Виктория Александер - Да будет любовь!

– Нет, никто из них не стал бы спорить со мной. Вторым участником спора должен был стать ты.

– Вот и верь после этого друзьям. – Джонатон широко развел руками.

Оливер засмеялся, и Джонатон невольно ответил ему улыбкой. На самом деле совсем не плохо иметь друзей, на которых он может положиться, что бы с ним ни приключилось.

Внезапно в холле послышался звук голосов.

– Полагаю, это наконец твоя избранница. – Оливер хлопнул маркиза по плечу. – Наилучшие пожелания, старина, и добро пожаловать в семью.

– Кажется, ты находишь все это забавным? – недовольно спросил Джонатон.

– Так оно и есть. – Оливер и шагнул к двери. – Я буду в холле ожидать объявления о грядущем потрясающем событии.

Джонатон похлопал по карману сюртука, как он до этого делал уже десятки раз с того момента, как вышел из дома, желая убедиться, что кольцо его бабушки надежно спрятано в футляре. Сердце гулко стучало в его груди. Не опуститься ли ему на колени? Сейчас определенно требовался некий романтический жест. Проклятие, ну почему он не додумался принести цветы или хотя бы шоколад?

Маркиз тихонько застонал. Он ни на минуту не подумал о чем-то, что выходит за пределы его непосредственной цели, что было большой ошибкой. Джонатон привык очаровывать женщин, но никогда не планировал жениться на них. Черт побери, какой же он идиот!

Голоса в зале зазвучали громче: наверное, это Оливер выговаривал Фионе за долгое отсутствие.

Джонатон поежился. Она вряд ли хорошо отнесется к выговору, и это может не лучшим образом повлиять на ее настроение.

Едва эта мысль пришла ему в голову, как Фиона вихрем ворвалась в комнату, затем остановилась как вкопанная и с шумом захлопнула за собой дверь.

Джонатон поморщился: он явно не желал начинать объяснение в любви со скандала.

Его лицо словно само собой изобразило приветливую улыбку.

– Добрый день, мисс Фэрчайлд.

– А, лорд Хелмсли. – Голос Фионы звучал угрюмо, даже, пожалуй, угрожающе.

Черт бы побрал Оливера за то, что он довел ее до такого состояния. Однако Джонатон знал надежный способ, как улучшить настроение красавицы; поэтому, сделав глубокий вдох, он непринужденно продолжил:

– Дорогая Фиона, я хотел бы задать тебе один вопрос.

– Какое удивительное совпадение, милорд! Я тоже хочу задать вам вопрос. – Ее глаза странно блеснули. – Точнее, несколько вопросов.

– Полагаю, они могут подождать. Фиона, я… – Маркиз почувствовал, что мужество его покидает, и указал на диван: – Не желаешь ли сесть?

– Нет, лучше уж постою, – ответила Фиона.

– Что ж, хорошо. – Джонатон примирительно улыбнулся. – Но это будет выглядеть несколько нелепо, когда я опущусь на колени.

Фиона вскинула бровь:

– Ты собираешься на коленях просить у меня прощения?

– Нет. – Маркиз вдруг подумал, что причиной гнева Фионы был, возможно, вовсе не Оливер. – Я намерен просить тебя оказать мне честь и стать моей женой.

Фиона прищурилась:

– Почему?

– Почему? – Джонатон недоуменно заморгал. Нет, определенно не Оливер был причиной ее гнева. – После сегодняшнего утра…

– Сегодняшнего утра?

– Да, ну после того как ты и я… – Он в смятении покачал головой. – Проклятие, Фиона, ты прекрасно понимаешь, что я пытаюсь сказать.

– Понимаю? Не уверена. – Фиона холодно взглянула на него. – Позволь теперь мне задать вопрос.

– Конечно, пожалуйста. – Маркиз тщетно ломал голову над тем, что он мог совершить такое, чтобы вызвать столь бурный гнев. Когда Фиона уезжала от него утром, ничто не предвещало бурю; напротив, между ними воцарились мир и согласие. И вот теперь…

– Скажите, милорд, вы всерьез относитесь к таким понятиям, как ответственность, долг, честь?

– Разумеется, – не задумываясь ответил Джонатон. Фиона скрестила руки на груди.

– И вы готовы предпринять все необходимые шаги, чтобы выполнить свои обязательства?

– Всенепременно.

– Невзирая на то, насколько это будет нелегко? Независимо от количества уловок и обманов, к которым придется прибегнуть? – Голос ее зазвенел. – Независимо от того, сколько это будет стоить?

