Увидев ее, Джейми резко остановился, вода скромно прикрывала его до бедер. Он глубоко втянул в себя воздух, стиснул зубы, чтобы они не клацали, и стряхнул с плеча ряску.

— Мистрисс Макнэб, — поклонился он престарелой арендаторше.

— Сэр, — поклонилась она в ответ. — Хороший денек, не правда ли?

— Немного п-п-прохладный, — сказал Джейми, кинув на меня взгляд. Я беспомощно пожала плечами.

— Мы так рады видеть вас снова дома, сэр, и надеемся — и мальчики, и я — что скоро вы сможете остаться навсегда.

— Я тоже, — любезно отозвался Джейми и снова мотнул головой, глядя на меня. Я тупо улыбнулась.

Старуха, не обращая внимания на немую сцену, сложила искривленные руки на коленях и с достоинством начала:

— Я хочу попросить вас о небольшой услуге…

— Бабушка Макнэб, — прервал ее Джейми, сделав угрожающий шаг к берегу, — неважно, чего вы хотите, я это сделаю. При условии, что вы вернете мне рубашку раньше, чем некоторые части моего тела отвалятся от холода.

Глава 29

Еще больше искренности

Вечерами, после ужина, мы сидели в гостиной с Дженни и Иэном, дружески болтая обо всем на свете или слушая рассказы Дженни. Однако сегодня вечером наступила моя очередь, и я привела в восторг Дженни и Иэна, рассказав им о мистрисс Макнэб и красных мундирах.

— Господь знает, что мальчишкам нужна порка, иначе он не вложил бы в них столько от дьявола. — То, как я скопировала бабушку Макнэб, их добило.

Дженни вытерла выступившие от хохота слезы.

— Боже, это чистая правда. И она это тоже знает. Сколько их у нее, Иэн? Восемь мальчишек?

Иэн кивнул.

— Ага, по меньшей мере. Я даже не вспомню всех имен. Кажется, рядом всегда была парочка Макнэбов, с которыми можно было подраться, или поплавать, или порыбачить, когда мы с Джейми были мальчишками.

— Так вы росли вместе? — заинтересовалась я. Джейми и Иэн обменялись широкими ухмылками сообщников.

— О, да, мы знакомы, — захохотал Джейми. — Отец Иэна был управляющим Лаллиброхом, точно как Иэн сейчас. Сколько раз во времена моей безрассудной юности мне приходилось стоять плечом к плечу с теперешним мистером Мюрреем и объяснять одному или второму из наших уважаемых отцов, как обманчива бывает внешность… или терпеть крах.

— А уж если приходилось терпеть крах, — подхватил Иэн, — то столько же раз случалось, что я висел на калитке рядом с теперешним мистером Фрэзером, дожидаясь своей очереди, и слушал, как он орет, как резаный.

— Неправда! — негодующе воскликнул Джейми. — Я никогда не орал.

— Можешь называть это, как тебе угодно, Джейми, — заметил его друг, — но это всегда было ужасно громко.

— Да вас обоих было слышно за мили, — вставила Дженни, — и не только ваши вопли. Джейми, например, постоянно спорил, аж до самой калитки.

— Ага, тебе стоило стать юристом, Джейми. Не понимаю, почему я всегда разрешал говорить тебе, — покачивая головой, сказал Иэн. — Ты всегда втягивал нас в большие неприятности, чем те, с которых все начиналось.

Джейми опять захохотал.

— Это ты о брохе?

— Да. — Иэн повернулся ко мне и махнул рукой на запад, где из холма за домом поднималась древняя каменная башня.

— Это был один из лучших споров Джейми, — сказал он, закатывая глаза к потолку. — Он заявил Брайану, что нецивилизованно использовать физическую силу, чтобы сделать свою точку зрения превалирующей. Физические наказания — это варварство, сказал он, и лупить детей — несовременно. Пороть кого-то только потому, что он совершил поступок, с под… — подоплекой, точно! — с подоплекой которого ты не согласен, вовсе не конструктивный способ наказания…

К этому времени мы все хохотали.

— И Брайан все это выслушал? — спросила я.

— О да, — кивнул Иэн. — А я стоял рядом и кивал всякий раз, как Джейми замолкал, чтобы вдохнуть. Когда у него, наконец, кончились все слова, его отец вроде как кашлянул и говорит: «Понятно». Потом отвернулся и стал смотреть в окно, размахивая ремнем и кивая, как будто обдумывает все это. А мы стояли рядом, как сказал Джейми — плечом к плечу, и потели. Потом Брайан повернулся к нам и велел идти за ним следом на конюшни.

— Он дал нам по метле, по щетке и по ведру и показал на брох, — подхватил рассказ Джейми. — Сказал, что я его убедил, и он решил применить к нам более «конструктивный» способ наказания.

