Эйлин Гудж - Чужие страсти

Дорогой читатель!

Наверное, как всегда, держа в руках новую книгу, вы испытываете любопытство и легкий душевный трепет. Какая история скрывается под обложкой? Если вам повезло — вы уже знакомы с творчеством Эйлин Гудж, — то, значит, эта книга попала вам в руки не случайно и вы радуетесь долгожданной встрече с ее героями, потому что хорошо знаете: эту книгу стоит прочесть. Если же вам только предстоит открыть для себя талант одной из лучших романисток современности, вам можно по-доброму позавидовать.

Итак, о чем же этот роман? Абигейл и Лайла выросли вместе. Даже то, что одна из них была дочерью прислуги, а вторая — ребенком ее хозяев, не мешало их дружбе. Но пришел день, когда эта разница стала очевидна. Лайла не смогла (или не захотела?) защитить мать Абигейл от несправедливых обвинений. Так между подругами пролегла пропасть, которая с каждым годом все больше отдаляла их друг от друга. Много лет спустя судьба приготовила им сюрприз — новую встречу. Но теперь роли поменялись. Абигейл — богатая, успешная бизнес-леди, добившаяся всего своими силами и упорством, а Лайла — почти нищая, утратившая дом, положение в обществе. Она просит помощи у подруги детства…

Прошлое незримой стеной стоит между ними. Смогут ли они отпустить его? Наверное, правда, что друзья и враги — лишь противоположные стороны одной монеты…

Обе героини пройдут сложный путь, прежде чем обретут свое счастье. Ведь в сердце, переполненном обидой, слишком мало места для любви.

Роман «Чужие страсти», как и другие произведения Эйлин Гудж, покоряет искренностью и реалистичностью. Ее героини — не суперженщины, они не умеют поворачивать время вспять и одним движением руки менять прошлое. Но они умеют признавать свои ошибки и начинать жизнь заново. Книга вселяет надежду — каждый из нас достоин счастья, каждый сможет справиться с любыми трудностями. Этой силой и уверенностью Эйлин Гудж щедро наделила своих читателей, так же щедро ее книги делятся ею и с нами.

Мало кто удержится от слез, читая эту семейную сагу. И дело тут не в сентиментальности — это слезы радости и очищения. История Абигейл и Лайлы заставляет по-новому взглянуть на свою жизнь и, перевернув последнюю страницу книги, еще раз вспомнить, что семья — это самое дорогое, что может быть. За ежедневными заботами и хлопотами очень легко забыть об этом. Но такие книги снова и снова говорят нам: любовь и дружба — вот те чувства, которые могут спасти каждого отдельного человека и все человечество.

Роман «Чужие страсти» ждет вас! И пусть не смущает слово «чужие» в названии. Уже через пару страниц вы полностью погрузитесь в эту историю и поймете, что это и ваши страсти и ощущения.

Приятного чтения!

В первую очередь горячий поцелуй моему издателю Роджеру Куперу и его верной команде из «Вонгард Пресс». Я никогда не встречала в издательском мире людей, работавших столько, сколько работает он. Он — мое не такое уж секретное оружие, настоящий неутомимый кролик из рекламы батареек «Энерджайзер» во всем, что касается вдохновения, поощрения и, самое главное, веры в то, что я делаю. Все мои риски с ним были щедро вознаграждены.

Я также хотела бы поблагодарить следующих людей, которые великодушно делились со мной своим временем и опытом. Боб Пул, кинооператор и путешественник, который, помимо того что постоянно напоминал мне, насколько сидячей является моя работа, еще и позволил, так сказать, взглянуть на мир его глазами, совершив со мной устную экскурсию по некоторым местам, где он путешествовал во время съемок фильмов о дикой природе и всяческих мероприятиях по ее сохранению. Кати Карпентер — за то, что свела меня с Бобом, а также за ее работу в качестве режиссера документального кино, приносящей пользу всем людям на земле, в том числе и мне. Доктор Джордж Ломбардини, мой врач и консультант по медицинским вопросам, который снабдил меня информацией, понадобившейся мне, чтобы создать правдоподобный, как я надеюсь, образ больного раком, и который пожертвовал ради этого своим обеденным перерывом. Мой новый друг Томас Розамилиа, который, будучи сам болен раком, помог мне заглянуть в некоторые эмоциональные аспекты этого состояния.

