Когда она добирается до конца текста и хочет положить листки снова на стол, там уже сидит Один и недовольно взирает на нее. Что с ним? Она хочет проверить его корм, но там, где обычно стоят его мисочки, нет ничего. Странно.

— Я же тебе сегодня утром положила завтрак.

Действительно положила или нет? Да, она может точно об этом вспомнить. Во всяком случае, она ищет мисочки среди грязной посуды и, когда не может их найти, опускается на колени и проползает всю кухню, заглядывая под каждый шкаф и в каждый угол. В конце концов, у нее нет времени на долгие поиски, ей сейчас уже нужно бежать, чтобы успеть на трамвай. Она наполняет одну из чайных чашек водой и кладет на блюдечко специально больше корма. Он еду не тронет, но она хотя бы дает ему возможность что-то поесть.

— Твои любимые мисочки мы найдем, когда я вернусь, — утешает она его, надевает пальто, туфли и спешит на остановку.

Когда она возвращается с работы, ей бросается в глаза, что почтовый ящик Солнца переполнен. Розовые листки рекламы выглядывают из прорези почтового ящика, словно вялые языки. Дерия заходит на лестничную площадку. Внутреннее освещение не работает, здесь темнее, чем на улице. Ее охватывает страх. Сейчас только не хватало разнервничаться. Через несколько шагов она уже будет дома. Она оставляет почту Солнца в прежнем состоянии и поспешно вбегает на несколько ступенек к своей квартире. Замок ее квартиры открывается через пол-оборота ключа. Неужели она забыла закрыть дверь? Но она никогда не забывает об этом. Никогда. Хотя перед этим довольно сильно отвлеклась. Наверное, она все-таки забыла.

В квартире стоит едкая вонь кошачьей мочи. Одина, кажется, мучает совесть, потому что он не встречает ее возле двери. Дерия идет по запаху в ванную комнату и стонет, увидев сюрприз. Кот помочился на все вещи, которые она в обед поспешно бросила в угол. Вся ее одежда мокрая и вонючая. Как может один-единственный кот за такое короткое время произвести столько вони? А сверху он, как корону, еще и кучу наложил.

— Чертов кот, вот дурак, — бормочет Дерия, но тут ее взгляд падает на кошачий туалет. Туалет стоит обратной стороной наружу, так что добраться до него можно только со стороны кафельной стенки. У бедного Одина не было никаких шансов забраться в свой туалет. Где была ее голова, в каких облаках витали мысли? Как она могла такое просмотреть?

Дерия со вздохом начинает заниматься устранением этого свинства и загружать белье в стиральную машину. Включать стиральную машину она сейчас уже не станет, иначе от звука центрифуги проснутся соседи, но отказаться от короткого душа она не может. Пусть это даже будет не так беззвучно, как положено было бы в такое время. Сердитая пара, проживающая над ней, уже несколько месяцев назад прекратила возмущаться, а пожилая дама, живущая рядом, наполовину глухая и сама включает телевизор на полную громкость. Когда Дерия стоит под душем и горячая вода льется ей на волосы и лицо, в комнате раздается какое-то дребезжание. Она вздрагивает, открывает глаза и тут же в них попадает шампунь. Сейчас, наверное, этот сумасшедший кот что-нибудь сбросил со стола или полок. Ну хорошо, не поспоришь, у Одина есть полное право злиться на нее. Она не только по ошибке поставила его в неудобное положение, она о нем просто забыла. Звонит телефон. Пока она смывает с себя гель для душа, телефон замолкает. Она вытирает волосы, накручивает на голову полотенце, а другое полотенце — вокруг себя. Это то же самое полосатое полотенце, которое ей недавно снилось. Что-то заставляет ее прижать полотенце к носу и проверить, не пахнет ли оно металлом. Он не пахнет ничем, ни металлом, ни раствором для полоскания. Оно пахнет, словно с ним ничего и не было. Но у нее из головы не выходит тот устойчивый запах металла, и она спрашивает себя, как это может быть. Может ли человек во сне вообще чувствовать запахи?

Снова звонит телефон. Она снимает рубку, но на другом конце провода молчание. Похоже, трубку уже положили, может быть, кто-то ошибся номером. Или опять там кто-то дышит? На всякий случай она цедит сквозь зубы: «Ты, онанист несчастный!», прежде чем положить трубку. На тот случай, если там кто-то все же есть и он ее слышит.