Иэн снова закатил глаза к потолку, словно разглядывая грубые камни броха.

— Эта башня высотой в шестьдесят футов, — пояснил он мне, — диаметром тридцать футов, и в ней три этажа. — Он испустил тяжелый вздох. — Мы подмели ее сверху донизу, — добавил он, — а потом выскребли снизу доверху. Это заняло пять дней, и когда я кашляю, я до сих пор ощущаю во рту привкус гнилой овсяной соломы.

— А на третий день ты попытался меня убить, — вспомнил Джейми, — за то, что я втянул тебя в это. — Он потрогал голову. — У меня была здоровая рана над ухом, там, где ты врезал мне метлой.

— О, конечно, — с удовольствием протянул Иэн. — Это произошло как раз тогда, когда ты во второй раз сломал мне нос, так что мы квиты.

— Доверяй Мюррею вести счет, — покачал головой Джейми.

— Давайте посмотрим, — стала загибать я пальцы. — По твоим словам, Фрэзеры упрямы, Кэмпбеллы коварны, Маккензи очаровательны, но хитры, Грэхемы тупы. А Мюрреи?

— На них всегда можно рассчитывать в драке, — хором сказали Джейми и Иэн, и рассмеялись.

— Ты тоже можешь, — отсмеявшись, сказал Джейми. — Главное — надеяться, что они на твоей стороне. — И оба снова закатились смехом.

Дженни неодобрительно покачала головой.

— А ведь мы еще не сделали ни глотка вина, — заметила она, положила шитье и тяжело поднялась на ноги. — Пойдем со мной, Клэр, посмотрим, может, мистрисс Крук напекла печенья к портвейну.

Когда через четверть часа мы возвращались обратно с полным подносом, я услышала голос Иэна:

— Так ты не против, Джейми?

— Против чего?

— Что мы повенчались без твоего согласия — в смысле, Дженни и я.

Дженни, шедшая впереди меня, неожиданно остановилась перед дверью.

С диванчика, где, задрав ноги на пуфик, развалился Джейми, послышалось фырканье.

— Раз уж я не сообщил вам, где нахожусь, и не имел представления о том, когда вернусь — и вернусь ли вообще, вряд ли я могу обвинять вас в том, что вы не подождали.

Я видела профиль Иэна, склонившегося над корзиной с дровами. Его длинноватое, добродушное лицо слегка нахмурилось.

— Ну, я не думал, что это правильно, особенно потому что я калека…

Снова фырканье, погромче.

— Дженни не смогла бы найти себе мужа лучше, даже если б ты потерял обе ноги, да еще и обе руки в придачу, — хрипло сказал Джейми. Бледные щеки Иэна слегка покраснели от смущения. Джейми кашлянул, скинул ноги с пуфа и наклонился, чтобы поднять выпавшую из корзины лучину.

— Раз уж ты такой щепетильный, то как же вы поженились? — спросил он, усмехаясь уголком рта.

— Господи, парень, — воскликнул Иэн, — ты что думаешь, у меня был выбор? Один против Фрэзеров? — Он покачал головой и ухмыльнулся другу. — Она подошла ко мне в поле, когда я пытался починить тележку, с которой соскочило колесо. Я разогнулся, по уши в грязи, и увидел, что она стоит рядом и выглядит, как куст, усыпанный бабочками. Она осмотрела меня с ног до головы и говорит… — он замолчал и поскреб голову. — Ну, не помню уже точно, что именно она говорила, но кончилось это тем, что она меня целует, хоть я и весь перемазанный, и заявляет: «Ну и прекрасно, значит, поженимся на день святого Мартина». — Иэн смиренно развел руками. — Я все еще объяснял ей, почему мы не можем этого сделать, как вдруг смотрю — а я уже стою перед священником и говорю: «Я беру тебя, Дженни… « и даю всякие немыслимые обеты.

Джейми, смеясь, откинулся на спинку диванчика.

— Ага, я знаю это чувство, — подтвердил он. — Чувствуешь себя немного обманщиком, верно?

Иэн улыбнулся, забыв про смущение.

— Верно. Я до сих пор это чувствую, понимаешь? Вдруг увижу Дженни, как она стоит на холме против солнца, или держит малыша Джейми и не видит меня. А я ее вижу и думаю: «Боже, парень, она не может быть твоей, ни в коем случае». — Он покачал головой, каштановые волосы упали на лоб. — А потом она поворачивается ко мне и так улыбается… — Он посмотрел на шурина и ухмыльнулся. — Да ты сам все знаешь. Я же вижу, что у вас с Клэр все точно так же. Она… она особенная, верно?

Джейми кивнул. Улыбка не покинула его лица, но как-то изменилась.

— Ага, — мягко согласился он. — Ага, так и есть.