Спасибо моему дорогому мужу Сэнди Кэньону и моему агенту (и другу) Сюзан Гинзбург, которые постоянно были со мной рядом на этом пути; а также Франсин ЛаСала — за тщательную работу по редактированию рукописи.

Моя особая благодарность двум людям, давшим мне то, что для писателя, вероятно, является самым драгоценным даром, — возможность уединения. Позволив мне более чем на месяц укрыться в их гостевом домике, Валери Андерс и ее муж Билл подарили мне свободу писать без помех. Я желаю всем авторам иметь таких щедрых покровителей, как они. Без их поддержки эта работа была бы более низкого качества (и вряд ли была бы закончена в срок).

И последнее — по порядку, но не по значимости. Я хотела бы поблагодарить моих читателей, многие из которых ежедневно поддерживали усилия автора своими электронными письмами. Для всех, кто захочет со мной связаться, мой адрес: eileeng@nyc.rr.com. Вы также можете посетить мой вэб-сайт: www.eileengoudge.com. Буду очень рада.

Их последний день на Вермеер-роуд, 337 1/2 начался, как и все остальные. Мать Абигейл встала еще до рассвета и отправилась в хозяйский дом готовить завтрак. Стояло воскресное августовское утро, а мистер Меривезер любит по выходным завтракать пораньше, чтобы начать утреннюю прогулку на лошади, пока еще относительно прохладно, так что ко времени, когда Абигейл выбралась из постели, мать уже ушла. Обычно Абигейл торопилась присоединиться к ней — в ее обязанности входило варить кофе и накрывать на стол, — но именно в это утро она одевалась не спеша, тщательно выбирая, что ей надеть. Облачившись в свои самые эффектные шорты и блузку без рукавов, подчеркивающую привлекательность ее груди, которая по-настоящему расцвела только совсем недавно, она слегка подушилась, заглянула в зеркало на комоде и попыталась завернуть локон на своих непокорных прямых волосах.

У Абигейл был свой секрет. Секрет, который, словно драгоценный камень, горел у нее внутри, согревая и излучая розовое сияние. Она верила, что отвратительный пейзаж над ее кроватью, написанный какой-то давно умершей теткой Меривезера, возможно, принадлежит кисти Рембрандта, а за покосившимся платяным шкафом скрывается вход в волшебную страну Нарния[1]. От возбуждения у нее кружилась голова: что уготовил для нее день сегодняшний? Как он поведет себя, когда они увидятся за завтраком? Пройдет ли все так, будто вчерашнего вечера не было и в помине, или же ее ждут большие перемены?

До сих пор ее жизнь была абсолютно предсказуема. Мать вела хозяйство в доме Меривезеров, и они с Абигейл жили в коттедже для прислуги, распложенном на удалении, в роще из старых ореховых деревьев, от которой сейчас мало что осталось. Все свои пятнадцать лет Абигейл прожила только в этом доме: четыре небольшие комнаты, обитые белыми обшивочными досками, крыша из залитой битумом кровельной дранки, которая просела посередине, как хребет старой рабочей клячи. Но зато здесь был свой почтовый адрес в виде половинной дроби, добавленной к номеру дома по Вермеер-стрит, а само место словно намекало на старинную состоятельность владельцев и освященные временем родовые связи, как это бывает в случае оброненной кем-то перчатки или небрежно брошенного шелкового шарфа (в последнее время ей в голову все чаще приходила мысль, что раз эта половинка вдвое меньше целого, то получается вроде как вдвое хуже).

Из окна ее спальни частично был виден главный дом — красивый особняк в стиле возрожденного классицизма, выстроенный еще во времена Гражданской войны. В нем всегда жили только Меривезеры. Его первоначальный владелец, полковник Меривезер, потерявший ногу под Аппоматоксом, обретался здесь со своей женой и шестерыми детьми до самой смерти, настигшей его в почтенном возрасте шестидесяти восьми лет. Ему на смену пришел его старший сын, Борегар, удачливый предприниматель, который сразу же скупил окружающие земли, в общей сложности пятьдесят акров. Ко времени когда здесь в начале 1960-х поселился его внук Эймс, значительную часть земли уже распродали, а оставшийся участок — сочное, шелестящее изобилие изумрудного вельда с разбросанными по нему фонтанами и статуями — был предоставлен самому себе и зарастал подобно тепличной орхидее, корни которой сворачиваются витками в узком горшке.

