Анна представила, как насмехалась бы над ней Лиз. «Добро пожаловать в реальный мир», — сказала бы она. Но Анна меньше всего хотела, чтобы из-за слов Лиз у нее образовался ком в горле. Тот простой факт, что Марк держался на расстоянии, доказывал: он был благороднее, чем женатый любовник ее сестры, кем бы он ни был.

Анна заставила себя взглянуть на монитор. Одно сообщение было от поклонника, который по нескольку раз смотрел все фильмы с участием Моники. Он внес предложение по римейку фильма «Темная победа», согласно которому героиня Моники Бетт Дэвис должна быть хромой, а не слепой. Еще одно от Susieq555@earth-link.com, в котором спрашивалось, что думает Моника о межрасовых отношениях, потому что автор письма испытывала сильное половое влечение к черному парню с работы. И одно от няни-пенсионерки по имени Дотти, которая после долгих лет жизни в браке со склонным к садизму мужем нашла в себе смелость уйти от него. Она поблагодарила «Монику» за поддержку, говоря, что ее письмо было последним толчком, в котором она нуждалась.

Слава Богу, что в последнее время ничего не было слышно от Гэри Кэри. Возможно, его напугало письмо, в котором Анна сообщила, что ему не стоит волноваться насчет безопасности в «ЛореиЛинда», потому что в дополнение к системе сигнализации она патрулировалась охранниками с собаками. Возможно, Анна несколько перегнула палку, но откуда он мог знать, что это неправда?

Анна выходила из системы, когда поняла, что больше не слышит Монику и Брэнта. Они помирились или просто переместились в другую часть дома? Она поднялась и осторожно приоткрыла дверь. Наступило время ланча, и Анна умирала от голоду. Некоторое время она размышляла, стоит ли идти в кухню, так как это могло привести к тому, что она будет втянута в ссору.

В итоге голод решил за нее. Анна на цыпочках спустилась вниз по ступенькам и обнаружила, что в кухне не было никого, кроме Арселы, которая мыла посуду после ланча. Анна открыла холодильник и увидела, что он завален низкокалорийным сыром и порезанной тонкими ломтиками грудинкой индейки, которую Арсела купила специально для нее.

— Какие последние новости от Черри? — спросила Анна, размазывая горчицу по кусочку пшеничного хлеба.

Арсела просияла.

— Она скоро приедет. Адвокат сказал, что все в порядке. — Домработница помолчала, а потом благодарно произнесла: — Спасибо, мисс Анна! — Ее глаза наполнились слезами.

— Я ничего не сделала, правда. — Все, что сделала Анна, — это попросила подругу Мод, Дороти Стейнберг, написать письмо, в котором бы говорилось, что по приезде в Штаты Черри будет работать в больнице. — Я просто рада, что это сработало. Я не могу дождаться, когда я с ней встречусь.

Анна как раз собиралась вцепиться зубами в свой сэндвич, когда услышала взрыв смеха, доносившийся из патио. Она выглянула в окно и заметила Монику и Брэнта, которые, кажется, забыли о своей стычке. Они были не одни — к ним присоединился Гленн. Анна не слышала, как он звонил, должно быть, его впустила Арсела. В эти дни Анна была так поглощена мыслями, что ей с трудом удавалось сосредоточиться на своей работе. Моника позвала ее взмахом руки. О Господи! Анна никак не могла это проигнорировать: Монику не удовлетворит то оправдание, что у нее был перерыв на ланч, а в последнее время Анна изо всех сил старалась сгладить все шероховатости в их отношениях.

Отложив свой сэндвич, Анна открыла дверь и вышла в патио. Она давно не видела Брэнта и Гленна. Приготовившись к стандартному приветствию — бессмысленному подмигиванию Брэнта и сердечному «Привет!» Гленна (он напоминал ей учителя, который поощряет застенчивого ребенка подпевать в такт), — Анна была удивлена, когда они уставились на нее так, будто раньше никогда не видели.

Брэнт издал протяжный тихий свист.

— Ну, знаешь что? — он осмотрел ее с ног до головы и повернулся к Монике. — Твоя сестра — шикарная баба.

— Не то чтобы ты раньше не была великолепной, — быстро перебил его Гленн. — Но теперь… — он отступил назад, чтобы внимательнее присмотреться. Он был в черной шелковой футболке и серой куртке от Армани, капли пота, как драгоценные камни, блестели в его уложенных гелем волосах. Он выглядел почти… соблазнительно. — Я немедленно подпишу с тобой контракт. — Спохватившись, Гленн добавил: — Хотя тебе будет нелегко соперничать с моей знаменитой клиенткой.

