— Могу поспорить, что это Кристэл, — угрюмо сказала Лиз. То, что полиция не искала эту женщину, злило ее еще больше, чем Анну.

— Не забывай о Гэри Кэри, — напомнил Марк.

— Гэри Кэри? — удивленно переспросила Мод.

— Один из друзей Моники по переписке, — объяснил Марк. — Мы думаем, что он как-то связан с этим, хотя он не очень-то подходит на эту роль.

— Он священник, — вставила Анна.

— Джим Бэйкер тоже был священником, — сухо заметила Сэм.

— Я наконец-то до него дозвонился, — продолжал Марк. — Он утверждает, что в тот день его не было в городе, что он находился на какой-то конференции баптистов, но мне он показался слишком взволнованным. Я не могу точно сказать, то ли это оттого, что он не хочет, чтобы его жена узнала, что он посылал те странные письма, то ли по другой причине.

— В каком смысле странные? — спросил Гектор.

— Он хотел узнать, какой у Моники размер ноги, какими духами она пользуется, и все такое, — объяснила Анна. — Однажды он прислал ей подарок — ночную сорочку.

— Моника оставила ее? — спросила Лиз. Анна неодобрительно посмотрела на сестру, не утруждая себя ответом.

— Я проверила, нет ли у него судимостей, — сказала Ронда. — Не очень давно был какой-то инцидент — обвинение в непристойном поведении. Я не смогла узнать подробности. Он получил срок условно, а затем, вероятно, пришел к Богу. С тех пор он чист.

— То есть ты отклонила эту версию? — спросила Лаура.

— Ни в коем случае. — Лицо Ронды было полно решимости. — Барни летит туда на следующей неделе.

— Каждый день в газетах пишут о маньяках, которые преследуют звезд, — сказала Лиз. — Вспомните, что случилось с Джоном Ленноном. А тот парень, которому суд запретил приближаться к Монике?

— Мне казалось, это был один из ее бывших мужей, — сказала Анна.

— Неважно. — Лиз, очевидно, начинал нравиться этот разговор. Анна вспомнила, что в детстве была не единственной в их семье, кто запоем читал книги о Нэнси Дрю. — И еще, кто-нибудь думал о том, что это мог быть кто-то из персонала? Садовник или даже Арсела.

— Арсела? Ты ведь это не серьезно? — Анна закатила глаза. Она знала, что у Лиз были добрые намерения; она даже уговаривала самых богатых клиентов лечебницы делать взносы. Но здесь она явно перегнула палку. Казалось, мысли Лиз были где-то далеко. Анна заметила, как сестра следила взглядом за Дэвидом, который сопровождал к столику группу из четырех человек. Лиз была на грани нервного срыва.

Она перевела взгляд на Анну.

— Я знаю, что Арсела не похожа на убийцу, но, возможно, она уже была сыта всем этим по горло и просто сорвалась.

— Ты говоришь о человеке, выжившем во времена режима Маркоса, — напомнила ей Анна.

— Кстати, ты видела все те туфли у Моники в шкафу? Там, должно быть, сотни пар, — слабая попытка Лиз отшутиться вызвала лишь несколько натянутых улыбок.

Анна покачала головой.

— Ручаюсь жизнью, что это не Арсела.

— Возможно, Лиз права, — сказала Ронда.

Анна удивленно посмотрела на нее.

— Что ты имеешь в виду?

— Она единственный человек, кроме тебя, который видел, что происходило в «ЛореиЛинде».

Ронда собиралась вызвать домработницу на перекрестный допрос после перерыва, но Анна не видела ни одной причины, по которой Ронде следовало бы волноваться.

— Арсела не станет выставлять меня в плохом свете.

Ронда смотрела на нее через стол — крупная женщина, которую не смущали ее габариты, казалось, добавлявшие ей силы.

— Она может сделать это не специально. — Ронде не нужно было объяснять, Анна прекрасно знала, что окружной прокурор может исказить слова Арселы.

Все, что Анна могла сделать, — это заняться едой, которую принесли. Когда они уже встали и собирались уходить, она заметила старичка, в одиночестве обедавшего за столиком в дальнем конце зала. Ну, не совсем в одиночестве — рядом с его тарелкой стояла еще одна с нетронутым бутербродом. Вспомнив о щедрости старого Клема, когда он пожертвовал в ее пользу свой выигрыш в лотерею, Анна позвала Мелоди.

