Эллен улыбнулась.

— Помнишь, как ты больше всего на свете хотела иметь игрушечную детскую коляску?

Лицо Джози просветлело. В то время ей было пять лет, и она без конца говорила о коляске, возвращаясь к желанной игрушке снова и снова.

— Какое это имеет отношение к тому, что я хочу сейчас? — спросила она.

— В конце концов ты ее получила, — напомнила Эллен. — Но поиграла с ней день-другой, а потом потеряла всякий интерес. Иногда мечтать о чем-либо гораздо приятнее, чем это иметь. Помечтай, подожди — и увидишь, что из этого выйдет.

— Иногда ты похожа на прорицательницу, — хихикнула Джози. — А ты о чем мечтаешь?

— Да почти о том же, что и ты, — ответила Эллен. Не могла же она рассказать о своей самой сокровенной мечте, которая заключалась в том, что в один прекрасный день ее мачеха решит убраться восвояси, а Эллен останется хозяйничать здесь вместе с отцом.

Крик, донесшийся со стороны дома, прервал их рассуждения о туманном будущем.

— Это мама, — мрачно сказала Джози. — Лучше бы нам пойти и узнать, что ей нужно.

Поднявшись по каменистой тропинке через нижнее поле, они увидели мать, стоявшую, уперев руки в бедра, возле садовой ограды. Даже на расстоянии было видно, что она крайне возбуждена.

Вайолет исполнился сорок один год, но выглядела она намного старше. За последние два или три года она набрала добрых два десятка килограммов лишнего веса, а в глубоких складках вокруг ее рта проступила горечь. Девочки привыкли к ее плохим зубам и косоглазию, но неряшливость матери приводила их в замешательство. Изо дня в день Вайолет носила одно и то же засаленное, бесформенное платье, редко мыла голову, и от нее всегда несло потом. Вот уже больше года она спала одна. Это произошло, когда она однажды заболела, и отец переселился в крохотную пустующую спаленку, да так и не вернулся обратно. Джози все время пыталась убедить ее начать следить за собой, но мать пропускала ее уговоры мимо ушей.

Насколько Эллен могла судить, единственным достоинством этой женщины было то, что она умела превосходно готовить. В то же время еда, не считая Джози, была единственным, что интересовало Вайолет, и она постоянно жевала. Джози порой вставала на ее защиту, напоминая Эллен о тяжелом детстве матери. Ведь она всегда недоедала, а уныние и вечно несчастный вид Вайолет связаны с тем, что папа совсем не обращает на нее внимания.

Но Эллен не могла себя заставить испытывать искреннее сочувствие к мачехе. Многие их соседи выросли в страшной бедности, но они не набивали желудок с утра до ночи. И если бы эта женщина сделала над собой усилие, чтобы выглядеть привлекательной, то и папа мог изменить свое отношение к ней.

— Где вы шляетесь? — заорала Вайолет, когда девочки подошли ближе.

— Мы просто были внизу, на пляже, мамочка, — оживленно крикнула в ответ Джози. — Что-то случилось?

— Я только что получила телеграмму, — ответила та. — Моя мать серьезно больна, и я должна немедленно отправиться в Хельстон. Ты, Эллен, ступай в деревню и спроси мистера Питерса, не сможет ли он подвезти меня, скажи ему, что это срочно. Джози, пойдем со мной, поможешь мне упаковать кое-какие вещи.

Девочки обменялись удивленными взглядами. Всего один раз их брали в Хельстон, к бабушке, это было лет шесть назад. Она была очень стара и неприветлива, а в доме у нее стоял полумрак и странно пахло. Насколько им было известно, с того дня их мать ни разу не виделась с бабушкой. Эллен и Джози были убеждены, что их бабушка — ведьма.

— Не стой столбом, — заорала Вайолет на Эллен. — Ступай сейчас же, и пошевеливайся!

Эллен не стала спрашивать, почему мачеха не хочет попросить отца отвезти ее на их стареньком грузовичке, потому что мысль о паре дней без Вайолет была слишком восхитительной. Она помчалась по тропинке к дороге, пробежала полмили без единой остановки, а потом перебралась через перелаз и вышла на пешеходную тропу, которая вела через поля к Маунан Смит.

Дом мистера Питерса — маленький опрятный коттедж — стоял в самом центре деревни. Мистер Питерс, в прошлом школьный учитель, выйдя на пенсию, переехал сюда из Эксетера. Иногда он подрабатывал, развозя местных жителей по округе за значительно меньшую плату, чем фальмутская таксомоторная фирма.

