Альбина Андерсон - Чужие облака

— Вчера, я не думал, что это так важно, пусть порезвится напоследок, — хмыкает Зигги.

— Ты вообще никогда не думаешь! До нее и пальцем не должны дотрагиваться!

— Там было далеко не пальцем, — усмехается Зигги. — Вообще-то я хотел сообщить сразу. Но ты была занята, у тебя был тренер, он тебе показывал странный жим лежа, все это было так удивительно…

Тайка стискивает зубы, опять она неплотно зашторила окна.

У Зигги вдруг меняется настроение. Глаза его бегают, в волнении он вскакивает и сшибает локтем стакан с водой, но как-будто даже не замечает этого. Вода растекается во все стороны, Таракан отпрыгивает, чтобы не испортить костюм.

— Хальстрем сказал, что можно попросить все! — хрипло выкрикивает Зигги.

— Все можно попросить только в публичном доме, — огрызается Тайка.

— Они должны вернуть Лилю!

До Тайки доходит — вот оно что. Вернуть Лилю! Поэтому этот кретин так запрыгал. Лилю никогда не вернут, он должен это понять своим полуразрушенным мозгом.

— Забудь об этом, у Лили девятка, она — ценный объект.

— Можно попросить все, — упрямо повторяет Зигги и вскидывает указательный палец Тайке в лицо. — Они вернут мне мою девочку!

— Все, но только не это, — говорит ему Тайка тоном, которым что-то запрещают детям. — Мечтай о реальном, хорошо будет если закроют глаза на твои прошлые подвиги.

— Я хочу только Лилю.

Они оба замечают с каким любопытством смотрит на них Таракан. Он здесь лишний. Тайка примирительно улыбается.

— Первые желания часто бывают ошибочными, у тебя еще много времени подумать чего же ты хочешь на самом деле. Сейчас нам лучше сосредоточиться на задании. Как именно у Киры все было…с Зиминым?

— Что именно ты хочешь узнать?

Зигги еще злится.

— Все!

— Было гораздо скучнее, чем у тебя с тренером…

Какой же все таки он гад! И опять при Таракане. Тупой наркоман, совершенно не фильтрует.

— Если чувство сильное, можно устранить объект привязанности. Убрать Зимина и все тут, — неожиданно вставляется Таракан. Зигги выглядит удивленным, обычно Таракан мало говорит и плохо формулирует мысли. А тут, гляди ка, поднатаскался.

— И все тут, — передразнивает его Зигги.

— Может быть, — задумывается Тайка. — Но нужно помнить инструкции. Крайние меры только в крайних случаях.

Кира уже полчаса лежит с открытыми глазами. Комната заполнена утренним, беловатым светом. Она слышит как шумит вода в батареях, соседи пылесосят квартиру, тикает будильник. Все ее чувства обострены. В голове она тысячи раз прокручивает каждую минуту прошедшей ночи. Ее разласканое тело ощущает теперь все по-другому. Постель приятно холодит. Хотя шелковые простыни довольно гадкая штука, ночью она все время уезжала от Глеба. Но он ее догонял. Этой ночью все подтвердилось. Год назад симпатичный студент из консерватории мокро и гадко целовал ее в подъезде. Он жал ей плечи, руки у него были липкие и холодные. Она прогнала его, поняв что ей хочется этого только с Глебом. У всех остальных будут слюнявые губы и влажные, стылые руки. Она всегда принадлежала только Глебу и ночью отдала себя всю, без остатка. Так и должно было случится, ведь для этого она и жила.

В офисе гул как в большом, пчелином улье. Лидия что-то говорит ему, но все проходит мимо. Кажется нужно ехать в МинФин, на встречу. Нужно только что-то сделать с головой. Болит затылок, это от бурбона. Лидия протягивает ему конвалюту нурофена. Когда он выдавливает четвертую, она выхватывает у него упаковку: Ты что, с ума сошел? — Потом присматривается к нему внимательнее: Ладно, выпей две таблетки, если так сильно.

Трудно понять отчего ему так плохо, все валится из рук. Уставившись в экран, он ничего не видит. Открывает письмо от регионального менеджера и не понимает что там написано. Что же происходит? Вчера Кира отдала ему все что у нее было, но разве этого достаточно для Глеба? Влюблен ли он сам? Он ничего не чувствует. А если нет? Можно ли исправить? Хочет-ли он исправлять?

— Глеб, проснись же наконец, они переносят встречу на вечер.

