Эмоциональный накал в зале, достаточно высокий с самого начала церемонии, постоянно повышался. Если Джейми откажется сейчас присягать на верность, его запросто могут порвать на кусочки. Я незаметно вытерла вспотевшие ладони о юбку. Это я виновата в том, что поставила его в такое рискованное положение.

Он выглядел собранным. В зале было жарко, но он даже не вспотел, спокойно дожидался своей очереди и вроде бы не понимал, что вокруг сотня вооруженных до зубов мужчин, готовых быстро ответить на любое оскорбление, нанесенное Самому и клану. Вот уж действительно — Jesuis prest. A может, он просто решил воспользоваться советом Элика?

К тому времени, как очередь дошла до Джейми, мои ногти глубоко впились в ладонь.

Он изящно опустился на колено и низко поклонился Каллуму. Но не вытащил кинжал из ножен, а снова поднялся на ноги и посмотрел Каллуму в лицо. Стоя в полный рост, он был на голову выше большинства мужчин в этом зале и на несколько дюймов выше Каллума, стоявшего на возвышении. Я взглянула на девицу Лири. Когда Джейми поднялся на ноги, она побледнела и тоже стиснула кулаки.

Все взгляды в зале остановились на нем, но Джейми говорил так, словно здесь стоял один Каллум, таким же низким, как у Каллума, голосом, и каждое его слово было очень хорошо слышно.

— Каллум Маккензи, я пришел сюда, как кровный родственник и твой союзник. Я не даю тебе клятв, потому что моя преданность отдана тому имени, которое я ношу. — В толпе раздался негромкий зловещий ропот, но Джейми продолжал, не обратив на него никакого внимания. — Но я добровольно обещаю отдать тебе то, чем владею: мою помощь и мою добрую волю, когда у тебя возникнет в них нужда. Я обещаю тебе мое смирение и как родственник, и как лэрд, и буду послушен твоему слову до тех пор, пока ноги мои ступают по землям клана Маккензи.

Джейми замолчал и теперь стоял, высокий и прямой, спокойно опустив руки. Мяч на площадке у Каллума, подумала я. Одно его слово, один знак — и завтра с этих плит будут отмывать кровь юноши.

Каллум немного постоял неподвижно, потом улыбнулся и протянул руки. Джейми на мгновенье замялся, потом положил свои руки на ладони Каллума.

— Твое предложение дружбы и доброй воли — честь для нас, — отчетливо произнес Каллум. — Мы принимаем твое смирение и верим в тебя, как в союзника клана Маккензи.

Напряжение в зале ослабло, на галерее раздался вздох облегчения. Каллум сделал глоток из чаши и протянул ее Джейми. Юноша с улыбкой принял ее, но вместо церемониального глотка он осторожно поднял почти полную чашу, слегка наклонил ее и начал пить. И пил. И пил… Мышцы на его горле ритмично двигались, и среди окружающих раздались шепотки уважения и веселья. Ему не хватит дыхания, подумала я, но ошиблась. Он осушил тяжелую чашу, не оставив в ней ни капли, опустил ее, одновременно шумно втянув в себя воздух, и вернул Каллуму.

— Это честь для меня, — хрипловато произнес он, — быть союзником клана, который так хорошо разбирается в виски.

После этих слов в зале поднялся оглушительный шум, и Джейми пошел к выходу, но уважительные рукопожатия и дружеские удары по спине сильно затрудняли его продвижение. Пожалуй, в этой семье не одному Каллуму Маккензи присуща страсть к театральным эффектам.

На галерее стояла удушающая жара, голова из-за дыма факелов разболелась задолго до завершения церемонии. Похоже, на Каллума никак не подействовали шесть выпитых пополам с присягающими чаш спиртного. Во всяком случае, ноги у него сегодня болеть не будут, подумала я. Своим звучным голосом, все так же отражавшимся от каменных стен, он сказал несколько ободряющих слов. Стоявшие внизу хором закричали что-то, волынки снова пронзительно завизжали, и торжественность происходящего переросла в необузданные вопли. Еще более громкими криками гости приветствовали появившиеся на козлах бочки с элем и виски. На столах расставляли блюда с горячими лепешками и копченой говядиной.

Мистрисс Фитц, которая, должно быть, организовывала эту часть церемонии, опасно перегнулась через балюстраду, зорким глазом присматриваясь к стюардам — юношам, слишком молодым, чтобы приносить клятву верности.

— А где же цыплята? — бормотала она себе под нос, изучая содержимое принесенных блюд. — И жареные угри? Да пропади ты пропадом, Манго Грант! Если ты спалил угрей, я с тебя кожу сдеру живьем!