— Отнеси два кусочка вишневого пирога за мой счет. — Она вручила официантке десятидолларовую банкноту и указала на Клема, согнувшегося над бутербродом, совершенно забытого всеми, кроме своего невидимого спутника.

В зале суда Ронда вызвала своего очередного свидетеля. Арсела подошла к трибуне для дачи показаний. Она была одета в свое лучшее выходное платье, в руках у нее Анна увидела четки из бусинок. Их взгляды встретились, и Арсела потупилась. Сердце Анны бешено заколотилось.

Арсела назвала свое имя и профессию. Ее голос, хоть и усиленный микрофоном, все равно был еле слышен.

— Миссис Агинальдо, — сказала Ронда и улыбнулась, стараясь внушить Арселе хоть немного уверенности, — не могли бы вы сказать суду, как долго вы работали на миссис Винсент до момента ее смерти?

— Четыре года, — произнесла Арсела.

— Вы жили в ее доме?

Домработница, как птица, кивнула головой.

— Да.

— То есть у вас была возможность наблюдать за тем, что происходило в доме?

Анна и раньше замечала, что английский Арселы, довольно сносный в привычных ситуациях, сильно ухудшался, когда домработница находилась в стрессовом состоянии. Сейчас она смотрела на Ронду широко открытыми, ничего не понимающими глазами, до тех пор, пока та не повторила вопрос, после чего Арсела ответила:

— Да.

— Как бы вы описали отношения между мисс Винченси и миссис Винсент?

Арсела бросила взгляд на Анну и нервно пошевелила лежавшими на коленях руками.

— Мисс Анна, она очень много трудилась.

— А кроме этого? Как они ладили между собой? — осторожно подталкивала ее Ронда.

— Мисс Моника, она часто злая.

— Почему она бывала злая?

После секундного раздумья Арсела ответила:

— Она злая, потому что не может ходить.

— То есть это не потому, что мисс Винченси что-то не так сделала или сказала?

Арсела покачала головой.

— Мисс Анна стараться. Но мисс Моника… — выражение ее лица стало угрюмым. — Она плохой.

— Почему вы так думаете?

— Она все время кричать и орать.

— Миссис Агинальдо, — Ронда обернулась, чтобы окинуть взглядом балкон, — вы когда-нибудь видели миссис Винсент пьяной?

Шувальтер вскочил на ноги.

— Протестую, ваша честь! Это не имеет отношения к делу.

— Протест отклоняется, — нетерпеливо отмахнулся Кортрайт.

Ронда повторила вопрос, и на этот раз Арсела ответила не колеблясь:

— Много раз, да.

— Вы помните случай, когда она была так пьяна, что упала со своей коляски и потеряла сознание?

Арсела кивнула и еще крепче сжала свои четки.

— Она ехать в больницу. Долго не возвращаться.

— Вы знали, что миссис Винсент была в реабилитационной клинике?

Арсела выглядела сбитой с толку, поэтому Ронде пришлось объяснить, что такое реабилитационная клиника, после чего домработница ответила:

— Мисс Анна сказать, что это хорошо, что она поправится. — Арсела выпрямилась, ее губы сжались в тонкую линию. — Но она не поправится. Она такой же подлый.

Ронда кивнула, по-видимому не замечая шепота на балконе.

— То есть она продолжала пить и после того, как выписалась из клиники?

Страх понемногу исчезал из глаз Арселы.

— Она сказать мне, чтобы я не говорить мисс Анна. Но я думать, мисс Анна знать. Я думать, поэтому она уходить.

— Миссис Винсент была пьяна в день смерти?

— Да. — Арсела снова быстро взглянула на Анну. Разве они не вместе пытались оторвать Монику от пола?

— Вы не работали той ночью, так ведь?

— Да.

— Возможно ли, что миссис Винсент продолжала пить после того, как вы ушли в тот вечер?

Шувальтер вскочил на ноги.

— Протестую, ваша честь! Это только догадка.

Судья посмотрел на Ронду.

— Если вы имеете в виду что-то конкретное, мисс Толтри, я бы хотел, чтобы вы продолжили.

— Ваша честь, всем известно, что с миссис Винсент часто происходили несчастные случаи, — спокойно ответила Ронда. — У меня есть больничные записи за последние двенадцать лет, в том числе за апрель этого года, подтверждающие это. Я предполагаю, вполне вероятно, что ее смерть стала результатом несчастного случая. Откуда мы можем знать, что она не сама упала в бассейн?