Он встает, подходит к вешалке и берет пальто. Потом до него доходит смысл того, что сказала Лидия и он вешает пальто на место. И вдруг осознает какая ответственность легла на него после этой ночи. Он не хотел этого, остерегался и все таки это произошло. Киру нельзя скинуть, как другую девушку. Ночью ему было хорошо с ней, но настолько ли хорошо, чтобы навсегда? Зачем он сделал это, расписался добровольно? Из-за того, что ему хотелось быть с ней? Или потому, что в нем было полбутылки Бурбона? Или это было что-то вроде: А я лучше того, на Роллс- Ройсе? — Что же теперь будет?

Тихо вздрагивает телефон, СМС от Марины. И что теперь делать с ней? Мысли разбегаются, нужно принять какое-то решение, но он не может. Андрюша опять заигрывает с Фимой, он смирился, Кира для него недоступна. И правильно, нельзя плевать против ветра. А он — Глеб- идиот. Снова СМС от Марины. Павлик уехал, она скучает по Глебу и хочет его видеть. Нужно объясниться с ней, так не может продолжаться вечно. Хватит с него этих историй, он сам себе противен. Марина, Кира…И везде какой-то отравляющий дым, а ему хочется чтобы в жизни все было ясно и просто. Осторожно подбирая слова, Глеб пишет Марине что им нужно поговорить. Судя по радостным, восклицательным знакам она ничего не подозревает. Да, он он заедет к ней после работы. С ее играми должно быть покончено, ему вдруг становится отчетливо ясно, какую жалкую роль он играет в этом навязанном ему треугольнике. С Кирой все чище, но надолго ли? По существу, он впутан в две похожие истории. Они как зубодробильные ириски завязли у него во рту. Сладко, но сильно ломит зубы. У него они крепкие, но сразу две даже ему не по зубам.

В конце дня он возвращается в офис со встречи. МинФин хочет купить оборудование на внушительную сумму, но Глеба это не радует. Нужно сообщить Кире, что он задержится. Ведь он решил разорвать с Мариной. Будут слезы, истерики, ее попытки завоевать его снова. Марина тяжело признает поражения, нужно будет уговаривать, убеждать что он, Глеб, сволочь, и не достоин ее, он не хочет осложнять ей жизнь, ему трудно смотреть как она разрывается. Павлик — хороший мужик и Глеб поступает подло, урывая ласки в его отсутствие. Конечно, меньше всего его заботит Павлик, но это хороший аргумент и он может сработать. Главное — чтобы она не подумала что ею пренебрегают. Звонить Кире сейчас Глеб опасается. Как с ней говорить? Какой взять тон? Все будет звучать фальшиво. У него такой сумбур в голове. Он отправляет ей СМС: Много дел, я задерживаюсь, прости.

Нужно написать в головной офис о результатах встречи. Глеб тщетно пытается настроиться. Марины, Павлики, Киры, Туровцыны…Всего слишком много в его жизни. Он слышит топот Лидуси за спиной. Она только что от ВикВика. Тихо подходит к Глебу и начинает жать ему плечи, потом обнимает за шею и целует несколько раз. Все сошли с ума. У нее опухшее, заплаканное лицо. Какие еще сюрпризы ожидают его? Вскочив с места, он хватает пальто и выбегает из офиса. В первую очередь из его жизни должна уйти Марина. Потом он будет разбираться со всеми остальными.

Сквозь пелену сна к Глебу пробивается шум электрического прибора, который через некоторое время смолкает. Потом уши улавливают целый ряд звуков. Шаги по паркету, шуршание материи, звон стеклянных флаконов. Ноздри улавливают запах духов. Знакомый. Он с трудом разлепляет веки. В трусах и лифчике Марина вертится около огромного, во всю стену зеркала. Он опять закрывает глаза, голова тяжелая, ее трудно поднять. Марина фальшивит неразбираемую мелодию. Странно, в комнате она одна, но кажется что несколько Марин растягивают звуки в разные стороны. Как бы прекратить эту какофонию? Он поворачивается на другой бок, тепло сменяется прохладой ненагретого телом шелка и он осознает, что под одеялом он совершенно голый. Бьют часы. Марина их когда-то привозила из Швейцарии, на редкость противный звук. Сквозь гул в голове он считает: Один, два, три…десять. Что, уже десять часов? Ведь ему уже давно пора быть на работе. Странно кружится голова и тошнота подкатывает к горлу. Почему он здесь, в ее постели? Вчера они поговорили, потом кажется он выпил бокал вина и все. Больше память ничего не возвращает. Пустота. Марина неотрывно наблюдает за ним в зеркало.

— Марина, почему я голый? — потерянно спрашивает он.

