Дерии есть что рассказать — намного больше того, что было вечером в ресторане, но, прежде чем она успевает дойти до происшествия по дороге домой, они уже подходят к дому. Дерия зажимает сумочку под мышку и одной рукой открывает почтовый ящик. Внутри лежит только один конверт, длинный, похожий на письмо из страховой компании или из официальных органов. Однако ее фамилия написана от руки. Почерк вызывает у нее ледяной озноб.

— Это письмо от Роберта, — говорит она и слышит, как срывается ее голос. — Еще одно.

— Выбрось его немедленно! — Сияние Солнца сменяется опасным блеском в глазах.

— Ты так думаешь? Может быть, я хотя бы прочту, что он хочет?

— Чего он может хотеть? — тихо отвечает Солнце и указывает наверх, где слышны чьи-то шаги на лестнице. Соседи — народ любопытный, а Дерия не хочет дать им повод для сплетен, поэтому она поспешно устремляется в свою квартиру, а за ней в кильватере следует Солнце. Они оставляют пакеты с покупками Солнца в коридоре, Один трется о пакеты и довольно облизывает пластик, словно они принесли эти пакеты специально для его развлечения.

— Кофе? — спрашивает Дерия.

Она знает, что этим дразнит подругу, но ей нужно время для размышления. Ей нужна дискуссия, чтобы получить подтверждение уверенности в себе.

Солнце не оставляет ее в беде:

— Выбрось эту макулатуру. Это эмоциональное падение. Место ему — в мусоре. Нет, подожди, дай его сюда!

— Что ты собираешься с ним сделать? — Дерия не хочет раздражаться и закладывает порцию кофе в машину. Процесс варки кофе успокаивает нервы. Однако ей не по душе признаться себе в том, что ее нервы вообще нужно успокаивать.

Черт возьми, почему безобидное письмо бывшего мужа вызывает у нее такой страх?

— Я сохраню его для тебя, когда оно понадобится тебе в качестве доказательства.

— В качестве доказательства?

— Понятно же, не изображай наивность.

— Предположим, он действительно преследует меня. И чего он этим добивается?

Солнце пожимает плечами:

— Преследователи — сумасшедший народ, они действуют так, что рационально объяснить это невозможно. Может быть, он думает, что если ты будешь достаточно напугана, то когда-нибудь вернешься к нему.

— Или он хочет прикончить меня, потому что я убиваю его?

— Ах, Дерия… — Солнце обнимает ее.

Кофе готов, Солнце тянется к нему и сует ей в руку чашку с кофе.

— Ты ни в коем случае не должна чувствовать себя виноватой. Именно этого он хочет добиться.

Она кивает. Солнце права. Да, сильной чертой характера Роберта является умение достичь всего желаемого, причем именно благодаря тому, что умеет внушать другим чувство вины. В семье родителей он именно так достигает удивительных успехов. Одним из его главных принципов всегда был принцип «Never change a running system»[6].

Дерия знает, что она сделала именно так: она бросила маленький, но очень эффективный камень в машину, которую Роберт считал хорошо смазанной. Она не может теперь упрекнуть его в том, что он делает все, чтобы размолоть этот камень.

— Ты думаешь, что он действительно на это способен? — спрашивает Дерия.

— Я его совсем не знаю. Но после всего, что ты рассказывала, я могу в это поверить.

Она раздумывает долго. Чувствует, как чашка кофе в ее руке остывает: раньше она была горячая, а теперь становится чуть теплой.

— Тогда он угрожал мне чем угодно и даже уничтожил мои личные вещи. Шаг к упорному преследованию не так и велик.

— Вот видишь!

— Но что мне делать теперь? Я не могу это доказать. Иначе я уже давно вызвала бы полицию. Но ведь я сама не совсем в этом уверена. Просто кто-то преследовал меня, шел за мной. Это могло быть и случайностью.

— Постоянно кто-то идет позади кого-то, — перебивает Солнце. — Но ты когда-нибудь из-за этого нервничала?

— Нет, — вынуждена признать Дерия, качая головой.

— Тогда доверяй своим чувствам. Они не ошибаются.

Дерия погружается в себя, когда ей становится понятно, что подруга права. Солнце, утешая, гладит ее по руке.

— А сейчас ничего не бойся, ведь он хочет именно этого.

— И я ничего не могу сделать против этого, — трезво констатирует Дерия. — Пока он не делает ошибок, у меня ничего нет в руках, кроме трогательных писем.

Она берет письмо и открывает его. Солнце скептически наклоняет голову:

— Не нужно бы тебе это читать. Чем ближе ты будешь подпускать его к себе, тем сильнее он будет влиять на твои мысли.