— Представь себе! — воскликнула Моника, и Анна почувствовала холодные нотки в ее голосе. — Я пыталась уговорить Анну позволить мне купить ей новый гардероб, но она настояла на том, чтобы ушить свои старые вещи. Она всегда была слишком практичной.

Даже Анну, которая лучше других знала, на что способна ее сестра, поразила ловкость, с которой Моника перевела внимание со стройной фигуры Анны на мешковатые слаксы и топ, которые были на ней надеты, — вещи, которые еще несколько недель назад плотно облегали ее тело, — в то же время напоминая Брэнту и Гленну о своей щедрости.

У Анны загорелись щеки, и она опустила взгляд.

— У меня нет времени ходить по магазинам, — беспечно сказала она, думая о всех тех случаях, когда возила на инвалидной коляске свою сестру вверх и вниз по Родео-Драйв, а Моника ни разу не предложила ей купить даже пару колготок.

— Здесь не из-за чего волноваться, детка. С такой фигурой, как у тебя, тебе вовсе не нужно наряжаться, — глаза Брэнта бродили вверх-вниз по телу Анны.

— Что вы скажете, если мы все пойдем поплаваем? — с воодушевлением спросил Гленн.

У Анны оборвалось сердце. Но до того, как она успела пробормотать какой-либо предлог для отказа, Моника улыбнулась своей улыбкой чеширского кота и сказала:

— Это как раз то, о чем я подумала.

Анна бросила на Брэнта отчаянный взгляд, но это было бесполезно. Он был не в том положении, чтобы командовать. Моника получала все, что хотела. Единственная причина, по которой она время от времени ссорилась с бывшим мужем, — это то, что она любила напоминать ему, кто из них босс.

Однако Анна сделала все возможное, чтобы отказаться.

— Я бы с удовольствием, но я пообещала Тьерри, что перезвоню ему по поводу всех этих изменений, — вы ведь знаете, как он ненавидит, когда кто-то заставляет его ждать.

Моника вела себя так, будто она ничего не слышала.

— Полотенец должно хватить всем, хотя с Арселой ни в чем нельзя быть уверенной. — Она вздохнула — многострадальный работодатель, страдающий от собственной доброты. — Почему бы тебе не пойти и не проверить? — сказала она Анне.

Кровь прилила к щекам Анны. Она хотела дать своей сестре пощечину, но Брэнт и Гленн решили бы, что она ведет себя неадекватно. К тому же не было никаких гарантий, что Моника не захочет отомстить ей, например прекратив финансирование «Саншайн Хоум», что она уже не раз грозилась сделать. Анна глубоко вздохнула и направилась к домику у воды.

Через несколько минут она уже подходила к комоду, где лежал ее купальный костюм, и вдруг ей пришло в голову, что он будет висеть на ней как на вешалке. Анна покопалась в груде бикини, которые до несчастного случая предпочитала ее сестра, и выбрала самый открытый. Не глядя в зеркало, Анна надела его. Когда она наконец-то рискнула украдкой на себя взглянуть, сквозь нее прошла волна шока. И не только потому, что бикини идеально сидели на ней. Она выглядела…

Сексуально. Анна не просто льстила себе. Невозможно было отрицать того, что она видела в зеркале: грудь, которая соблазнительно выглядывала из бюстгальтера на бретельках, и ноги, которые не тряслись, как бы она ни двигалась. И это было не только потому, что Анна сбросила вес; упражнения на износ в гимнастическом зале окупились сполна. Как это она до сих пор этого не замечала?

Она вышла как раз тогда, когда Брэнт и Гленн появились из раздевалки, расположенной с другой стороны. Брэнт выпустил еще один похотливый свист, а Гленн молча уставился на нее.

Моника, которая надела купальник еще до прихода Брэнта, была недовольна тем, что отошла на второй план. Но это продолжалось только мгновение. Она через бассейн посмотрела на Анну, и ее каменный взгляд сказал все. Затем с напускной веселостью Моника произнесла:

— Когда вы, парни, закончите разглядывать мою сестру, я с удовольствием воспользовалась бы вашей помощью. — Она повернулась к Анне, когда та подошла поближе. — Я и забыла, что у меня до сих пор есть это старье. Ну, забирай себе на здоровье. Видит Бог, я не могу сейчас себе такое позволить.

— О чем ты говоришь? — Гленн продолжал гнуть свою линию. — Ты до сих пор самая эффектная женщина на планете!