— Потому что вчера мы трахались как собаки. Что тебя удивляет? Не в первый же раз.

— Ничего не понимаю…

— А что тут понимать? Ты сказал что хочешь расстаться. Я была не против. Мы решили отметить этот переход на новый уровень отношений. Ну и как всегда, по традиции…

Она пожимает плечами. Равнодушный поначалу голос против ее воли начинает вибрировать от злости. Спокойная улыбка не обманывает Глеба, он знает что при таких глазах внутри нее все клокочет от бешенства. Он молча встает и оглядывает комнату. Нужно немедленно позвонить Кире и успокоить ее. Она наверняка не спала всю ночь.

— Ты не видела мою рубашку? — спрашивает он.

Марина заходит за оттоманку и ногами вышвыривает его одежду. Рубашка с винным пятном на груди, несвежая, совершенно измятая. Точно так же на душе у Глеба. Он молча одевается. Марина стоит напротив, упершись руками в костистые бока, наверняка опять не ест или сидит на каких-нибудь таблетках.

— И что, вот так молча соберешься и уйдешь? — спрашивает она.

Глеб выворачивает носки. Судя по ее настроению, все что хотел, он сообщил ей еще вчера. Она нервно начинает переступать с ноги на ногу, трясет волосами и серьгами, но вдруг замирает, и только глаза ее горят испепеляющим огнем. Вот этого не нужно, пожалуйста, — внутренне взмаливается Глеб. Он отворачивается от ее бледного, длинного тела, которое сейчас ему противно. Тело готовящегося к атаке богомола. Сейчас начнется…

— Все таки я была права… Права, что ушла от тебя к Павлу! Сейчас хотя бы у меня есть квартира!

Глеб заторопился, она переходит на крик. Ей хочется чтобы до него дошло, как сильно он ошибся. С ней так расставаться нельзя. Она верещит, что не позволит играть собой. В определенных кругах она известная персона и он еще пожалеет, что променял ее на эту маленькую, провинциальную, никому не известную шлюшку. Теперь, когда он шпокнул эту Лолиту, он потеряет к ней интерес. Но Марина его назад не примет, она не дерьмо под ногами, которое можно топтать и размазывать, когда захочется.

Глеб не может найти ремень. Брюки вроде бы держатся, черт с ним, с ремнем. Звон от Марининого голоса отзывается болью в его голове.

— Марина, ты можешь заткнуться? Хотя бы на одну минуту? — просит он.

Зря он это сказал, потому что у нее тотчас же сносит крышу. Глеб боится что оглохнет. Он выбегает в коридор, и схватив свои туфли выскакивает за дверь. Спускается на один марш, садится на ступеньку и начинает их зашнуровывать.

— Не забудь пригласить на свадьбу! — кричит она ему вдогонку. Голос ее срывается, она неожиданно начинает плакать и тут же захлопывает дверь.

Глеб крепко затягивает шнурки на туфлях и ложится спиной на ступени. Закрывает глаза. Какой же он идиот! Какой же он все таки идиот. Затем достает телефон чтобы позвонить Кире. Он полностью разряжен, ну что же, придется звонить из офиса.

В офисе у Андрюши какой-то торжественный вид, он еле здоровается. Не снимая пальто Глеб включает свой компьютер. По вчерашней встрече нужно срочно написать отчет. Но когда он набирает пароль, система его скидывает. В последние дни все идет не так, как надо. После трех раз он понимает, что нужно вызвать системщика. Андрюша с интересом наблюдает за ним. В офисе жарко, скинув пальто, Глеб набирает короткий номер службы компьютерной поддержки. Сисадмин долго молчит, потом начинает мычать что-то невнятное.

— Я не могу ждать! — кричит на него Глеб. — Иди немедленно сюда и заставь этот говенный компьютер заработать как надо!

Кто-то осторожно трогает его за плечо. Это Лидия.

— Глеб, оставь. Пойдем в переговорную.

В застекленной комнате она садится напротив него. Вырез на ее блузке провоцирующий, внушительные шары выпирают из топа. Нужно сказать ей, что так оголяться неприлично, — думает Глеб. — Ему она простит все. Она не такая как те другие, которые понапридумают о нем черте что и ждут что он будет соответствовать. Начитались сказок, а принц все таки иногда должен слезать с коня, чтобы отлить за кустами. Теплое чувство расположения к Лидии охватывает его. Лидка — настоящий друг, несмотря ни на что, она всегда хочет для него только хорошего, все простит и поймет. Ему жалко что она одинока, что так глупо, от отчаяния выставляется из одежды наружу. В дверь стучит Фима с девушками из рекламного агентства.