Дженнифер Бенкау - Да будет воля моя

Моментально в ее теле напрягается каждый мускул. Полотенце только что висело на крючке. Совершенно точно оно было там, она его видела. Или?

«Подумай, Дерия!» Может быть, она сначала помыла руки, а потом куда-то взяла полотенце с собой? Она бежит в спальню, ей кажется, что она бросила его там на постель и…

Да, вот оно. Напряжение улетучивается, и Дерия чувствует себя, словно тело без костей, словно кожа без мышц.

Она постепенно теряет разум. Может быть, это и есть объяснение. Наверно, она просто сходит с ума. Это последнее, что у нее еще есть, единственное, на что она всегда могла положиться.

Она тянется к полотенцу, хочет поднять его, но оно весит больше, чем должно. Она инстинктивно тянет полотенце к себе. Что-то круглое, красное падает на ее постель. Она моргает. Это «нечто» размером с кулак. Красное. Темно-красное. И с него стекают капли, капли на ее простыню в цветочек. Она ждет, что сейчас она почувствует запах железа, но тот запах, что бьет ей в нос, такой кислый и отвратительный, что содержимое желудка подкатывает к горлу.

Она уже долго кричит, прежде чем ее разум говорит, что это такое. Уже давно, прежде чем она узнает типичную форму, оба желудочка и продольную бороздку, прежде чем она понимает, что отверстия и обе трубочки, находящиеся сбоку, должны быть венами и артериями.

В ее постели лежит наполовину разложившееся сердце.

Полицейские в квартире — это просто ужас. Их шестеро, все они из уголовной полиции, и их всё ощупывающие руки, грязные подошвы и сверлящие взгляды она воспринимает еще хуже, чем неизвестность, может ли кто-то зайти в ее квартиру и убить ее. Хуже, чем сердце в ее постели. Дерия жалеет, что вызвала полицию.

Их вопросы привели к тому, что она вся покрывается потом, ее охватывает неконтролируемая дрожь, такая сильная, что у нее даже стучат зубы.

— Опишите, пожалуйста, точно, как вы нашли сердце.

— Я хотела забрать полотенце с постели. Я заметила, что оно слишком тяжелое и что-то там было не так, но не успела вовремя отпустить его. И тут оно выпало.

— А потом?

— Затем я еще спросила себя, кому оно принадлежит. Я имею в виду сердце, а не полотенце.

— Что вы сделали после того, как обнаружили сердце? Вы кому-нибудь звонили, кроме нас?

— Нет. Сначала меня стошнило. А там… в туалете…

— Опишите мне, пожалуйста, что вы сделали.

— Я побежала в туалет. Я страшно боялась, что он, может быть, еще находится в квартире. В гостиной. Может быть. Но содержимое желудка уже поднялось настолько высоко, что я побежала прямо в туалет, подняла крышку и… — она не может говорить дальше.

— Опишите мне, пожалуйста, что вы увидели. Постарайтесь, это важно.

— Там была кровь, весь унитаз был полон крови.

— И что вы сделали?

— Я закричала. А потом я нажала на кнопку смыва, может быть, десять или двадцать раз, хотя после второго раза вода почти не бежала.

— Это было неправильно, фрау Витт. Тем самым вы уничтожили доказательство.

— Извините, пожалуйста. При следующем приступе паники я буду действовать очень разумно.

После этого полицейский оставляет ее в покое, чтобы опросить соседей, которые уже стоят на лестничной площадке, вытянув шеи и шепчась между собой. Только Солнца там не было. Полицейские стучали ей в дверь, но она, вероятно, еще не пришла домой.

— Фрау Витт? — Руководительница команды, имя которой Дерия опять забыла, подходит к ней. Она смотрит на Дерию с таким сочувствием, что той становится даже страшно.

«Скажи, что вы наконец закончили, — про себя молится Дерия. — Скажи, что вы ничего не можете сделать и я должна привыкнуть к тому, что меня терроризируют. Но уходите же наконец, я больше этого не выдержу».

Полиция находится в квартире не больше часа, но ей кажется, что прошла уже целая вечность. Что может хотеть от нее теперь эта женщина? Дерия уже не менее трех раз рассказала все, что знала. То, что поиски Роберта должны теперь быть более интенсивными, немного утешает ее. Но вместе с тем Дерия не ожидает, что его найдут. Что вообще должно это означать — усилить интенсивность поисков? Они теперь еще раз будут опрашивать его соседей, его семью, ее саму, но в этот раз уже официально? Дерия не видит в этом смысла. До тех пор, пока Роберт сам не захочет, чтобы его нашли, он сумеет предотвратить это.

