Через некоторое время Лаура успокоилась и сказала:

— Раз уж мы коснулись этой темы, леди, вы вправе первыми узнать… — на ее лице появилась блаженная улыбка, и Анна почувствовала, как ее сердце забилось при мысли: «Она беременна!» — Мы с Гектором решили усыновить ребенка. Я имею в виду младенца, — быстро добавила она, так как у них уже была дочь — Финч.

— Боже мой! — Гейли выпрямилась.

— О, Лаура, это чудесно! — Анна вскочила и обняла свою подругу. Возможно, ее немного задело то, что она лишь сейчас об этом услышала, но она все равно была взволнована. Никто не заслуживал этого больше, чем Лаура.

— Дочь моей подруги Салли усыновила прелестного маленького мальчика, — вставила Норма. — Все говорят, что он очень похож на нее.

— Наш больше будет похож на Гектора. Мы ищем ребенка для усыновления в Мексике, — пояснила Лаура. — В агентстве предупредили, что это будет долгий процесс, но то, что Гектор по национальности мексиканец, должно помочь.

— Финч, наверное, взволнована, — сказала Анна.

— Вы даже не представляете себе насколько, — произнесла Лаура. — А Мод… ну, она на седьмом небе. Это все, о чем она говорит, кроме календаря.

Мод была не единственной, кто говорил о календарях с обнаженными телами, которые выпустил кружок кройки и шитья. Об этом гудел весь город.

— Им нужно было предложить мне попозировать. — Норма покачала бедрами и запустила руку в свои выкрашенные перьями волосы. — Я бы им такое предложила, что ни один покупатель не пожалел бы о своих деньгах.

— Я побывала на съемках. Это было нечто, — сказала им Лаура. — Вы бы видели Мод! На ней не было ничего, кроме шляпки и жемчуга. — Она захихикала, кивая головой.

— Когда мне будет за восемьдесят, — шмыгнула носом Гейли, — все, что я смогу показать, это мои корни.

Анна развеселилась. Так вот о чем говорили женщины, когда они не сдерживались. Всю свою жизнь она была толстой девочкой, вокруг которой люди вежливо ходили на цыпочках. Никто не говорил с ней о диетах, а тем более о том, как она будет выглядеть обнаженной. Даже разговоры на тему замужества и детей были сведены к минимуму. Неужели она действительно настолько изменилась?

Через несколько минут Анна уже сидела перед зеркалом.

Норма от волнения работала рывками. Никто не разговаривал; все были слишком увлечены, наблюдая за тем, как бабочка появляется из своего кокона. Даже Герри была непривычно молчаливой.

Когда Норма закончила, она выключила фен и отошла назад. Она была похожа на Боттичелли, торжественно открывающего «Рождение Венеры».

— Неплохо, я бы сказала.

Воцарилась тишина, затем Лаура тихим голосом сказала:

— О, Анна, ты великолепна!

Волосы, которые раньше уныло падали на плечи Анны, теперь ниспадали живописными слоями, длиной чуть ниже ушей. Легкомысленно торчащие пряди придавали им вид волос, слегка взъерошенных ветром, в стиле Мэг Райан. Анна поворачивала голову то так, то сяк, глядя на свое отражение с изумлением человека, внезапно натолкнувшегося на своего близнеца.

— Привет, — тихо промолвила она, и ее глаза наполнились слезами. Ее взволновала не только новая прическа. Ее двойной подбородок исчез, и скулы начали проступать там, где совсем недавно были только бурундучьи щечки. Благодаря этому ее глаза казались больше и более блестящими.

— Норма, ты — гений, — прошептала Гейли.

Норма улыбнулась так, как будто ей не нужно было комплиментов.

— Я всегда говорю: зачем платить целое состояние в Беверли-Хиллз, если здесь можно получить то же самое за сороковник?

— Анну даже родная мать не узнала бы, — сказала Герри.

«Она и так через раз меня узнаЕт». Но Анна отмахнулась от этой мысли, она не хотела портить себе настроение.

— Я сама едва себя узнаю, — сказала она, не в состоянии оторвать глаз от своего отображения.

Герри достала набор косметики из своей сумочки и принялась за работу. Конечный результат не был столь же разительным, как после стрижки, макияж только усилил эффект. Без сомнения, дни, когда Анну принимали за мать Лиз, как это однажды случилось с близоруким Клэрком — самый постыдный момент для Анны за последние годы, — остались в прошлом.

Анна встала со стула, чувствуя приятное возбуждение.

— Я не знаю, как тебя благодарить, — она крепко обняла Лауру. — Это лучший подарок ко дню рождения, который я когда-либо получала.

— Для того, кто до сих пор его празднует, — горестно усмехнулась Гейли.

В этот момент Анна почувствовала себя шестнадцатилетней.

— Леди, это следует отпраздновать. — Норма пошла в комнату, появившись через некоторое время с бутылкой охлажденного шампанского и стопкой бумажных стаканчиков. Она налила понемногу всем, включая Мирну Макбрайд, которая вошла как раз тогда, когда выстрелила пробка.

— За красоту во всех ее проявлениях, — предложила тост Лаура.

Анна подняла свой стаканчик.

— За твоего малыша.

— За сказочное путешествие, — Гейли посмотрела на Герри.

Герри ухмыльнулась, поднимая свой пенящийся стакан:

— Боже, храни королеву.


Путь в этот раз показался Анне не таким длинным. Ей, в общем-то, не очень хотелось видеть Монику, но перспектива хотя бы несколько минут провести наедине с Марком делали ее менее тревожной. Была ли эта одержимость мужчиной, которого Анна едва знала, нездоровой? Анну утешало то, что по крайней мере она выглядела презентабельно. В честь такого случая она потратила кучу денег на пару слаксов и хлопковый свитер синего цвета, который гармонировал с цветом ее глаз.

Анна сворачивала с Коуст-Хайвэй на дорогу, которая круто поднималась вверх, к «Патвейз». Она рассчитала время так, чтобы прибыть как раз к окончанию утренних занятий в группах. Марк обычно никого не принимал перед ланчем, и Анна надеялась, что у них будет возможность поговорить. При этой мысли Анна испытала приятное волнение, ее пульс забился чаще. Когда она вылезла из машины и пошла по тропинке, останавливаясь лишь для того, чтобы пригладить свои волосы и вытереть о штаны потеющие ладони, она чувствовала слабость в ногах, как будто последние два часа ехала в гору на велосипеде.

Приближаясь к главному зданию, Анна заметила, что Марк идет по другой тропинке в том же направлении. Он остановился, как будто пытался получше рассмотреть ее, а затем быстрым шагом устремился к ней, чтобы поприветствовать.

— Анна! — ее рука была крепко зажата в его руке. — Я сначала вас не узнал. Ваши волосы… — На мгновение показалось, будто Марку не хватало слов, но он быстро пришел в себя. — Они выглядят очень мило.

— Спасибо, — Анна смущенно дотронулась до кончиков волос, ее щеки пылали.

— Вы как раз вовремя. Ваша сестра спустится с минуты на минуту, она в своей комнате, собирается.

В уголках его голубых глаз появлялись морщинки, когда он говорил. Анна уже и забыла, насколько он привлекателен. На нем были джинсы и белая хлопчатобумажная рубашка с закатанными рукавами. Анна заметила, что его желто-коричневые носки гармонировали с коричневыми тяжелыми короткими кожаными сапогами.

— Собственно говоря, — сказала Анна, — я надеялась, что у меня будет возможность поговорить с вами.

— Почему бы нам не зайти в мой кабинет? — Марк жестом указал на главное здание, и когда они вместе не спеша пошли по тропинке, Анне казалось, что ее ноги едва касаются земли.

Они подошли к входу, и она увидела отражение в плоской стеклянной двери: привлекательная женщина с высоко поднятой головой. «Хорошо, я не такая уж уродина. Но это не меняет того факта, что он женат», — подумала она.

Они прошли через пропускное устройство, за которым медсестра раздавала лекарства в бумажных стаканчиках нескольким пациентам, потом свернули в устланный коврами холл. Наконец Марк открыл дверь, и Анна вошла в небольшой, обставленный книжными шкафами кабинет с видом на сад, над которым мерцал переливчатый туман от поливальной установки. Анна опустилась в кресло напротив стола Марка, и ее взгляд устремился на вставленное в рамку фото стройной темноволосой женщины, сидящей на велосипеде. Его жена? Анна почувствовала острую боль, когда увидела, как она была красива.

Марк сел напротив Анны, откидываясь на спинку своего кресла и забрасывая ногу на ногу.

— Вам, наверное, интересно, чего стоит ожидать?

Лишь через несколько мгновений Анна поняла, что он имел в виду Монику.

— Ну, да, — сказала она, хотя не об этом хотела с ним поговорить.

— Она очень хочет домой. Это все, что я могу вам сказать.

— Мне знакомо это чувство, — Анна улыбнулась, затем опустила взгляд. — Не обижайтесь.

Марк усмехнулся.

— Семейная неделя очень часто оказывает такой эффект.

— Есть ли в Монике что-то, чего мне стоит остерегаться? Ну, вы понимаете как… — Анна поймала себя на том, что это говорила прежняя Анна, и улыбнулась. — Простите. Старая привычка.

Марк кивнул. Казалось, что его это не удивило.

— Со старыми привычками тяжело расставаться.

— Вы рекомендуете лечебное голодание или пулю в лоб?

Он поднял голову и улыбнулся.

— Я уверен, у вас все будет хорошо.

Анна откашлялась.

— Собственно говоря, я хотела спросить вас о другом. Это касается моей матери. Я думаю, пришло время… — она запнулась, чувство вины снова нахлынуло на нее. Но по выражению лица Марка было очевидно, что он ее не осуждает. — Я звонила в несколько мест, — продолжала Анна. Образ ее матери в каких-то угрюмых учреждениях, напичканной лекарством до отупения, маячил перед ней. Она понимала, что не все дома для престарелых были такими, но… — Самое ужасное то, что я даже не знаю, правильное ли это решение.

— Я уверен, что вы тщательно его обдумали. — Голос Марка был добрым и обнадеживающим.

— Это не меняет моих чувств. — Взгляд Анны метнулся к окну. Снаружи трава блестела в полуденном солнце, такая же манящая, как один из тех плакатов в окне «Туда и обратно». Ей вдруг захотелось перенестись куда-нибудь далеко отсюда.

— И каковы же они? — спросил Марк, как любой хороший психиатр.

— Я чувствую себя самой худшей дочерью на земле.

— Вы обсуждали это с вашими сестрами?

— Лиз двумя руками «за», а почему бы и нет? Она не будет чувствовать себя такой виноватой в том, что не помогает. Насчет Моники я не знаю. Я еще не говорила с ней об этом.

— Ваш голос звучит не слишком оптимистично. — Марк пристально смотрел на Анну. Его лицо было освещено солнечным светом, пробивающимся сквозь жалюзи. Она заметила глубокие морщины, обрамляющие его рот, и более мелкие морщинки вокруг глаз. Он получил свою порцию страданий и из-за этого нравился ей еще больше.

— Я уже знаю, что она скажет, так как это будет оплачиваться из ее кармана.

— Я понимаю. — Марк, очевидно, провел достаточно времени с Моникой, чтобы понять, почему прогнозы Анны были не слишком оптимистичны.

— Я собираюсь поговорить с ней об этом по дороге домой, — сказала Анна. — Если только вы не считаете, что лучше будет обсудить это здесь, в вашем присутствии.

Но он лишь улыбнулся и сказал:

— Я думаю, вы и сами с этим справитесь. — Анна не знала, воспринимать ли это как комплимент, или Марк вежливо поставил ее на место, будто она должна сама все знать, а не спрашивать. — Помните, из любой ситуации всегда есть как минимум два выхода.

— Например?

— Быть готовой вести себя последовательно при любых обстоятельствах.

Анна вздохнула.

— Однажды я грозилась, что уволюсь. Вы видите, куда это меня привело.

— Я не уверен, что работа на вашу сестру — самое лучшее, с чего можно начать новую жизнь.

— Вы шутите? Это ужасная идея, — усмехнувшись, сказала Анна. — Поверьте мне, если бы был выход из этого положения, я бы давно уже бросила работу у Моники. Но сейчас я не могу себе этого позволить. — Марк ничего не ответил, и Анна продолжила: — На тот случай, если Моника решит сотрудничать, я составила список домов престарелых в нашем районе. Я надеялась, что вы дадите мне какие-нибудь общие указания. Вы знаете, что следует искать… и чего остерегаться.

Некоторое время Марк молчал, словно обдумывая все это. Затем он удивил Анну, сказав:

— Наверное, будет проще, если я поеду с вами.

Внезапно у нее перехватило дыхание. Затем смысл его слов стал ей понятен, и Анна, заикаясь, сказала:

— Это… ну, очень великодушно с вашей стороны, но… я просила… я имею в виду, что у вас так много дел и вообще… я бы не смогла…

Марк не дал ей закончить.

— В следующую пятницу у меня конференция в Санта-Барбаре. Я должен освободиться после ланча. Вам подойдет это время?