* * *

За исключением возникшей у меня склонности истерически смеяться над пустяками, столкновение с дезертирами, кажется, не оказало на меня никакого воздействия, хотя я стала бояться покидать лагерь. Дугал заверял меня, что бандиты в горах Шотландии довольно редки, просто потому, что здесь слишком мало путников, которых стоит грабить, но я всякий раз нервно вздрагивала, услышав шорох в лесу, и торопилась заняться рутинными делами — принести дров или воды, лишь бы видеть и слышать людей Маккензи. Кроме того, меня теперь очень подбадривал их ночной храп, и я перестала стесняться наших слияний ночью под одеялом.

Я все еще боялась остаться одна, и тут, несколько дней спустя, подошло время встречи с Хорроксом.

— Остаться здесь? — недоверчиво переспросила я. — Нет! Я пойду с тобой!

— Нельзя, — снова терпеливо произнес Джейми. — Одна группа пойдет в Лэг Крим вместе с Недом, чтобы собрать арендную плату. Дугал и еще несколько человек отправляются со мной на встречу — на случай, если Хоррокс замыслил предательство. Но нельзя, чтобы тебя увидели возле Лэг Крима — здесь могут околачиваться люди Рэндалла, а я не хочу, чтобы ему захотелось отбить тебя силой. Что касается встречи с Хорроксом — кто знает, что может случиться. Нет, тут, у дороги, есть небольшой лесок — он густой, в нем много травы и источник. Там тебе будет удобно дожидаться, когда я за тобой вернусь.

— Нет, — упрямо сказала я. — Я пойду с тобой. Остатки гордости не позволяли мне признаться, что я боюсь оставаться без него. Зато я искренне горела желанием сказать, как боюсь за него.

— Ты сам говоришь, что не знаешь, что там может произойти, — заупрямилась я. — Не хочу весь день сидеть здесь в одиночестве и тревожиться.

Джейми нетерпеливо вздохнул, но спорить перестал, а когда мы поравнялись с леском, он нагнулся и взял моего пони за поводья, заставив меня съехать с дороги. Там он соскользнул со своего пони и привязал поводья обоих животных к кустам. Не обращая внимания на мои шумные протесты, он исчез за деревьями. Я упрямо решила не спешиваться. Он не может заставить меня остаться здесь, думала я.

Наконец он вернулся. Все остальные давно ушли, но Джейми, не забывая о стычке с дезертирами, сначала решил тщательно обыскать лесок, заглянув за каждое дерево и пошевелив траву палкой. Вернувшись, он отвязал животных и взлетел в седло.

— Здесь безопасно, — сказал он. — Заезжай поглубже в чащу, Клэр, спрячь пони и спрячься сама. Я вернусь за тобой, как только покончу с делом. Не могу сказать, когда, но в любом случае не позже, чем на закате.

— Нет! Я пойду с тобой! — Я не могла оставаться в этом лесу и сходить с ума, не зная, что происходит. Лучше пусть мне угрожает настоящая опасность, чем я буду долгие часы ждать и тревожиться. Да еще одна.

Терпение Джейми истощилось. Он схватил меня за плечо.

— Ты обещала повиноваться мне? — тряхнул он меня.

— Да, но… — Только потому, что мне пришлось это сказать, собиралась добавить я, но он уже повернул голову моего пони в сторону чащи.

— Это очень опасно, и тебя там не будет, Клэр. Я буду занят, а если дойдет до дела, я не смогу одновременно сражаться и защищать тебя.

Увидев, что я не собираюсь смиряться, он сунул руку в седельную суму и начал в ней рыться.

— Что ты ищешь?

— Веревку. Если ты не сделаешь, как я велел, привяжу тебя к дереву, и будешь ждать моего возвращения.

— Ты не сделаешь этого!

— Ага, сделаю.

И он бы сделал. Я хмуро сдалась и неохотно дернула за поводья. Джейми наклонился, чмокнул меня в щеку и собрался уходить.

— Будь осторожна, Сасснек. Твой кинжал у тебя? Хорошо. Я вернусь, как только смогу. А, еще одно!

— Что еще? — угрюмо спросила я.

— Если ты уйдешь отсюда раньше, чем я за тобой вернусь, придется выпороть тебя ремнем по голой заднице. Вряд ли тебе понравится шагать в Леох пешком. И запомни, — нежно ущипнул он меня за щеку, — я никогда не угрожаю понапрасну.

Это верно. Я медленно заехала в чащу, оглянувшись, чтобы увидеть, как он скачет прочь: низко пригнувшись, единое целое с пони, концы пледа развеваются на ветру.