— Которая к тому же никому не наставит рога, — Моника говорила так весело, как будто это была самая изумительная шутка.

Только Анна знала, что это правда: Моника не была в постели ни с кем с момента несчастного случая. Не то чтобы не нашлось мужчин, готовых вступить в связь с Моникой Винсент, стоило ей только поманить пальцем, но ее гордость не позволила бы ей сделать это. Вместо этого Моника предпочитала создавать иллюзию того, что она une femme fatele[13], неистово флиртуя со всеми, от Гленна до сыновей садовника, иногда даже переходя границы приличия, как это произошло с парнем Энди. Она также ничего не делала для того, чтобы опровергнуть слухи, которые расходились со стремительной быстротой, такие, как, например, о настройщике пианино, с которым у нее якобы была любовная связь, — слух, который наверняка усилил их популярность. Но за всем этим скрывалось отчаяние: Моника осознавала, что она больше никогда не будет счастлива как женщина.

Этого было достаточно, чтобы Анна ее пожалела. Почти.

Анна залезла в бассейн и немного поплавала, что теперь, когда она не чувствовала себя горбатым китом, не было так ужасно. Она с удовольствием плескалась, пока двое мужчин составляли компанию Монике на мелком краю бассейна, а затем выбралась наверх, стараясь не привлекать к себе внимания.

Арсела, которая догадывалась, что Анна, должно быть, умирает от голоду, вынесла поднос с фруктами и сыром. Анна взяла немного винограда, растянувшись в шезлонге. Она с удивлением подумала, что не так уж плохо провела время. Это было лучше, чем сидеть в душной комнате наверху, хотя если бы шесть месяцев назад кто-то сказал Анне, что настанет день, когда она не будет стыдиться своего тела, надев купальник, Анна рассмеялась бы ему в лицо.

Скоро Гленн с сожалением сообщил, что ему пора идти, — он сказал, что обедает с Харви, произнеся имя одного из самых важных продюсеров Голливуда так небрежно, как богатые женщины роняют свои шубки. Анна воспользовалась моментом и принесла свои извинения.

Она была в раздевалке, воюя с застежкой на купальнике, и вдруг дверь открылась. Анна удивленно обернулась и увидела Гленна, стоявшего в дверном проеме. Косой свет, падающий сквозь жалюзи, придавал ему зловещий вид, как у Клайда Рейнса в «Печально известном».

— Помощь нужна? — спросил он.

— Гленн? Что ты здесь делаешь? — Анна уперлась руками в бока и нерешительно посмотрела на него.

— Надеюсь, я тебе не помешал? — он обезоруживающе улыбнулся.

— Нет, конечно нет. — Анна ненавидела себя за эти слова. Почему она это сказала? Он должен был знать, как ей неловко.

— Я не хотел тебя смущать, но то, как ты в этом выглядишь, — его взгляд многозначительно скользнул вниз.

Анна съежилась. Она подумала, что даже в порнофильмах для соблазнения девушек используют фразы получше.

— Спасибо, — небрежно сказала она, осторожно потянувшись за полотенцем.

— Но я всегда считал, что ты великолепна!

«Лжец», — подумала Анна. Но голос Гленна звучал так искренне, что она моментально потеряла бдительность. Когда он подошел ближе и сжал ее в своих объятиях, она была слишком ошеломлена, чтобы протестовать.

Затем его рот приблизился к ее губам. О Боже!

Когда-то Анна могла спокойно принять его поцелуй, но сейчас она думала о том, что его липкое туловище было прижато к ее коже, а его язык настойчиво пытался проникнуть в ее рот. Анна попыталась вырваться, но Гленн лишь сжал ее крепче, как будто она сопротивлялась для того, чтобы возбудить его. Она издала негромкий крик и оттолкнула его.

— Гленн… не надо. Пожалуйста.

Он отступил назад с притворно оскорбленным выражением лица.

— Ты шутишь, да?

— Нет, не шучу, — Анна вложила в свои слова столько убедительности, сколько могла, не прибегая к крику. Она не хотела, чтобы остальные это слышали. — Ты мне нравишься. Давай все так и оставим, хорошо?

Но она тут же поняла, что ей не стоило этого говорить.

— Ты мне тоже нравишься, — проговорил Гленн сиплым от волнения голосом, прищурив глаза. Он провел кончиком пальца по ее ключице. Анна никогда раньше не замечала, какой он волосатый, как обезьяна.

— Я не это имела в виду, — слабо запротестовала она.