Запивая печенье портвейном, Иэн и Джейми продолжали вспоминать общее детство и своих отцов. Отец Иэна, Вильям, умер только прошлой весной, так что Иэну пришлось самому управлять поместьем.

— Помнишь, как твой отец пришел раз весной и заставил нас пойти с ним в кузницу и посмотреть, как чинят ось?

— Ага, и никак не мог понять, чего мы вертимся и извиваемся.

— И все спрашивал тебя, может, тебе надо в «укромный уголок»…

Оба так хохотали, что не смогли закончить рассказ, и я посмотрела на Дженни.

— Жабы, — лаконично объяснила она. — У каждого под рубашкой сидело по пять-шесть жаб.

— О Боже! — стонал Иэн. — Когда одна доползла до твоей шеи и выпрыгнула из-под рубашки на горн, я думал, что помру.

— Не понимаю, как в нескольких случаях отец сумел удержаться и не свернуть мне шею, — покачал головой Джейми. — Вообще, это просто удивительно, что я вырос.

Иэн задумчиво посмотрел на собственного отпрыска, который у камина старательно громоздил один деревянный кубик на другой.

— Я вот не знаю, сумею ли, когда придет время, пороть своего сына. Я хочу сказать… ну, он такой маленький. — И беспомощно показал на крепкую фигурку с нежной шейкой, склонившуюся над игрой.

Джейми придирчиво осмотрел тезку.

— Ого, да он будет таким же дьяволенком, как мы с тобой, дай только срок. В конце концов, думаю, даже я выглядел когда-то маленьким и невинным.

— Да, — неожиданно сказала Дженни, которая подошла к мужу с бокалом портвейна. Она потрепала брата по голове. — Ты был таким сладким малышом, Джейми. Помню, как мы с мамой стояли у твоей кроватки. Тебе было не больше двух лет, и ты спал, засунув в рот большой палец, и мы с ней сказали, что еще никогда не видели более очаровательного мальчика. У тебя были пухленькие красные щечки и такие славные рыжие кудряшки.

Очаровательный мальчик сделался интересного розового оттенка и одним глотком осушил свой бокал портвейна, старательно избегая моего взгляда.

— Правда, это длилось недолго, — Дженни сверкнула белыми зубами в слегка зловещей улыбке. — Сколько тебе было, когда тебя впервые выпороли, Джейми? Семь?

— Восемь. — Джейми подбросил в камин еще одно полено. — Иисус, было больно. Двенадцать полновесных ударов по заднице, и ни одного слабого, от начала до конца. Он никогда не бил слабо. — Джейми сел на пятки, потирая нос костяшками пальцев. Щеки его пылали, а глаза блестели.

— Когда все кончилось, то отец отошел немного в сторону и сел на камень, пока я успокаивался. Когда я перестал выть и просто хлюпал носом, он подозвал меня к себе. Вот теперь я вспоминаю все, что он сказал. Может, тебе это пригодится для юного Джейми, Иэн, когда придет его время. — Джейми закрыл глаза, припоминая.

— Он поставил меня между колен, заставил смотреть ему в глаза и сказал: «Это первый раз, Джейми. Мне придется сделать это снова, может, сотню раз, пока ты не вырастешь и не станешь мужчиной». Тут он засмеялся и говорит: «Мой отец тоже меня часто порол, а ты такой же упрямый и настырный, каким был я».

— Он сказал: «Иногда, рискну предположить, я буду пороть тебя с удовольствием, в зависимости от того, что ты натворишь. Чаще — нет. Но я все равно буду это делать. Поэтому запомни, парень. Если задумаешь набедокурить, расплачиваться за это будет твоя задница.» Потом обнял меня и сказал: «Ты храбрый парень, Джейми. Теперь иди в дом, и пусть мама тебя утешит». Я открыл было рот, чтобы возразить, но он меня опередил: «Да, я знаю, что тебе это не нужно. Это нужно ей. Давай иди отсюда». И я пошел в дом, и мама принесла мне хлеб с джемом.

Дженни неожиданно засмеялась.

— Я только что вспомнила, — сказала она — Папа любил рассказывать эту историю, Джейми, как он тебя выпорол и что потом сказал. Он говорил, что, когда отправил тебя в дом, ты спустился с холма до половины, а потом остановился и дождался его. Когда он подошел к тебе, ты посмотрел на него и сказал: «Я хотел спросить, папа — а в этот раз ты порол меня с удовольствием?» И когда он ответил «нет», ты кивнул и говоришь: «Хорошо. Мне тоже что-то не понравилось».

Мы еще немного посмеялись вместе, потом Дженни взглянула на брата, покачивая головой.

— Он обожал эту историю. Папа всегда говорил, что ты принесешь ему погибель, Джейми.

Веселье на лице Джейми увяло, и он стал рассматривать свои большие руки, лежавшие на коленях.