Ей хочется возразить, но Солнце опять права. Дерия слишком сильно знает силу слова, чтобы не понять этого. Тем не менее она пробегает глазами строчки.

Дорогая Дерия!

Ты даже не подозреваешь, как мне тяжело оттого, что я теперь для тебя — пустое место! Я видел тебя в городе, а ты просто смотрела в другую сторону!!!

Дерия не может припомнить, чтоб за последние недели видела или встречала его в городе. Может быть, он видел ее издали и теперь толкует этот случай на свой лад. Уже в конце первых трех строчек ей больше всего хочется смять письмо и заткнуть его в пасть Роберту, очень глубоко. Причина заключается в восклицательных знаках — он доводит ее до бешенства этими своими восклицательными знаками.

Тебе доставляет удовольствие топтаться по моим чувствам?!

Она всегда ненавидела его привычку все, действительно все, подчеркивать своими безумными восклицательными знаками.

Неужели я не заслужил, чтобы, по крайней мере, ты поговорила со мной?!

Нет.

Я хочу поставить точку! Но это я могу сделать только тогда, когда мы еще раз спокойно поговорим обо всем и ты дашь мне шанс доказать, что я все еще люблю тебя…

Это — ложь, но упрекнуть его в ней она не может. Он не знает, что такое любовь. Она знает это чувство не лучше его, но по крайней мере она ни перед кем не разыгрывает никакого шоу.

Я всегда буду любить тебя, что бы ты ни делала и как бы ты меня ни мучила!!

— Вау, — говорит Дерия и сминает письмо в твердый шар. — Он угрожает мне. Это что-то новое.

Солнце уже давно ушла, и в комнате Дерии все стихло, кроме тихого похрапывания Одина. Кот лежит в кресле, а Дерия с книгой сидит на полу. Она не может сосредоточиться на романе, перед ее глазами имя главного действующего лица — Рихарда — постоянно превращается в Роберта. Он упорно преследует ее. Одиночество становится невыносимым.

В конце концов она закрывает книжку и со вздохом встает. Она чувствует тяжесть в теле. Она устала. Ссадины и царапины на ладонях чешутся и зудят, потому что они заживают медленно, и Дерия вынуждена изо всех сил бороться с желанием содрать корочки с ранок. Она хватается за телефон, держит его в руке, словно птицу, которая сейчас может улететь. Ее руки дрожат, когда она набирает номер Якоба. Он не берет трубку. И вдруг, следуя какому-то импульсу, она звонит Ханне. Сейчас семь часов с небольшим, обычно в это время срабатывает автоответчик Ханны и информирует о времени приема, однако Дерии везет. Ханна берет трубку.

— Я могу попасть к вам на прием раньше? — спрашивает она. — Я знаю, что следующий прием уже через десять дней, но…

— Я, конечно, могу найти для вас время в промежутках между другими приемами, — говорит Ханна. — Что-то случилось? У вас расстроенный голос.

— Да, это так. Кто-то упорно преследует меня. Мой бывший муж. Я так думаю.

— Вы уверены?

— А кто еще мог бы этим заниматься?

— Понимаю, это должно быть очень тяжело для вас. Дерия, не поймите меня неправильно, но вы ведь знаете, что терапия лишь тогда приведет к успеху, если причина, вызывающая болезнь, обнаружена и устранена?

— Конечно. — Она ведь не дура. Человек не должен автоматически быть дураком, если он оплачивает терапевта из собственного кармана, потому что хочет иметь дело только с ним. — Я просто хотела бы поговорить об этом раньше, чтобы понять, что я могу сделать.

— Вы можете обратиться в полицию. Вам в этом нужна помощь?

Дерия подходит к окну и выглядывает на улицу. Ничего подозрительного.

— Нет. Я подам заявление только тогда, когда у меня будут доказательства. Пока что у меня нет ничего, кроме ощущений и подозрений. Этого слишком мало для полиции, вы так не считаете? — Она продолжает говорить быстро, прежде чем врач успевает ответить. — Но дело даже не в этом. Не об этом я хотела бы поговорить с вами.

— А о чем?

Она улыбается, когда становится понятно, что ее занимает больше:

— Я встречаюсь с мужчиной. Мне кажется, что он важен для меня, однако…

Ханна ждет очень долго, прежде чем осторожно продолжает фразу Дерии:

— Но вы боитесь, что он может оказаться таким, как ваш бывший муж?