Идя к главному дому по тропинке, протоптанной под сводами старых дубов, увешанных гирляндами из бородатого мха, Абигейл думала о более беззаботных временах, когда она могла играть в теннис, плавать в бассейне или кататься верхом с близнецами Меривезеров, Воном и Лайлой, пока не стала достаточно взрослой, чтобы помогать матери по хозяйству после школы и по выходным.

Она всегда принимала за чистую монету слова мистера и миссис Меривезер, которые в беседе со своими друзьями в ответ на удивленно поднятую бровь или какое-то замечание говорили: «Что вы, Розали и ее дочь нам как родные!» И действительно, разве они всегда не относились к ним именно так? Вон и Лайла были для Абигейл ближе, чем брат и сестра. Она ела вместе с ними, когда их родители были в отъезде, и часто спала на свободной кровати у Лайлы в комнате. Глядя со стороны, как Абигейл с близнецами, родившимися с ней в один год, играет на лужайке в крокет или плещется в бассейне, любой человек вполне мог решить, что они и вправду одна семья, если, конечно, не обращать внимания на их совершенную непохожесть. Абигейл была смуглой и длинноногой, как и ее мать, с большими темными глазами и пышными волосами цвета сорго, тогда как Вон и Лайла, оба белокурые и голубоглазые, напоминали пару молодых львов: Лайла — стройная и изящная, Вон — быстроногий и исполненный бесстрашной силы, из-за чего к шестнадцати годам он уже успел несколько раз попасть в больницу с разными переломами.

Когда Абигейл была маленькой, она понятия не имела ни о каких классовых различиях. Наоборот, она считала честью, что ее мать ведет хозяйство у Меривезеров. Это был самый величественный дом из всех, которые она видела в своей жизни, и к тому же — самая лучшая семья. То, что миссис Меривезер слишком много пила и от этого часто болела, а мистер Меривезер мало бывал дома, потому что подолгу работал в своей адвокатской конторе, нисколько не принижало их в глазах Абигейл. Отличие в социальном статусе стало очевидным только после того, когда всем им исполнилось тринадцать и Лайла с Воном поступили в привилегированную академию Хирна.

Но и после этого близнецы старались не бросать ее. Они обязательно приглашали Абигейл на все вечеринки и часто звали с собой, когда выезжали куда-нибудь с друзьями. Когда они оставались с ней одни, Лайла делала вид, что завидует большей свободе, которая была у Абигейл, посещавшей бесплатную среднюю школу, и высмеивала высокомерие своих заносчивых одноклассников. И горе было тому из гостей Вона, который бросал в сторону Абигейл какие-то непочтительные замечания: помимо того, что его больше никогда не приглашали в гости, он мог поплатиться разбитым носом, как это случилось с одним мальчиком, навсегда вычеркнутым из списка друзей младших Меривезеров.

Вон всегда был для Абигейл и Лайлы как старший брат, несмотря на то что все они были одногодками. Когда они лазали на водонапорную башню возле старого сахарного завода, он настаивал на том, чтобы идти замыкающим и быть готовым подхватить их, если они будут падать. Когда они ныряли в карьер, на берегу которого летом устраивали пикники, Вон был первым, чтобы убедиться, что в том месте достаточно глубоко и никто из них не свернет себе шею. На втором году учебы у Абигейл не оказалось кавалера на рождественские танцы, и Вон галантно предложил сопровождать ее, став причиной зависти к ней со стороны всех присутствующих девушек. Вплывая в зал в темно-красном бархатном платье, которое она пошила себе сама по эскизу Вона, Абигейл чувствовала, что все взгляды устремлены на нее и на этого высокого, общительного, красивого парня, находящегося рядом с ней, — взгляды, в которых они вдвоем отражались в совсем другом свете и которые заставляли приливать кровь к ее щекам. А еще Абигейл испытала острое ощущение от прикосновения его руки, лежавшей у нее на талии. Когда Вон вел ее танцевать, она уже не чувствовала под собой ног.