Под деревьями было прохладно. И пони, и я облегченно выдохнули, зайдя в тень. Стоял один из тех редких для Шотландии дней, когда солнце нещадно палило на выцветшем муслине неба, а утренний туман испарялся к восьми утра. В лесу пели птицы. Стайка синичек суетилась в березовой рощице слева от меня, а чуть дальше я слышала кого-то, похожего на пеночку.

Я всегда безумно любила наблюдать за птицами.

И раз уж меня вынудили сидеть здесь до тех пор, пока не появится мой властолюбивый, деспотичный, свиноголовый муж-осел, жаждущий поскорее свернуть себе шею, я воспользуюсь этим временем, чтобы увидеть всех, кого смогу.

Я стреножила пони и пустила его попастись в сочной траве, зная, что далеко он не уйдет. Трава резко заканчивалась в нескольких футах от деревьев, ее душил наступающий вереск.

Между хвойными деревьями и березами виднелась полянка — идеальное место для наблюдения за птицами. Я прошлась по ней, все еще пылая гневом на Джейми, но постепенно успокаивалась, слушая отчетливое цзинь мухоловки и громкое щелканье дрозда.

Полянка резко обрывалась на краю неглубокой пропасти. Я пробиралась между молодыми березками, прислушиваясь к птичьему пению, которое заглушал шум воды. Я стояла над небольшой речкой, бегущей по дну крутого каменистого ущелья. С его неровных стен срывались водопады, вода падала в коричневые и серебристые омуты глубоко внизу. Я села на обрыв и стала болтать над водой ногами, наслаждаясь солнечными лучами, греющими лицо.

Над головой пролетел ворон, его преследовали две чайки. Грузная черная птица летела зигзагом, стараясь уйти от двух пикирующих бомбардировщиков. Я улыбнулась, глядя на разъяренных родителей, заходящих то с одной, то с другой стороны ворона, и задумалась, летают ли вороны, когда их никто не трогает, по прямой. Этот, если будет придерживаться прямой линии, попадет прямиком…

И замерла.

Поглощенная спором с Джейми, я до этой секунды даже не вспомнила, что наконец-то попала в ситуацию, к которой тщетно стремилась целых два месяца. Я осталась одна. И знала, где нахожусь. Если смотреть через речку, глаза ослеплял блеск утреннего солнца, пылающего сквозь ветви рябин на том берегу. Стало быть, там восток. Сердце сильно заколотилось. Насколько мне известно, мы находились довольно близко к форту Уильям, значит, достаточно идти по течению, и в конце концов я доберусь до Великого Глена. А Великий Глен, пусть там полно опасностей — диких зверей и разбойников — пусть мне придется голодать, соединяет форт Уильям и Инвернесс. А рядом с Инвернессом находится холм, который снился мне долгие недели: Крэйг на Дун.

Я сжала кулаки, ногти впились в ладони. Риск, конечно, чертовский. Чтобы проделать такое путешествие пешком, уйдут недели. Нечем прикрыться, кроме плаща у меня на плечах; нет вообще никакой еды. Зависеть я буду только от того, что смогу найти, украсть или выпросить. Воровать или попрошайничать тоже рискованно — любой фермер из Глена отнесется ко мне не менее подозрительно, чем Каллум Маккензи.

Я повернула обратно в лес, но передумала. По дороге ехать нельзя. Так близко от форта Уильям и тех нескольких деревушек, что его окружали, я могу встретить кого угодно.

Спуститься на пони вниз тоже невозможно, слишком обрывистый берег. По правде говоря, я очень сомневалась, что смогу проделать весь путь пешком: в некоторых местах скалы обрывались отвесно, прямо в бурлящую, пенистую воду речки, где некуда поставить ногу, кроме как на верхушки торчащих из-под нее камней.

Я колебалась, чувствуя, как отчаяние подступает к горлу. А если мне больше никогда не выпадет такого шанса? Более того, вполне вероятно, что потом я не соберусь с силами, чтобы воспользоваться подобной возможностью! Скрывать от себя все растущую привязанность к Джейми я не могла. Ждать дальше — рисковать тем, что расставание причинит мне куда большую боль. Или я вовсе буду не в силах уйти.

Желудок словно совершил кувырок, когда я подумала о Джейми-боге. Как я могу так поступить? Оставить его без единого слова объяснения или извинения? Исчезнуть без следа после всего того, что он ради меня совершил?

Подумав об этом, я твердо решила оставить пони. Пусть он, по крайней мере, считает, что я покинула его не по собственному желанию: скажем, меня съели дикие звери (я потрогала кинжал в кармане), или похитили разбойники. Не найдет никаких следов, забудет меня и снова женится. Например, на прелестной юной Лири в Леохе.