— Да, — говорит Дерия, однако затем она на момент задумывается и, удивляясь сама себе, качает головой. — Нет. Нет, вообще нет. Как-то странно. Я вообще не боюсь, что он может быть таким, как Роберт.

— Но тем не менее страх у вас есть. — Ханна не формулирует вопроса.

— Ужасный страх, — шепчет Дерия. — Я боюсь, что он меня бросит. Снова.

Глава 11

Девочки разбились на маленькие группы и делали вид, словно самое естественное в мире занятие — это пить алкоголь на глазах у своих родителей. Дерия безучастно стояла с краю и часто смотрела на них — на матерей в красивых платьях и на отцов в галстуках, которые не были уверены, радоваться ли им тому, что в руках их детей находятся бокалы с шампанским, или плакать из-за этого.

У Дерии не было причин пить шампанское. Она пришла на выпускной вечер одна, несмотря на то, что раньше раздумывала, взять ли ей с собой бабушку. Из этого могла бы получиться драма. Уже два дня бабушка ее не узнавала, называла именем матери и громко упрекала, даже не вставив челюсть, что она позволила себе забеременеть от какого-то приблудного идиота. Да, бабушка, наверное, устроила бы фурор на этом приличном выпускном празднике.

Дерия не сводила взгляда с входной двери, время от времени озираясь по сторонам. Якоб пообещал прийти. Два года назад он перешел учиться в гимназию, но на ее выпускной праздник он собирался прийти. Он ей это твердо обещал. Все больше школьников, родителей и учителей в своих праздничных одеждах устремлялись в актовый зал. В гирляндах, которые раз в год извлекались из подвала, виднелась пыль и паутина, свидетельствующая о недостаточном энтузиазме праздничного комитета этого года. Бокал из-под шампанского, наполненный соком, который Дерия держала в руках, был покрыт каплями влаги.

Первые выступающие вышли на трибуну, и Дерия вместе с остальными пошла вперед, чтобы найти себе место. Гомон в зале стал тише, когда двое выпускников вышли на сцену, чтобы открыть программу. Бокал Дерии был пуст, и место слева от нее тоже пустовало.

Якоб пришел, как раз когда выступала ректор. На нем были джинсы, белая рубашка с закатанными рукавами, небрежно повязанный галстук и старомодная шляпа, которую он сдвинул далеко на затылок. Дерия еле узнала его. Она невольно подумала о мужчинах-моделях на модных плакатах. Это совсем не подходило Якобу, потому что ему не нужно было обращать на себя внимание стильной одеждой. Она помахала ему рукой через головы, подавая знаки, чтобы он подошел к ней, но он лишь кивнул и небрежно оперся плечом о стену. Дерии вдруг показалось, что она выглядит полной дурой, сидя рядом с пустым местом.

«И снова Дерия одна, как Белоснежка в гробу, — подумала она, мысленно передразнивая въедливый голос Кристины Штальман. — Дерия, которая слишком утонченна для всего и для каждого».

Что при этом не заметила Кристина — многочисленные, но безуспешные попытки заговорить с кем-то другим, кроме Якоба. Белоснежка лежала в гробу не потому, что там она выглядела прекрасно. Совсем по другим причинам…

В начале их отношений Дерия думала, что кое-что изменилось и она уже стала для него кем-то важным. Но позже она все яснее понимала, что ошиблась. Для других она оставалась никем. Она была всего лишь подругой Якоба, и это было не больше, чем роль, которую могла занять любая другая девушка.

За это время она уже пожалела, что не взяла шампанского. Она со скукой пропускала мимо ушей третьесортные выступления и речи, многого просто не понимая.

Выступавшие ведущие-школьники открывали программу, и они же потом закрыли ее. Они объявили, что сейчас будет банкет, и пожелали всем огромного удовольствия от праздника и танцев.

Дерия вскочила на ноги еще во время аплодисментов и помчалась в сторону Якоба, но многие тоже не хотели терпеть, сидя на жестких стульях, и устремились к напиткам или к выходу, чтобы выкурить сигарету во дворе. Дерию толкали со всех сторон, и кто-то грязной подошвой наступил на ее новые туфли, которые стоили целых шестьдесят марок. Когда она добралась до конца зала, Якоб исчез и, сколько она ни старалась, ей не удавалось его нигде увидеть. Она позволила потоку одноклассников, учителей и родителей увлечь себя к буфету. Возле стола с напитками она одним залпом выпила бокал шампанского и взяла второй бокал с собой на улицу. Где же может быть Якоб? Его не было ни у столов, ни возле ее друзей по классу, которые стояли большим кругом во дворе, смеялись и курили.