Решившись, она повернулась и стала протискиваться к выходу с галереи, определенно не желая доверять проведение такого важного события, как грядущий пир, ненадежным рукам Манго Гранта.

Уцепившись за эту возможность, я пошла вслед за ней, чтобы самой не проталкиваться сквозь толпу. Остальные женщины тоже решили воспользоваться предлогом покинуть галерею и потянулись следом за мной.

У подножья лестницы мистрисс Фитц оглянулась, увидела спускавшихся женщин и сердито нахмурилась.

— А вы, девчонки, немедленно отправляйтесь по своим комнатам, — скомандовала она. — Раз вы не остаетесь здесь, подальше от глаз, лучше вам поскорее бежать к себе. И нечего торчать в коридорах и выглядывать из-за углов. Уже сейчас там не осталось ни одного мужчины, прочно стоящего на ногах, а через час они все будут готовы. Сегодня женщинам здесь не место.

Она толкнула дверь и осторожно выглянула в коридор. Видимо, горизонт был чист, потому что она по одной вытолкнула женщин за дверь, и те поспешно бросились на верхний этаж, в свои комнаты.

— Вам нужна моя помощь? — спросила я, поравнявшись с ней. — В смысле, в кухне?

Она покачала головой, улыбнувшись моему предложению.

— Нет, девица. Иди скорей к себе, тебе здесь оставаться так же опасно, как и остальным. — И дружески подтолкнула меня в спину, да так, что я загрохотала башмаками по полутемному коридору.

Вспомнив столкновение с часовыми, я решила последовать ее совету. Мужчины в зале пили, орали и плясали, даже и не помышляя о сдержанности. Согласна, женщинам здесь не место.

Однако тут же возник вопрос — как отыскать дорогу в свою комнату? Я находилась в неизвестной мне части замка, и хотя я знала, что этажом выше есть короткая лестница, ведущая в коридор, где и расположена моя комната, не видела вокруг ничего, напоминающего ступеньки.

Я завернула за угол и врезалась в кучку мужчин. Я их не знала, они прибыли из земель, лежавших довольно далеко отсюда, и были незнакомы с благородным поведением обитателей замка. К такому выводу я пришла, увидев, как один из них поискал уборную, не прилагая к этому особых усилий, и облегчился тут же в углу.

Я тут же стремительно развернулась, намереваясь вернуться туда, откуда пришла, и плевать, что там нет никакой лестницы. Но меня схватило сразу несколько рук, и я оказалась прижатой к стене коридора, в окружении бородатых горцев, дышащих виски и думающих только о насилии.

Не тратя время на предварительные переговоры, стоявший впереди обхватил меня за талию и запустил лапищу мне под лиф. Он придвинулся вплотную и потерся бородатой щекой о мое ухо.

— Как насчет сладкого поцелуя и бравых парней из клана Маккензи? Tulach Ard ?

— Erin go bragh , — грубо ответила я, изо всей силы толкнув его. Выпивка подвела — он качнулся назад и упал на одного из дружков. Я нырнула в сторону и дала стрекача, скидывая по дороге неуклюжие башмаки.

Тут передо мной замаячила еще одна тень, и я растерялась. Однако впереди, кажется, только один, а позади — не меньше десятка, и они догоняют меня, несмотря на выпитое. Я ринулась вперед, собираясь обогнуть его. Однако он решительно шагнул вперед, и я остановилась, причем настолько резко, что вынуждена была упереться руками ему в грудь, чтобы не врезаться в него со всего маху. Передо мной стоял Дугал Маккензи.

— Какого черта… — начал он, но тут увидел моих преследователей. Дугал толкнул меня за спину и рявкнул что-то по-гаэльски. Они заспорили, но после недолгого обмена мнениями, показавшегося мне волчьим рычанием, сдались и пошли искать другие развлечения.

— Спасибо, — произнесла я, все еще не придя в себя. — Спасибо. Я… я пойду. Мне не стоит здесь находиться.

Дугал посмотрел на меня сверху вниз и взял меня за руку, повернув лицом к себе. Он был растрепан и, несомненно, тоже принимал участие в пьяном разгуле.

— Верно сказано, девочка, — заявил он. — Нечего тебе здесь делать. Но поскольку ты уже здесь, придется заплатить штраф, — пробормотал он, и глаза его в полутьме алчно заблестели. Безо всякого предупреждения он резко прижал меня к себе и поцеловал, поцеловал настолько сильно, что губам стало больно. Дугал силой раздвинул мне губы и просунул язык мне в рот. Я ощутила резкий привкус виски. Его руки крепко схватили меня за задницу, он прижал меня к себе, и я через все нижние и верхние юбки почувствовала твердую выпуклость у него под килтом.