Как это ни глупо звучит, но мысль о том, что Джейми будет делить постель с Лири, расстроила меня так же сильно, как мысль о том, что я его покидаю. Я обругала себя за идиотизм, но ничего не могла с собой поделать: так и представляла себе ее сладенькое круглое личико, пылающее страстным желанием, и его крупные руки, зарывшиеся в волосы цвета лунного луча…

Я расцепила зубы и решительно вытерла слезы. Нет ни времени, ни сил на бессмысленные страдания. Надо идти, причем прямо сейчас, пока я еще в состоянии. Я понимала, что никогда не смогу забыть Джейми, но сейчас нужно выкинуть его из головы и сосредоточиться на деле, и так весьма непростом.

Я осторожно спустилась вниз по крутому откосу к воде. Шум речки заглушил всех птиц. Идти было трудно, но места, чтобы поставить ногу, все-таки хватало. Берег был илистым, усеянным камнями, но все же проходимым. Дальше выяснилось, что мне придется шагать прямо по воде, перепрыгивая с камня на камень, балансируя над потоком, пока берег вновь не станет достаточно широким.

Я мучительно пробиралась вперед, прикидывая, сколько у меня может быть времени. Джейми сказал, что они вернутся до заката. До Лэг Крима мили три-четыре, но я представления не имела ни какая туда ведет дорога, ни сколько времени может занять разговор с Хорроксом — если тот вообще придет. Придет, убеждала я сама себя. Хью Мунро так сказал, и пусть этот гротескный человек выглядит нелепо, Джейми считает, что его можно считать надежным источником информации.

Я соскользнула с камня и по колено погрузилась в ледяную воду, замочив и юбку. Пришлось выбраться на берег и подоткнуть юбки как можно выше. Я сняла и засунула в карманы башмаки и чулки и снова ступила на камень.

Выяснилось, что если цепляться пальцами ног, можно перешагивать с камня на камень и не скользить. Правда, сборки подоткнутых юбок мешали видеть, куда я шагаю, и я уже несколько раз соскальзывала в воду. Ноги продрогли, ступни онемели, и все труднее становилось цепляться пальцами.

К счастью, берег опять сделался шире, и я с благодарностью ступила на теплый, липкий ил. Короткие периоды более-менее приятного хлюпанья по илу сменялись куда более долгими прыжками по камням над ледяным потоком, и я с облегчением осознала, что слишком занята и не могу думать о Джейми.

Через некоторое время выработался даже определенный порядок действий. Шагнуть, уцепиться, остановиться, оглядеться, определить, куда шагать дальше. Шагнуть, уцепиться, остановиться и так далее. Я или сделалась чересчур самоуверенной, или просто устала, но повела себя слишком беспечно и шагнула дальше, чем следует. Нога беспомощно скользнула мимо покрытого тиной камня. Я отчаянно замахала руками, пытаясь вернуться на тот, с которого шагала, но окончательно потеряла равновесие. Юбки, нижние юбки, кинжал — я погрузилась в воду.

И продолжала погружаться. Сама речка была глубиной в фут-два, но в ней попадались омуты. Камень, с которого я свалилась, находился на краю такого омута, и, упав в воду, я пошла на дно, как камень.

Меня настолько ошеломила ледяная вода, хлынувшая в нос и рот, что я даже не закричала. Из-под лифа показались серебряные пузырьки и устремились к поверхности. Ткань платья намокла почти сразу же, и от ледяных объятий воды у меня перехватило дыхание.

Я тут же попыталась вернуться на поверхность, но вес моего одеяния тянул ко дну. Я отчаянно дергала шнуровку на лифе, но не было никакой надежды на то, что я успею раздеться до того, как утону. Мысленно я высказала множество грубых и немилосердных слов по поводу портных, женской моды и тупости длинных юбок, бешено лягаясь, чтобы не дать юбкам опутать мне ноги.

Вода была кристально чистой и прозрачной. Я цеплялась за каменные берега, но пальцы соскальзывали с длинных темных лент водорослей. Скользкая, как морские водоросли, сказал как-то Джейми о моей…

Эта мысль словно вышвырнула меня из состояния паники. Меня осенило — не нужно терять последние силы, лягаясь и дергаясь. Омут не может быть глубже восьми-девяти футов. Я должна расслабиться, опуститься на дно, оттолкнуться от него и выпрыгнуть на поверхность. Если мне повезет, голова поднимется над водой, я смогу вдохнуть и продолжать прыгать, отталкиваясь от дна, до тех пор, пока не подберусь достаточно близко к берегу, чтобы ухватиться за камень.