– Да, вероятно. – Все это мало проясняло ситуацию, но, судя по выражению ее глаз, добра такое поведение предполагаемой невесты отнюдь не сулило.

– А теперь скажи: ты действительно собирался продавать экземпляры «Прекрасной капитуляции» или это тоже была твоя уловка?

У маркиза заныло под ложечкой.

– Уловка?

– Именно. Уловка с целью уладить мои денежные дела. И как долго ты планировал продолжать этот обман? До тех пор, пока я не выйду замуж и не получу наследство? – Голос Фионы обретал все большую силу. – И не по этой ли причине ты согласился жениться на мне, а затем, почувствовав ответственность за мою судьбу, передумал?

– Послушай, дорогая…

Фиона решительно вскинула подбородок.

– Разумеется, я тебя выслушаю, но только после того, как ты ответишь на мои вопросы.

– С какого вопроса начнем?

– С первого!

– Ну что ж… – Поскольку данный вопрос представлялся маркизу не самым худшим из тех, на которые ему предстояло ответить, он, вздохнув, начал свои объяснения: – Во-первых, я никогда не планировал массовую продажу «Прекрасной капитуляции», хотя, должен признаться, весьма доволен конечными результатами. Тем не менее получить хотя бы часть нужной тебе суммы можно было бы только в течение нескольких лет, в чем ты была совершенно права. Вот почему я намеревался снабдить тебя суммой, необходимой для того, чтобы ты могла избавиться от нежеланного замужества, и затем я планировал поддерживать тебя столько, сколько потребуется. И придумал я этот план потому, что, как ты верно заметила, испытывал определенную ответственность за тебя.

– А сейчас?

– Что сейчас?

– Каков твой план сейчас?

Внезапно маркиз почувствовал огромное облегчение. Если Фиона спрашивает его о плане, значит, еще ничего не потеряно.

– А сейчас я хочу жениться на тебе.

– По причине того, что с нами произошло этим утром?

– Нет. Да. – К несчастью, на этот вопрос у него не было удовлетворительного ответа. – Частично, если можно так сказать.

– Вероятно, потому что ты чувствуешь себя обязанным?

– Нет. – Маркиз покачал головой. – Просто я хочу жениться на тебе, и все.

Фиона прищурилась:

– Должна ли я поверить тебе потому, что ты всегда был честен со мной в изложении твоих мотивов?

– Нет. – Джонатон нахмурился. – Ты должна поверить мне, потому что это правда.

– Но я не уверена, что ты способен распознать правду, даже если она будет целый час маячить перед твоими глазами.

– Я очень даже способен! – с негодованием воскликнул Джонатон и только потом понял, насколько глупо это прозвучало. Тем не менее он вовсе не собирался сдаваться. – Я делал то, что считал наилучшим, и я не мог оставить тебя на произвол судьбы. Да, я испытывал определенную ответственность и чувство долга по отношению к тебе, в особенности оттого, что оказался неискренним, когда согласился жениться на тебе. Теперь ошибка осознана и…

– Ты мог бы жениться на мне уже тогда!

– Прости, но я хочу жениться на тебе сейчас! Неужели для тебя это ничего не значит? Неужели ты настолько бессердечна?

– А ты? Неужели ты не понимаешь, что опоздал со своими предложениями? Да-да, опоздал! Ты лгал мне! Ты меня обманывал!

– Но все это я делал только ради тебя!

– Вот как? А тебе не приходило в голову, что ты пытаешься распланировать мою жизнь, мое будущее в точности так, как это делал мой отец? Только он искренне верил, что его действия отвечают моим интересам, а цель твоих действий – спастись от чувства вины.

Неожиданно Фиона с силой стукнула кулаком по косяку двери, после чего наступила пауза. Затем она продолжила на удивление спокойно. И Джонатон понял, что это не сулит ему ничего хорошего.

– Я уже говорила тебе, что не усматриваю особой разницы между принуждением мужчины жениться по причине совершенной им неосторожности и женитьбой из чувства долга.

У Джонатона перехватило дыхание.

– Не скрою, я ценю твою помощь, и все же наше сотрудничество на этом завершается. – Голос Фионы звучал вежливо, почти официально. – У меня тоже есть обязательства и чувство долга, и я не стану мириться с ложью и обманом.

– Но…

Фиона сцепила ладони перед собой, как бы давая понять, что обсуждения закончены.

– Теперь мне ничего не остается, как только выполнить волю отца и выйти замуж за мужчину, которого он для меня выбрал.

Джонатон недоверчиво уставился на Фиону:

– Конечно, ты говоришь это несерьезно…

– Еще как серьезно! И я сделаю это.