Мистер Питерс пропалывал садик перед домом, когда на дороге появилась Эллен. Этот человек ей нравился, потому что был одним из немногих взрослых в деревне, с кем по-настоящему интересно поговорить. Высокий и худощавый, сейчас он был в своем обычном летнем наряде, состоявшем из мешковатых шортов до колен, кричаще пестрой рубашки и потрепанной соломенной шляпы.

— Не могли бы вы отвезти маму в Хельстон? Наша бабушка тяжело больна, — задыхаясь, выпалила Эллен. От быстрого бега у нее сильно кололо в боку.

Мистер Питерс бросил грабли и улыбнулся.

— Это кто из вас? Эллен или Джози? — спросил он.

— Эллен, конечно, — сказала она, улыбаясь до ушей. Шутка была традиционной, он всегда так ее поддразнивал при встрече. Джози никогда не снисходила до того, чтобы заговорить с мистером Питерсом, тогда как Эллен обязательно останавливалась поболтать.

— Ну разумеется, — заметил он, сдвигая шляпу на затылок и широко улыбаясь. — Ты — та, у которой есть мозги в дополнение к красоте. Как прошли экзамены?

— Очень хорошо, — кивнула она. — Но результаты я узнаю чуть попозже. Так вы отвезете маму?

— Конечно, отвезу, — сказал он, хотя, похоже, такая перспектива его не особенно вдохновляла. Эллен подумала, что будет хорошо, если Джози сумеет убедить Вайолет принять ванну и переодеться перед поездкой. — Заходи и выпей чего-нибудь холодненького, милочка, пока я вымою руки и переговорю с миссис Питерс. Ты выглядишь взволнованной и, по-моему, вспотела.

Эллен последовала за ним в коттедж, с нетерпением оглядываясь по сторонам. Она очень любила, когда мистер Питерс приглашал ее в комнаты, потому что это был самый уютный маленький домик, который она когда-либо видела. Великое множество книг и картин, чудесные коврики на полу и красивая полированная старинная мебель. Иногда ей хотелось взмахнуть волшебной палочкой и превратить Бикон-фарм в такой же.

Мистер Питерс вышел через двустворчатое окно, доходящее до пола, чтобы предупредить жену, которая сидела в саду в шезлонге с рукоделием. Когда он заговорил с ней, миссис Питерс повернула голову и окликнула Эллен, чтобы та присоединилась к ним.

Эллен восхищалась миссис Питерс почти так же, как ее мужем, хотя и знала ее не так хорошо. Она была моложе супруга, носила изящные и аккуратные костюмы, жемчужные ожерелья, а ее тронутые сединой волосы были собраны в пучок. Эллен однажды была поражена, когда наткнулась на миссис Питерс, гуляющую по полям. На ней были бледно-голубые слаксы и отороченный шелковой тесьмой пиджак, идеально сочетавшийся по цвету со слаксами. Эллен тут же решила, что когда ей перевалит за пятьдесят, она ни за что не станет слоняться в скверных темно-серых обносках, а будет выглядеть так же замечательно, как миссис Питерс.

— Так значит твоя бабушка очень больна? — произнесла миссис Питерс, ее мягкий голос был полон сочувствия. — Она старенькая?

Мистер Питерс принес Эллен стакан лимонада и снова исчез.

— Я видела ее всего один раз, — ответила Эллен, отпивая глоток и разглядывая сад, который был даже красивее, чем тот, который располагался перед домом. Вокруг было множество цветущих розовых кустов. — Очень давно. Но уже тогда она выглядела невероятно старой.

— Как же вы, девочки, будете управляться с хозяйством, если вашей матери придется остаться в Хельстоне на некоторое время? — спросила миссис Питерс.

— С нами все будет в порядке, — заверила Эллен, стараясь не выглядеть при этом чересчур счастливой. — Мы обе умеем готовить, а я и в обычные дни все время помогаю папе на ферме.

— Если вам понадобится помощь, обращайтесь ко мне, — сказала миссис Питерс и, протянув руку, потрепала Эллен по колену, словно давая понять, что понимает, каково ей приходится.

Эллен частенько ощущала такое же безмолвное сочувствие со стороны деревенских жителей. Она полагала, что все знают о ее настоящей матери, и если бы она набралась смелости спросить, то ей, вероятно, рассказали бы намного больше, чем отец. Но такой поступок казался ей предательством по отношению к нему, к тому же, если бы он узнал об этом, то наверняка рассердился.