— Фрау Витт, мы сейчас заканчиваем. Я надеюсь, что вас немного успокоит, если вы узнаете, что сердце на самом деле настоящее…

Конечно, оно настоящее — истекающее каплями, воняющее разложением сердце, конечно, не продается в магазине для всяких шуточных изделий.

— Однако это не сердце человека. Один из наших коллег весьма уверен, что оно — овечье. Внутренности овец можно купить у каждого мясника, но такое определенно не продается каждый день. Может быть, мы с помощью этого сердца выйдем на след.

— Я бы купила такое из морозилки, — вслух размышляет Дерия.

— Что, повторите, пожалуйста?

— Такое глубоко замороженное мясо продается почти в каждом магазине для домашних животных. — Ее голос звучит глухо. Она так устала. — Для собак и котов. Кормление сырым мясом, костями и внутренностями довольно популярно.

Она сама когда-то попыталась так кормить Одина, но он все испортил. Единственное, что он признавал, был фарш из говядины, и даже его он только немножко облизывал.

— Значит, скорее всего будет недостаточно просто опросить сотрудников мясных лавок. Да, это было бы слишком просто, — полицейская вздыхает. — Тем не менее мы, конечно, дадим распоряжение исследовать, действительно ли это овечье сердце, чтобы вы знали это определенно. Но тем не менее, вы можете быть спокойны — все это является ужасно безвкусной и глупой шуткой. Кажется, здесь речь не идет об убийстве.

Этого еще только не хватало!

— Разрешите вас спросить о чем-то личном? — Голос служащей теперь становится тихим. Дерия чувствует никотин в ее дыхании, она, наверное, подошла ближе к ней. Женщина делает такой жест, словно охватывает всю квартиру, в которой полиция все пересмотрела и оставила Дерию в хаосе. — Вы сами справитесь?

Дерия слабо кивает. Она теперь ничего не хочет, кроме как спать. Она уже настолько устала, что даже если бы в квартире была дюжина полицейских, то все равно бы бросилась в постель и уснула.

— Я купила новый цилиндр для дверного замка, — говорит она, когда ей не удается так легко избавиться от полицейской. — Как только я его поставлю, он больше не сможет войти. Я бы поменяла замок и раньше, но…ну да, я уже только что все рассказывала вашему коллеге.

— Я не это имею в виду, — спокойно говорит полицейская. — Я не хочу залезать вам в душу, но мне кажется, что вам все-таки нужна некоторая помощь.

— Моя подруга, конечно, еще зайдет ко мне.

— Хорошо. Позвоните ей, фрау Витт, поговорите со своей подругой или с кем-нибудь другим, кто вам близок. Вы сегодня действительно не должны оставаться одна. Я дам номер телефона, где вы можете получить бесплатную консультацию.

— Как справиться с преследующими тебя бывшими мужьями? — спрашивает Дерия со слабым интересом. Она изо всех сил надеется, что полицейские найдут Роберта и докажут, что он совершил преступление. Поэтому не будет проблемой добиться от суда однозначного решения, запрещающего ему любое приближение к ней.

— Да, это тоже. Но я думала скорее о принципиальной проблеме, — говорит полицейская. Она дает Дерии свою визитную карточку.

Дерия слишком устала, чтобы прочитать ее. Буквы танцуют перед глазами.

Двое полицейских остаются дольше, чем остальные, и помогают ей вставить новый замок. Они трогательно заботятся о ее безопасности, но в качестве благодарности даже не хотят выпить кофе или чаю. Дерия очень старается скрыть это, но ей становится легче, когда и эти двое наконец уходят. Она закрывает дверь изнутри и опускается на пол в коридоре. Один тут же выходит из своего укрытия под кухонным уголком, куда он спрятался, пока вокруг было много чужих людей. Его шерсть от затылка до кончика хвоста все еще стоит дыбом, и он недоверчиво обнюхивает каждый сантиметр пола, прежде чем ступить на него.

— И что мы будем делать теперь? — спрашивает она его, но и он не знает ответа.