В ее желудке появляется неприятное ощущение. Чтобы успокоиться, она решает сначала убрать хаос, который только что сотворил Один. Мимоходом она проверяет спальню. Сначала нужно посмотреть на ковер, но там, конечно же, ничего нет. В гостиной ей тоже ничего не бросается в глаза, а в кухне она, правда, находит Одина, который сидит на угловой скамейке и расслабленно лижет свою лапу, но на полу пусто — он, похоже, ничего на пол не сбрасывал. Странно. Что же это был за шум? Может, он послышался из квартиры над ней?

Она наливает воду в чайник и закладывает в ложечку для чая свою любимую смесь трав. Пока чай настаивается, она еще раз решает заглянуть в рукопись Якоба. Строчки успокаивают ее натянутые нервы, словно бальзам.

Может быть, потому, что текст содержит обещание: «Я доверяю тебе свою работу. Я дорожу твоим мнением». Может быть, это даже означает: «Ты важна для меня». В любом случае эти несколько листков бумаги являются подписанным договором, который гарантирует ей, что она снова увидит его. Он бы не оставил ей свой текст навсегда, теперь он не сможет исчезнуть на всю жизнь.

Но куда она положила эти листки? Еще раз она осматривает каждую комнату, но не может ничего найти. Она проверяет все ящики и даже смотрит в сумку, хотя абсолютно уверена, что текст туда не клала.

— Где я его видела в последний раз? — спрашивает она кота, но он только молча взглядом спрашивает ее, как вообще ей пришла в голову мысль, что какой-то текст может его интересовать.

Она помнит, что читала этот текст и хотела оставить его на столе. Но там сидел кот. Сразу же после этого она искала мисочки Одина для воды и корма. Тогда она их не нашла, и, как ожидалось, кот даже не притронулся к еде на блюдце. «Глухие кошки часто очень нервные, и у них развивается почти истерическая щепетильность», — объяснила ей сотрудница приюта для беспризорных животных. Дерия ей тогда ответила:

— Как и я — я забираю его, никого другого, только его.

Один, кажется, услышал ее.

— У тебя, наверно, больше неврозов, чем у меня! — ругает она его и еще раз на коленях проползает по полу, чтобы заглянуть под все шкафы в поисках его мисочек и начала романа Якоба.

Но той ночью она ничего не находит.

На следующее утро она чувствует себя, словно ее четвертовали. Она плохо спала, время от времени просыпалась. Ночные хождения Одина, которые обычно внушали ей чувство безопасности, в этот раз заметно мешали и не давали успокоиться. Лишь рано утром, когда кот уже улегся возле ее ног, она заснула по-настоящему, так глубоко, что не слышала писка будильника.

И вот опять она опаздывает, ей приходится спешить, чтобы вовремя прийти в кафе. Она набрасывает на себя одежду и бежит в ванную, чтобы почистить зубы. Дверь закрыта — почему она закрыта? И когда она открывает дверь, в нос ей ударяет едкая аммиачная вонь. На секунду она замирает в дверном проеме. Вещи, которые вчера опи´сал Один, лежат на полу в ванной. Вонь проникает через открытую дверь и расползается дальше по квартире. Ей даже кажется, что она видит эту вонь в виде дыма, как она распространяется везде, проникает в ковер, в ее одежду и, словно тонкая пленка, оседает на ее волосах. Ей приходится бороться с тошнотой, отчасти от отвращения, отчасти от того, что все это действительно выглядит страшно. Она ведь убрала все вещи в стиральную машину и закрыла ее. Совершенно точно. Как она снова вылезла оттуда и почему дверь оказалась закрытой?

— Я искала рукопись Якоба, — бормочет она.

Вчера она переутомилась и, скорее всего, у нее упал уровень сахара в крови. Может ли быть такое, что она сама вышвырнула вещи из машины, чтобы убедиться, что среди них не было текста? Но зачем ей понадобилось просто закрывать дверь, вместо того чтобы снова засунуть белье в машину?

Она снова все укладывает в барабан, насыпает туда слишком много стирального порошка и включает машину. Затем она моет руки горячей водой. Ее отражение в зеркале не может сфокусировать взгляд, вокруг глаз образовались темные тени. Она невольно вспоминает Ханну, ее слова, когда она впервые во время развода попала к ней: «Вам нужно больше заботиться о себе, Дерия, — сказала она тогда. — Ваша книга, без сомнения, очень важна для вашей карьеры. Персонажи романа зависят от вас, это я хорошо понимаю. Но, пожалуйста, больше заботьтесь о себе самой. Ваша работа нуждается в том, чтобы она была в безопасности в вашей душе».

Она решает и в этот раз всерьез последовать совету Ханны, но это может обождать, пока она не попадет в кафе. Сейчас ей нужно торопиться. Сейчас ей нужно бежать, и бежать как можно быстрее!