Однако Питерсы были именно теми людьми, которых она могла спросить. Эта пара так нежно и преданно относилась друг к другу, они всегда так старались помочь любому человеку в деревне, что было понятно — им можно доверять и они никогда не скажут постороннему ничего лишнего.

— Это очень любезно с вашей стороны, миссис Питерс, — сказала Эллен. — Мне очень нравится приходить сюда, ваш дом и сад просто великолепны.

— Господь да благословит тебя, милочка, — просияла миссис Питерс. — Но у меня нет ни малейшего сомнения, что с твоей внешностью и твоими способностями ты добьешься гораздо большего. Если чего-нибудь очень сильно желаешь, то желание сбывается, тебе об этом известно?

Этой же ночью, лежа в постели, Эллен снова вспомнила слова миссис Питерс. Она так хотела, чтобы ее мачеха уехала, и вот она действительно уехала. Так что, может быть, сбудутся и другие ее желания.

Обратно на ферму ее подвез мистер Питерс, и она с радостью заметила, что Джози все-таки сумела немного привести мать в порядок. Уезжая, Вайолет все еще выкрикивала распоряжения, одно из которых состояло в том, чтобы они втолковали отцу, куда и по какому поводу она уехала; возможно, она будет отсутствовать несколько дней.

Отец широко улыбнулся, когда Эллен сообщила ему новости. Ему даже не пришло в голову поинтересоваться, почему мать не разыскала его и не рассказала обо всем сама. Это был самый радостный вечер за долгое-долгое время; они пили чай, сидя на солнышке, потом Джози вымыла посуду, пока Эллен помогала отцу подоить коров и запереть кур. Затем, к их удивлению, отец предложил сыграть в карты, чего раньше никогда не делал. Когда пришло время ложиться спать, он поцеловал обеих девочек и сказал, чтобы они ни о чем не беспокоились, потому что вместе они прекрасно со всем справятся. Джози была в таком восторге, что Эллен показалась, будто она вот-вот лопнет.

Три дня спустя, как раз тогда, когда девочки уже собирались уходить, чтобы успеть на школьный автобус, почтальон принес записку от Вайолет. Отец прочел ее и бросил на стол.

— У бабушки случился удар, и вашей матери придется остаться там на какое-то время, чтобы ухаживать за ней, — сказал он. — Она пишет, что Джози должна приехать туда.

Джози в полном отчаянии взглянула на Эллен.

Эллен быстро размышляла. Одно дело — на несколько недель избавиться от мачехи, и совсем другое — лишиться Джози. Она вспомнила запущенный дом старухи. Джози там будет чувствовать себя несчастной.

— Она не может поехать, папа, ей надо сдавать экзамены за семестр, и учителям не понравится, если она их пропустит, — торопливо проговорила она.

В напряженном молчании они ждали, что скажет отец. Он почесал затылок, снова перечитал записку, потом свернул сигарету и задумчиво посмотрел на Джози.

— Разве ты не хочешь поехать?

Она яростно затрясла головой.

— Пожалуйста, не заставляй меня, папа, — взмолилась Джози. — Я хочу остаться здесь, с тобой и с Эллен.

— Ну что ж, довольно честно, — сказал он, но лицо его осталось непроницаемым. — Отправляйтесь в школу, а я сегодня выберу время и напишу ответ.

Джози вскочила на ноги — им придется бежать со всех ног, чтобы успеть на автобус.

— Спасибо, папа, — сказала она, задержавшись у двери, — только не пиши, что я не захотела ехать, это может причинить ей боль.

Они так никогда и не узнали, причинило ли это решение боль их матери. Через несколько дней Вайолет прислала еще одно письмо, но отец не сказал ни слова о том, что там было написано. Только заметил, что им обеим следовало бы самим написать ей, и при этом не забыть справиться о здоровье старой леди.

Обе девочки были совершенно счастливы оттого, что их мать задерживается на неопределенное время. Эллен наслаждалась тем, что теперь ей не нужно сносить издевки и критику мачехи, а Джози могла избавиться от бесконечных расспросов.

Казалось, все «тучи» рассеялись. Погода стояла жаркая и солнечная, отец относился к Джози гораздо внимательнее, чем обычно, и она платила ему тем, что без устали помогала на ферме, чего раньше никогда не делала. Эллен знала, что результаты выпускных экзаменов станут известны не раньше августа, но в последний день занятий директриса вызвала ее к себе и принялась убеждать остаться в школе.

— Я уверена, что ты успешно сдала все экзамены, — сказала она, — а с твоим умом ты запросто поступишь в университет.