– Нет! Я тебе не позволю. – Произнося эти слова, Джонатон не имел понятия, каким образом он сможет выполнить свою угрозу.

Фиона презрительно фыркнула:

– Считай себя свободным от всех обязательств по отношению ко мне. И – поздравляю.

– Это еще с чем? – подозрительно осведомился Джонатон.

– Больше я не принуждаю тебя к браку, и это означает, что ты выиграл наше пари.

Маркиз недоуменно свел брови на переносице:

– Какое еще пари?

– Моя добродетель против твоей свободы.

– Моя свобода…

Только тут маркиз вспомнил, как весело они обсуждали это пари, и покачал головой:

– Я никогда не имел в виду ничего подобного, и вообще это была всего лишь шутка…

– В длинном ряду других. Боже, как я устала от шуток! – В голосе Фионы послышалось отчаяние. – Шутки, розыгрыши, проделки…

– Но…

– Вот именно. Была ли это шутка или нет, ты выиграл свободу, а я потеряла все. Когда Оливер в первый раз упомянул твое имя, я подумала, что это судьба. Вряд ли могло быть простым совпадением то, что мой кузен Оливер назвал имя единственного человека, который когда-то пробудил во мне любовь…

– Когда-то?

– Именно так. Я увидела тебя на рождественском балу в Эффингтон-Хаусе много лет назад, когда я была почти ребенком. Тогда я подумала, что ты самый удивительный мужчина, который мне когда-либо встречался. И тогда я стала невольным свидетелем твоего рандеву в библиотеке.

Маркиз понурил голову:

– Вот оно что…

– Я долго гадала, каково это – оказаться в библиотеке вместе с тобой. – Фиона невесело улыбнулась. – Теперь мне это известно так же, как и многим другим женщинам, служившим для тебя забавой.

– А мне кажется, это судьба, – тихо произнес Джонатон.

– Такие понятия, как судьба или рок, существуют исключительно в мифах, а жизнь такова, какой мы ее делаем. – Фиона задержала дыхание, словно ей было трудно продолжать. – Думаю, что тебе сейчас лучше уйти.

Джонатон молчал – он не знал, ни что ему сказать, ни что ему делать. Никогда в жизни он не чувствовал себя таким беспомощным. Наконец он попытался взять себя в руки.

– Могу я задать один вопрос?

Фиона поколебалась, затем кивнула:

– Только один.

– Из твоих слов следует, что когда-то я заслужил твое внимание и твою любовь…

– Это было очень давно.

– Допустим, но… Скажи, ты любишь меня сейчас?

Фиона долго смотрела на него.

– Это слишком личное, милорд.

– Что ж, возможно. До свидания, мисс Фэрчайлд. – Повернувшись, маркиз вышел из комнаты.

Заметив Оливера, ожидавшего его в холле, Джонатон замедлил шаг, но затем, переменив свое намерение, быстро направился к выходу.

Фиона имеет полное право злиться на него, думал он, шагая по улице. Он заслужил ее гнев, и все сказанное вряд ли очень умно; а если сюда прибавить уловки, хитрости, элементы лжи и обмана, то оправдать его попросту невозможно. Но, черт возьми, он любит ее и хочет на ней жениться, а это, бесспорно, перевешивает все его прегрешения.

Следовательно, он должен убедить Фиону в своей искренности раньше, чем она выйдет замуж за Как-там-его-звать и он потеряет ее навеки. Маркиз никогда особенно не верил в судьбу, но если на свете существовала женщина, которая что-то для него значит, то это, безусловно, была Фиона Фэрчайлд.

Два дня спустя – вечность для того, кто страдает от потери человека, который был любовью всей жизни, и совсем незначительный срок для всех тех, кто пытается выработать блестящий план с целью снова завоевать сердце упомянутого выше истинно любимого человека…

Торопливо захлопнув дверь комнаты, Белл прижалась к ней спиной и провозгласила драматическим тоном:

– Он здесь!

У Фионы перехватило дыхание. Наконец-то!

Прошло уже два дня с того момента, как она сказала Джонатону, что собирается исполнить волю отца; два дня, в течение которых ей пришлось многое передумать о его и своей жизни.

Конечно, Джонатон обманул ее: он действовал необдуманно и поступал так не из любви или искренней заботы о ее будущем, а просто по обязанности. Фиона была для него всего лишь долговым обязательством, чеком, который нужно оплатить. К тому же до этого момента маркиз не сделал ни одной попытки переубедить ее. Не было ни атаки с помощью роз, ни записок с извинениями…