По залу прокатилась волна шума. Анна знала, что это была неправда, но она надеялась, что Ронде удалось посеять семена сомнения. Она смотрела, как Ронда снова повернулась лицом к Арселе и сказала с мягкой улыбкой:

— Спасибо, миссис Агинальдо. Это все.

Шувальтер подошел к скамье, и сердце Анны учащенно забилось.

— Миссис Агинальдо, как вы опишете работу, которую обвиняемая выполняла для миссис Винсент? — он осторожно подбирал дистанцию, словно боялся показаться слишком настойчивым.

— Она делать все.

Анна улыбнулась. Это было ближе к правде, чем кто-либо мог себе представить.

— Миссис Винсент получала много писем от поклонников?

— О да! — Арсела просияла. — Все знать мисс Моника.

— А эти поклонники… миссис Винсент отвечала им когда-нибудь?

— Да.

— Лично?

Арсела нахмурилась, стараясь понять смысл вопроса.

— Миссис Винсент отвечала на эти письма сама… или это была работа мисс Винченси? — перефразировал вопрос Шувальтер.

— Мисс Анна, она писать.

— От своего имени или от имени миссис Винсент?

Арсела не поняла. Он попробовал еще раз.

— Люди, которые получали эти письма, знали, что их писала мисс Винченси?

Спустя мгновение Арсела ответила:

— Я не думать… нет.

Анна научила домработницу основам работы на компьютере, чтобы та могла по электронной почте общаться с родней в Маниле. Компьютер был для Арселы словно новая игрушка для ребенка. Анна, приходя на работу, часто заставала ее у себя за столом. Должно быть, она видела часть корреспонденции.

Ронда вскочила.

— Протестую! Все, что делала моя клиентка, было сделано с согласия и по приказу ее работодателя.

— Отклоняется, — сказал Кортрайт.

Окружной прокурор продолжал наступать.

— Миссис Агинальдо, вы сказали, что миссис Винсент и мисс Винченси не всегда ладили. Вы можете вспомнить какой-нибудь отдельный скандал?

Что-то мелькнуло в глазах у Арселы, и ее застенчивость моментально исчезла.

— Она подарить мисс Анне платье для вечеринки. Но это неправильный платье. Мисс Анна, она очень, очень злиться.

У Шувальтера был вид акулы, почуявшей кровь.

— Вы говорите о вечеринке, состоявшейся в ночь на шестнадцатое апреля, за день до убийства миссис Винсент?

— Да.

Анне хотелось крикнуть Арселе, чтобы та замолчала. Она только усложняла ситуацию.

Но для Шувальтера это была только разминка. Он поднял голову и улыбнулся.

— Вы сказали полиции, что слышали, как они ссорились. Это правда?

— Да, — сказала Арсела с легким покорным вздохом, словно слишком поздно поняла, что ее спровоцировали.

— Вы можете сказать нам, о чем шла речь?

— Мисс Анна, она сказать, что уходить.

— Как бы вы могли описать реакцию на это миссис Винсент?

— Она кричать. Сказать, что мисс Анна пожалеть об этом.

— Что значит «пожалеет»?

Арсела бросила взгляд на Анну — удивленный взгляд.

— Мать, она больная. Мисс Моника сказать, что больше не платить доктор.

У Анны закололо в груди еще сильнее, когда Шувальтер обернулся к судье.

— Ваша честь, позвольте напомнить вам, что миссис Винченси страдает болезнью Альцгеймера и нуждается в усиленном уходе. — Он снова обернулся к Арселе. — Как вы считаете, таким образом, если бы миссис Винсент исполнила свою угрозу, вся тяжесть ухода за матерью легла бы на плечи обвиняемой?

Арсела еще сильнее сжала в руках свои четки.

— Я… — она покачала головой. Но было слишком поздно; слова уже были произнесены.

Шувальтер повернулся лицом к залу, соединив руки за спиной, и на цыпочках прошел вперед. Все взгляды были прикованы к нему, а он готовил решающий удар.

— Миссис Агинальдо, где вы были ночью семнадцатого апреля?

— Со своей подругой Розой, — Арсела, казалось, испытывала облегчение. — Мы смотреть фильм. Джеки Чан, — она недовольно сморщила нос. — Розе нравится Джеки Чан.

В зале раздался одобрительный смех, и даже Шувальтер улыбнулся.

— Когда вы вернулись домой?

— Я оставаться у Розы, вернуться рано утром.

— То есть вы не возвращались в ту ночь в дом Моники Винсент?