Дерия почти засыпает на полу. Нет, это не хорошая идея. Она должна проверить комнаты. Теперь здесь новый замок, и ее четыре стены снова безопасны… А если преступник в то время, когда полицейские входили и выходили и дверь постоянно была открытой, незаметно проник внутрь? Дерия обыскивает каждую комнату. Сначала окна — все они должны быть закрыты. Она заглядывает в душ, в шкаф для одежды, за диван, она открывает ящик кровати, каждый кухонный шкаф и в конце концов ложится прямо на пол, чтобы карманным фонариком посветить под кухонный уголок, где любит прятаться Один. Ничего. А что, если она что-то проглядела? Она начинает все сначала. Шкаф для одежды и ящики кровати.

Осмотрись основательно, Дерия, иначе ты не заснешь и на пять минут. Она ничего не находит. Только ее усталость усиливается. В глазах начинает рябить. Иногда ей кажется, что на долю секунды она видит полностью разворошенную квартиру, и теперь ей придется идти через отбросы. От этого у нее сердце начинает биться сильнее, одно представление о мусоре и грязи заставляет ее сжаться. Она ненавидит беспорядок.

«У тебя будет нервный срыв», — ставит она себе диагноз. Причиной этому служит экстремальный стресс и усталость. Разве это удивительно? В спальне воняет кровью и запах разложения висит в воздухе. Или ей это только кажется? Полицейские забрали сердце, полотенце, окровавленную простыню и одеяло, но вонь осталась в матраце. Проветрить его невозможно — а что, если преступник залезет через окно и нападет на нее? Дерия знает, как быстро можно открыть окно, поставленное на проветривание. Мартин так врывался в квартиру, и Дерия еще раньше в своем старом доме когда-то попробовала, как он мог это сделать.

В кровати она уже больше не сможет быстро заснуть, но нельзя ведь оставлять матрац, который просто воняет. Запах распространится везде. Ей надо убрать его, и немедленно, но куда? Дерия снимает матрац с постели и тащит эту огромную вещь к двери квартиры. Там она медлит. А что, если он ждет ее на лестничной площадке?

«Соберись! — думает она. — До сих пор он тебе ничего не сделал, значит, и не сделает. Он только хочет разрушить твои нервы. Но этого ты не допустишь. Такого удовольствия ты ему не доставишь. Ты теперь сильнее, чем психотеррорист. Именно так ты прикончишь его».

Она тихо открывает дверь и осторожно выглядывает на лестничную площадку. Ничего не видно. Даже когда она включает свет, все остается спокойным. Она берет свои ключи с полки, выталкивает матрац наружу и закрывает за собой дверь. Затем она закрывает ее на ключ, на всякий случай, и тащит матрац по лестнице вниз, к подвалу. Она заталкивает его в подвал, где стоит отопление: пусть пока он полежит там. Когда она закрывает дверь, ей кажется, что вонь прилипла к ней. Она нюхает пуловер и руки, но ничего не чувствует. Однако все же ей кажется, что эта отвратительная вонь окружает ее со всех сторон. Она прилипла к ее коже, как слой жира.

Она вздрагивает, когда слышит какой-то звук. Где-то в доме открывается и снова закрывается дверь. Ее дверь? Она слышит шаги.

«Только не сходи с ума — это дом с шестью квартирами, это, наверно, кто-то из соседей!» Она выходит из подвала, выключает там свет и идет наверх. Когда она поднимается на первый этаж, свет на лестнице выключается. Включатель света здесь внизу уже давно неисправен, нужно включать свет снаружи перед дверью дома или воспользоваться включателем на ее этаже. Дерия идет дальше. Все в порядке. Из квартиры напротив раздается рождественская рекламная мелодия шоколадной фирмы. Дерия чувствует тошноту, когда представление о шоколаде смешивается с вонью гниющего мяса. Она вытаскивает ключи, чтобы открыть дверь.

Рядом с дверью кто-то стоит.

— Дерия? Дерия, ты меня слышишь? Скажи что-нибудь, иначе мне придется вызывать «скорую помощь».

— Что-нибудь? — бормочет она.

Такой ответ, она всегда думала, разрулит ситуацию и будет веселым. Может быть, он ей пришел на ум потому, что сознание, медленно и спотыкаясь, возвращается к ней. Теперь она считает этот ответ не особенно смешным.

— Дерьмо. Что случилось?

— Я не знаю. Собственно говоря, вообще ничего. Ты просто упала, Дерия. Ты потеряла сознание. С тобой такое часто бывает?

— Нет, собственно говоря, нет. Или?

И только сейчас она понимает, что это Якоб и что он говорит с ней. Как она сюда попала? Как она попала в свою гостиную? Она лежит на диване. Якоб сидит на тумбочке рядом и обеспокоенно смотрит на нее. В его волосах блестят мельчайшие капли воды: