Анна кивнула.

— Я только две недели назад заметила, что Моника снова пьет. Ее терзала глубокая печаль. Конечно, смерть Моники была ужасной, но временами, напиваясь, она испытывала невероятное унижение. Я думаю, что ее тяга к алкоголю была слишком сильной.

— Кому вы рассказываете! Я работаю с детьми, страдающими зародышевым алкогольным синдромом, — я учу их ездить верхом. Я была как раз с ними, когда позвонила Лаура.

Анна подумала, что ей следует поблагодарить сестру хотя бы за то, что та никогда не хотела иметь детей.

— Мне доводилось знать некоторых матерей-алкоголичек, — продолжала Ронда. — Даже те, которые в конце концов перестали пить, навсегда остались с напоминанием о том, что они натворили. Ваша сестра, должно быть, напилась в тот день из-за того, что вы перестали ей угождать.

— Вы не знаете и половины всего, — вздохнув, сказала Анна.

— Вы поэтому уволились?

— Это была одна из причин. — Анна засомневалась, стоило ли об этом упоминать. — Раньше я была толстой. Думаю, такой я нравилась Монике больше.

— Дайте я угадаю, — она перестала быть в центре внимания?

— Что-то в этом роде. — Инцидент с Гленном снова ожил у Анны в памяти, но она быстро прогнала воспоминания: она не хотела сейчас об этом думать.

— Это может объяснить, почему Моника чувствовала угрозу. Действительность может искажаться в сознании человека, который находится под действием большого количества спиртного.

Анна покачала головой.

— Мне жаль, что я не поступила по-другому. Если бы я осталась на ночь, Моника до сих пор была бы жива.

— Или это были бы ваши похороны.

Анна почувствовала, как холод пробежал по спине. Ей не приходило в голову, что она тоже могла стать жертвой.

— У полиции есть еще какие-нибудь версии?

— Кто-то вторгся во владения. Отпечатки ног в грязи около внешней стены. Копы обнаружили следы. Но невозможно определить, как давно они там появились.

Это не удивило Анну: она прекрасно знала, на что способна полиция. Они не рассматривали это как вариант, — в Карсон-Спрингс так редко шли дожди, что эти следы могли быть оставлены несколько недель тому назад.

Тем не менее она спросила:

— Вы думаете, эти следы имеют отношение к убийству?

— Сложно сказать. Не было никаких следов, ведущих к патио или в дом. А также никаких признаков проникновения с применением силы.

— Что возвращает нас назад, к предыдущей версии.

— Моника ждала кого-нибудь в тот вечер?

— Насколько я знаю, нет. Гленн время от времени заезжал ненадолго, но все остальные были бы внесены в повестку дня.

— Хорошо, я немножко, порасспрашиваю и посмотрю, что мне удастся узнать. — Ронда засунула блокнот обратно в портфель. — Тем временем я попрошу вас составить список имен. Любой, кто, на ваш взгляд, может что-то знать… или быть замешанным в преступлении.

Анна закрыла глаза, стараясь отогнать образ, преследующий ее воображение: Моника лицом вниз покачивается на поверхности бассейна, ее руки и ноги бледны, как водяные лилии, на фоне темной материи, которая вздымается на ее безжизненном теле. Анна задрожала. Нет, она не могла представить себе никого, кто мог так ненавидеть ее сестру.

Анна невольно вздрогнула, когда Ронда со скрипом отодвинула свой стул.

— Я сообщу вам, как только будет составлен график слушаний. Мы потом еще поговорим, — сказала адвокат.

Мысли Анны приняли другое направление.

— О Господи! Похороны. Они ведь послезавтра.

— До этого времени мы должны добиться, чтобы вас выпустили под залог. — Ронда взяла Анну за руку, сжимая ее так, как она, наверное, поддерживала бы испуганного ребенка, сидящего верхом на лошади. — Постарайтесь не волноваться. И поспите хоть немного. Впереди у нас трудный день.

Поспать? Анна уже и забыла, как это. Каждый раз, когда она уже начинала засыпать, перед ней маячили ночные кошмары. Но она лишь сказала:

— Я постараюсь.

После этого на несколько минут впустили Лауру. В джинсах и хлопчатобумажной рубашке она выглядела так, словно и сама только что каталась на лошади. Анна заметила соломинку в ее растрепанных каштановых волосах.

— Ты в порядке? Извини за глупый вопрос. Как ты можешь быть в порядке? — Карие глаза Лауры блестели от невыплаканных слез.

— Спасибо, что прислала Ронду. — Анна старалась не заплакать. У нее было такое впечатление, будто она заблудилась в лесу и часами бесцельно бродила по нему, а дорогое лицо Лауры подарило ей надежду, как светящееся в темноте окно.

— Ты в надежных руках. Ронда очень хороший адвокат.

— Кажется, она знает что делает.

Лаура выдавила из себя улыбку.

— Ты скоро будешь на свободе.

— Я буду рада выбраться отсюда под залог.

— Но ты невиновна!

— Они так не считают.

— О Анна! — Слеза скатилась у Лауры по щеке. — Я не могу в это поверить. Ты, из всех людей на земле…

Анна почувствовала желание успокоить свою подругу, но знала, что в итоге они обе расплачутся. Она судорожно сглотнула.

— Ты сказала Финч?

Лаура кивнула.

— Она потрясена, как и все мы. Она просила сказать тебе, чтобы ты не переживала насчет Бутса. Она позаботится о том, чтобы он был сыт.

— Ключ…

— …под ковриком. Я знаю. — Лаура смахнула слезы. — Мы можем еще что-нибудь для тебя сделать, хоть что-нибудь?

— Позвони Лиз. Скажи, что для похорон все готово; все, что ей нужно сделать, — это подтвердить заказ у торговца цветами. Его номер в блокноте, который лежит около телефона в кухне. Ей также нужно будет связаться с Гленном. Он тоже координирует некоторые вопросы, которые входят в его компетенцию.

Анна не понимала нелепости ситуации, пока Лаура, смеясь сквозь слезы, не сказала:

— Если бы ты написала об этом в книге, никто бы не поверил, — именно Анна Винченси организовала похороны человека, в убийстве которого ее обвиняют!

Анна улыбнулась:

— Не думаю, что кто-нибудь в это поверит.

Их время истекло. Она крепко обняла Лауру у двери.

— Мне еще кому-нибудь позвонить? — Лаура держалась за нее, не в силах отпустить.

Анна еще раз подумала о Марке. Она отчаянно хотела его увидеть, но знала, какой опустошенной себя почувствует, если он не приедет. Анна не могла рисковать сейчас, когда была так уязвима. Она покачала головой, ответив:

— Мне больше никто не приходит в голову.


Анна спала беспокойно. Когда она проснулась, ей в лицо безжалостно светила луна. Как долго она спала? Наверное, всего несколько часов, потому что до сих пор чувствовала себя измученной от усталости; ее глаза болели, а голова была словно набита ватой. Анна села и прислушалась к привычной какофонии камеры предварительного заключения, но услышала только слабое жужжание калорифера, находившегося у нее над головой. Она почувствовала почти облегчение, когда дверь в конце коридора открылась и Бенни снова оказался в поле ее зрения, удерживая поднос с обедом в одной руке и поддерживая второй свое больное бедро.

Он просунул поднос через окошко в двери ее камеры — мясной рулет и картофельное пюре, блестевшие от подливки. Запах еды вызвал у Анны приступ тошноты.

— Я приходил раньше, но ты спала. Я подогрел это в микроволновке, — сказал Бенни. Анна была тронута его предупредительностью; это помогло ей почувствовать себя менее одинокой. — Поешь сейчас, слышишь? Никому и никогда не удавалось победить зло на пустой желудок. — Он говорил тихим, почти заговорщицким голосом, как будто они разрабатывали план побега.

Анна выдавила из себя улыбку.

— Спасибо, Бенни.

— Если я что-то могу сделать… — его прищуренные глаза печально рассматривали Анну.

— Просто не переставай верить в меня. — Она похлопала его по большой веснушчатой руке, просунув свою руку через решетку.

Бенни направился обратно по коридору, его тень скользила по стене. Он уже почти дошел до двери, когда остановился, повернулся и сказал:

— О, чуть не забыл. К тебе приходил какой-то парень.

Анна почувствовала всплеск надежды: Марк! Но это мог быть кто угодно — Гектор или отец Риардон.

— Ты спросил его имя? — она старалась говорить ровным голосом.

— Нет.

— Как он выглядел?

— Молодой парень, высокий, темноволосый.

Сердце Анны упало, когда она подумала, что для такого старика, как Бенни, любой человек младше пятидесяти покажется молодым. Как будто прочитав ее мысли, он лукаво спросил:

— Это твой парень, не так ли?

Анна не стала отрицать этого.

— Он сказал, когда вернется?

Бенни опустил взгляд.

— Мне жаль, Анна, но шериф приказал — больше никаких посетителей на сегодня. Он говорит, что это не мотель.

Анне показалось, что стены вот-вот обрушатся на нее.

— Бенни, пожалуйста! — Она так сжимала решетку, что кончики ее пальцев онемели. — Это очень важно. Возможно, это вопрос жизни и смерти. — Анна не знала, правда ли это, но сейчас ей так казалось. — Ты должен мне помочь.

— Ты знаешь, Анна, что сейчас я не могу этого сделать. — Он снова подошел к ней и еле слышно прошептал: — Меня могут заподозрить. И отправить на пенсию. — Он перенес вес на здоровую ногу, выпятив бедро в позе, которая могла бы показаться смешной, если бы не выражение муки на его лице. — Но вот что я тебе скажу… — Бенни облизнул губы, украдкой бросив взгляд через плечо. — Если твой парень появится, пока шерифа нет, я дам вам несколько минут. — Он покачал головой, как будто удивляясь собственному безрассудству. — Думаю, это самое меньшее, что я могу сделать… После того как ты ухаживала за моей женой.

Анна вспомнила, что его жена, Мирна, недавно скончалась. Но что Анна сделала, кроме того что несколько раз заглянула в больницу, чтобы навестить умирающую женщину? Любой на ее месте поступил бы так же.

— Я не забуду этого, Бенни, — хрипло сказала Анна, и ее глаза наполнились слезами.

Когда он ушел, она опустилась на койку, прижав колени к груди. Истерика, которую она всеми силами сдерживала, снова подкралась к ней, и Анна начала беззвучно смеяться, а слезы катились по ее щекам. Она очень тосковала без Марка, но никогда в жизни она не смогла бы представить те обстоятельства, которые приведут его к ней.

Казалось, что прошла целая вечность, прежде чем Бенни появился снова, а немного позади него шел мужчина повыше. Сердце Анны бешено заколотилось.

— Марк, — прошептала она.

Он остановился возле ее камеры. Его глаза сверкали в холодном белом свете флуоресцентных ламп, и у Анны было такое чувство, будто Марк ее обнимает, хотя он даже не прикоснулся к ней. Затем дверь отворилась и он вошел внутрь.

— Пять минут, — пробормотал Бенни, глядя на часы, перед тем как осторожно зашагать назад по коридору.

Марк почти грубо заключил Анну в свои объятия.

— Я прыгнул в машину, как только услышал обо всем. Я не могу в это поверить, черт возьми.

Анна едва не растаяла от его слов.

— Я тоже.

Он отступил назад, его глаза изучали ее лицо.

— С тобой все в порядке?

Анна заставила себя слегка улыбнуться.

— У меня бывали дни и получше.

— Я хотел позвонить, когда услышал о Монике, но… — Марк отвел взгляд.

Анна почувствовала вспышку гнева: «Почему тогда не позвонил?» Но она знала, что эти слова только усложнят их отношения.

— Сейчас ты здесь, и только это имеет значение.

— У тебя есть адвокат? — спросил Марк.

Она кивнула.

— С завтрашнего дня.

— Он хороший? Потому что я могу сделать несколько звонков.

— Это женщина, и завтра я смогу получше с ней познакомиться. — Анна не хотела обсуждать Ронду. — Просто обнимай меня, Марк. Это все, что мне от тебя нужно. — Она нырнула в его объятия, ощущая присутствие Бенни всего лишь в нескольких футах.

— Бедная Анна! — Марк приник к ее волосам, и она почувствовала его запах, тот же запах, который остался на ее вещах после незабываемой ночи у озера. Уютно устроившись в объятиях Марка, Анна впервые за весь день почувствовала себя в безопасности.

— Все это кажется таким нереальным, — проговорила она глухо, уткнувшись в его рубашку. — Не могу поверить, что Моника мертва.

— Мне жаль твою сестру.

— Ты ведь не думаешь, что это я ее убила? — Анна отклонилась назад и посмотрела на Марка, и в ее взгляде промелькнуло волнение, очень близкое к панике. Если у Марка были подозрения…

— Конечно нет. — Было очевидно, что у него нет никаких сомнений насчет ее невиновности. Анна испытала невероятное облегчение. — У тебя есть какие-нибудь идеи по поводу того, кто бы это мог быть?