Он отпустил меня так же внезапно, как схватил, кивнул и жестом показал на коридор, учащенно дыша. Прядь рыжеватых волос упала ему на лоб, и Дугал откинул ее назад.

— Иди, девочка, — сказал он. — Пока не заплатила еще дороже.

И я пошла, как была, босиком.


* * *

Учитывая ночные бесчинства, я предполагала, что большинство обитателей замка следующим утром будут спать долго и начнут неверным шагом спускаться за спасительной кружкой эля, когда солнце поднимется высоко — если, конечно, оно вообще выглянет. Но шотландские горцы из клана Маккензи оказались значительно крепче, чем я думала, потому что замок напоминал гудящий улей еще до рассвета. Буйные голоса раздавались во всех коридорах, клацало оружие, грохотали башмаки — мужчины собирались на травлю.

Утро выдалось холодным и туманным, но Руперт, которого я встретила во дворе, заверил меня, что лучшей погоды для охоты на вепря и быть не может.

— У этих тварей такие толстенные шкуры, что холод им не мешает, — объяснял он, азартно натачивая на точильном круге острие копья, — а когда вокруг густой туман, они чувствуют себя в безопасности и не видят, что к ним подкрадываются.

Я сдержалась и не стала подчеркивать, что охотники тоже не заметят вепря до тех пор, пока не наткнутся на него.

Когда солнце начало расцвечивать туман в кровавые и золотые тона, охотники собрались во внешнем дворе. Их одежда блестела капельками сырости, а глаза — предвкушением. Я с радостью отметила, что женщины не должны принимать в этом участия. Они довольствовались тем, что угощали уходящих героев лепешками и элем. Увидев, сколько мужчин, вооруженных до зубов особо прочными копьями, топорами, луками, колчанами и кинжалами, направляются в восточный лес, я искренне пожалела несчастного вепря.

Через час я пересмотрела свою точку зрения — меня спешно призвали на опушку леса, чтобы перевязать раны одному из охотников, который, как я и предполагала, случайно натолкнулся на зверя в тумане.

— Господи Иисусе! — ахнула я, разглядывая глубокую рваную рану от колена до щиколотки. — Это сделало животное? У него что, зубы из нержавеющей стали?

— А? — Жертва, белая от шока и дрожащая, ничего ответить не могла, но один из его приятелей, помогавший ему выбраться из леса, бросил на меня полный любопытства взгляд.

— Не обращай внимания, — отмахнулась я, сильно затягивая жгут на раненой икре. — Отведи его в замок, попроси мистрисс Фитц дать ему горячего бульона и побольше одеял. Это надо зашивать, а здесь нет инструментов.

Из тумана по-прежнему доносились ритмичные выкрики загонщиков. Внезапно раздался пронзительный вопль, взлетевший над туманом и деревьями, и перепуганный фазан, отчаянно хлопая крыльями, вылетел из своего укрытия совсем рядом с нами.

— Господь наш на небесах, что там еще? — Я схватила в охапку повязки и, не разбирая дороги, кинулась в лес, бросив своего пациента на его приятелей.

Под деревьями туман сгустился еще сильней, я ничего не видела дальше, чем на несколько футов, но взволнованные крики и треск кустарника вели меня в нужном направлении.

Он задел меня сзади. Поглощенная криками, я не услышала его, да и не увидела, пока он не прикоснулся ко мне — темная масса, несущаяся на невероятной скорости, абсурдно маленькие раздвоенные копытца ступали по влажной листве почти бесшумно.

Меня настолько ошеломило это внезапное видение, что в первый момент мне и в голову не пришло испугаться. Я просто стояла, уставившись в туман, в котором исчезло это черное и щетинистое. Потом подняла руку, чтобы откинуть прилипшие к лицу влажные локоны, и увидела на ней кровавое пятно. Я огляделась и увидела такое же пятно на юбке. Зверь был ранен. Так, может, это вепрь визжал?

Нет, подумала я, мне хорошо известно, как кричит смертельно раненный. А этот кабан отлично бежал на своих ногах. Я глубоко вздохнула и вошла в туман в поисках раненого человека.

Он лежал у подножья невысокого холма, окруженный мужчинами в килтах. Они укрыли его своими пледами, чтобы согреть, но плед, укутавший его ноги, был мокрым насквозь и зловеще темным. Вниз с холма вела широкая грязная полоса, по которой он катился вниз, а на том месте, где он столкнулся с вепрем, перемешались грязные листья и взрыхленная земля. Я опустилась перед ним на колени, откинула плед и приступила к работе.