Ближе к обеду в кафе появляется робкая согнутая фигура, которую Дерия сейчас же узнает по дорогой зимней куртке, на которой тают несколько снежинок.

— Я не хочу тебе мешать, — уверяет Киви после первого приветствия, — и ни в коем случае ничего не хочу просить взаймы. Не хочу, чтобы у тебя сложилось обо мне превратное впечатление.

— Ну что ты, все в порядке. Тем не менее разреши пригласить тебя на кофе? — Ей это кажется чем-то неправдивым. — Или какао?

— Нет, спасибо, — тихо отвечает Киви. — Я не хочу пользоваться тем, что ты…

— Да тут одна чашка лишняя осталась, — врет Дерия, — со сливками. Я не рассчитала и сделала на одну чашку больше. Мне разрешают в таких случаях пить ее самой, но я не люблю сливок. А ты в любом случае можешь легко перенести лишнюю порцию сливок.

Киви выглядит плохо. Ее лица почти не видно, она подняла воротник куртки очень высоко, а шапочку надвинула почти до носа. Но тот небольшой участок кожи, который остается виден, такой сухой, что кажется, что на нем образовались трещины. Ее щеки запали, а губы бледные и шелушатся. Она сначала еще сопротивляется, а затем согласно кивает.

— Садись, — приказывает Дерия и указывает ей место, откуда Киви не может видеть прилавок. Затем она поспешно готовит какао с двойной порцией сливок.

Киви делает жадный глоток и обжигает себе рот:

— Это была лишняя чашка, да? — спрашивает она и с ухмылкой качает головой. — Что-то она очень горячая. Я у тебя в долгу.

— Забудь это. Это всего лишь какао.

— Я ничего не забываю. Никогда. Я не люблю оставаться в долгу.

— Я понимаю, — отвечает Дерия, и это еще не все. Если быть честной, она бы еще сказала, что и сама точно такая же. — Но это всего лишь какао с молоком. Спасибо — это больше чем достаточно, и тогда мы в расчете.

Киви это не убеждает, и по ее лицу явственно это видно.

— Когда-нибудь ты мне ответишь тем же самым.

Наконец Киви кивает:

— Да, может быть. Ты такая любезная.

Дерия улыбается. Она может время от времени сделать что-нибудь приятное. Но из-за этого она не становится приятным человеком. К сожалению. Однако ей нравится, что Киви считает ее приятной, — да, ей хочется быть такой приятной.

— Что привело тебя сюда, если не желание выпить какао?

Киви отпивает глоток. Ее губы постепенно приобретают естественный цвет.

— Я просто хотела посмотреть, как у тебя дела. Не следят ли за тобой опять какие-то типы.

Дерия пугается, но Киви улыбается:

— Keep cool[8]. Нет, я сегодня с утра встретилась с двумя парнями и как раз была тут неподалеку. Хотела просто посмотреть, когда ты заканчиваешь работу, может быть…

Сказать больше для нее, видимо, слишком большое обязательство. Она обрывает фразу на полуслове.

Дерии это кажется чем-то странно трогательным. То, что кто-то старается быть к ней поближе, чтобы просто провести время вместе, — это новое для нее чувство.

— Если это глупая идея… — начинает Киви и прячется за своей чашкой.

— Нет, нет. Прекрасно. Я рада. — Более того, она очень волнуется. — К сожалению, я сегодня еще должна сидеть за кассой в REWE, но как насчет завтрашнего дня? У меня завтра заканчивается работа в половине третьего, а после этого я свободна. Мы можем пойти куда-нибудь и что-нибудь выпить.

— Я не могу за это заплатить, — отвечает Киви.

Дерия может себе представить, что слова «буду платить я» будут неправильным ответом.

— Значит, мы просто пойдем в город, будем смотреть на людей и разговаривать.

— Звучит неплохо. — Киви робко улыбается, вытирает рот тыльной стороной ладони и опирается руками на стол, вставая. — Тогда я лучше пойду. А то я тебя задерживаю.

Возражать не имеет смысла. Дерия уже видит клиентов, которые нетерпеливо машут ей руками, вздыхает и отправляется к ним. Когда она оборачивается к Киви, та уже исчезла.

По дороге домой в трамвае Дерия долго думает об этом разговоре. Она восхищается мужеством Киви, восхищается тем, что она решилась и так запросто появилась в кафе. Сама Дерия тоже постоянно сомневается, упрекает себя, у нее возникает такое чувство, что, вероятно, кто-то не хочет ее присутствия или она кому-то мешает, словно мокрое и колючее одеяло.