очаге горел огонь, и в комнате стало очень уютно.

Я от всей души наслаждалась обществом Гейлис — ее острый язычок и циничный взгляд на жизнь составляли освежающий контраст с тихими, скромными женщинами клана в замке, и она была очень хорошо образована, особенно для деревенской женщины.

Кроме того, Гейли знала о каждом скандале, произошедшем в деревне или в замке за последние десять лет, и с удовольствием рассказывала мне бесконечные забавные истории. Как ни странно, вопросов обо мне она почти не задавала, и я решила, что это не ее стиль — она узнает все, что захочет, от других людей.

Какое-то время я прислушивалась к шуму, доносившемуся с улицы, но решила, что это сельчане возвращаются домой с воскресной мессы — церковь располагалась в конце улицы, у колодца, а Хай Стрит тянулась от церкви до площади, разбегаясь веером в узкие улочки и переулки.

Пока мы добирались до кожевника, я забавлялась тем, что представляла себе эту деревню в виде скелетной кости предплечья и кисти. Хай Стрит была радиусом, вдоль которого располагались лавки, коммерческие предприятия и жилища богатеев. Переулок Св. Маргарет был локтевой костью — узкая улочка, идущая параллельно Хай Стрит и населенная кузнецами, кожевниками и другими, менее благородными ремесленниками и кустарями. Деревенская площадь (которая, как и все площади, виденные мною раньше, была не квадратной, а продолговатой) образовывала кистевую и пястную часть, а несколько улочек, застроенных коттеджами, были фалангами и суставами пальцев.

Дом Дунканов стоял на площади, как и подобало резиденции судьи. Это было вопросом как удобства, так и статуса: площадь можно использовать для решения судебных вопросов, которые, по причине ли общественного интереса или в силу юридической необходимости, иногда перехлестывали за рамки возможностей Артура Дункана. Кроме того, как объяснил Дугал, это было удобно еще и потому, что в центре площади стоял позорный столб — непритязательная деревянная конструкция, расположенная на каменном постаменте, рядом с деревянным столбом, который использовали — крайне расчетливо — как столб для порки, майский шест, флагшток и привязь для лошадей, в зависимости от обстоятельств.

Шум на улице все усиливался и становился куда более несдержанным, чем подобает шуметь трезвым людям, шагающим из церкви к своим домашним обедам. Гейли с нетерпеливым восклицанием отставила кувшин и распахнула окно, чтобы посмотреть, в чем дело.

Я встала у окна рядом с ней и увидела толпу народа, все наряженные в парадную одежду для посещения церкви — в камзолах и шляпках, а впереди толпы шел низкий и толстенький отец Бэйн, священник, который обслуживал и деревню, и замок. Он тащил за собой мальчишку лет двенадцати в потрепанных узких штанах и вонючей рубашке, которые выдавали в нем подручного кожевника. Священник крепко держал мальчишку за загривок, что было довольно затруднительно, потому что мальчишка немного превосходил ростом своего грозного стража. Толпа держалась на некотором расстоянии, и в ней раздавался неодобрительный ропот, похожий на рокот грома, следующего за вспышкой молнии.

Со своей верхотуры мы увидели, как отец Бэйн вместе с мальчишкой вошел в дом. Толпа, толкаясь и ссорясь, осталась на улице. Несколько храбрецов подтянулись к окнам, пытаясь заглянуть внутрь.

Гейли раздраженно захлопнула окно, и ропот предвкушения снизу затих.

— Наверное, спер что-нибудь, — лаконично сказала она, поворачиваясь к столу с травами. — С этими мальчишками кожевника вечно одно и то же.

— И что ему будет? — с любопытством спросила я. Она пожала плечами, растирая между пальцами высушенный розмарин и стряхивая его в ступку.

— Все зависит от диспепсии Артура. Если он нормально позавтракал, мальчишка отделается поркой. Но уж если у него случился запор или сильные газы, — она скорчила неприязненную гримаску, — скорее всего, мальчишка останется без уха или без кисти руки.

Я пришла в ужас, но не решилась напрямую вмешиваться в эту историю. В конце концов, я здесь посторонняя, да к тому же англичанка, и хотя в замке ко мне относились с достаточным уважением, я уже заметила, что жители деревни тайком делали знак, отгоняющий зло, когда я проходила мимо. Мое вмешательство может запросто ухудшить положение мальчика.